Книга Бомбардир - Юрий Корчевский

– Не мое, компаньоны за камни отдали.

– Вот прохиндей!

Абрам попросил задержаться и, сходив в соседнюю комнату, вынес четыре лампы.

– Бедный еврей помнит о вашей просьбе, барин. Вот, сколько смогли привезти мои приказчики, если понравятся – еще привезут.

Я поблагодарил, расплатился и уехал. По пути завернул на торговую площадь и прикупил земляного масла. Сунул палец, понюхал – да это же сырая нефть, правда здесь ее использовали в лечебных целях: натирали больные суставы, наносили на кожу при чесотке или проказе. В голове мелькнуло – вот бы наладить переработку нефти! А что: чеченцы же делают «самовары», гонят бензин, почему бы и мне не попробовать? Но не сейчас, я отложил обдумывание на потом.

Темнеет зимой рано, приехав домой, я залил в лампу нефть и зажег фитиль. Лампа чадила и попахивала бензином, но свет давала более яркий, чем свечи. Я подвесил лампу в трапезной. Научил домашних, как ею пользоваться, а затем вручил Настеньке серьги с изумрудами. Она сразу побежала к зеркалу, надела украшение и долго стояла, потрясенная их красотой. Подошедшие полюбопытствовать дворовые женщины ахали. Вместе с кулоном серьги смотрелись одним гарнитуром, камни были одного оттенка, одинаковой огранки. По цене они равнялись стоимости нашего дома. Визгу и поцелуев было много. Ночь прошла бурно, Настя благодарила по-своему, по-женски.

Утро началось со стука в нашу спальню. На пороге стоял один из охранников:

– Хозяин, у ворот царские воины, тебя видеть хотят.

– Передай – сейчас буду.

Я быстро оделся и, ополоснув лицо, направился к воротам. Там гарцевали на лошадях три воина из личной охраны. В голове мелькнуло: «Если бы арестовать пришли, ворвались, да и люди были бы из Разбойного приказа».

Один из воинов спрыгнул с седла, поздоровался:

– Лекарь Кожин ты будешь?

– Да, я.

– Царь к себе призывает, немедля.

– Сейчас возок запрягут, подождите.

– Поспешай, мы подождем.

Я распорядился запрягать свой возок, сам стал быстро переодеваться – все-таки к царю иду. Накинув на плечи шубу, уселся в возок‚ и мы поехали. Воины поскакали передо мной.

В голове метались мысли:

«Зачем понадобился? Вроде ничего такого не натворил, за что бы царь вызвать мог, налоги плачу исправно, не занедужил ли?»

Подъехали к Кремлю; воины, не задерживаясь, миновали ворота и спешились. Дальше мы пошли пешком: ездить по Кремлю на лошадях было нельзя, это была царская привилегия.

Во дворце меня вели по переходам, поворот за поворотом; мы проходили залы, спускались и поднимались. С непривычки можно было и заплутать. Подвели к резным дверям в широком коридоре, сбоку стояли два воина с саблями у пояса и бердышами в руке. Велели обождать, и я машинально принялся разглядывать расписанный потолок. Дверь открылась, и меня пригласили. В небольшой комнате было несколько человек в шитых золотом одеждах, царя я угадал только потому, что он единственный сидел в кресле. Я согнулся в поклоне, поприветствовал.

– Это ты Кожин, лекарь?

– Я, государь.

– Наслышан, наслышан. Годков несколько тому князь рязанский о тебе сказывал, в обороне от татар зело хитростью басурман изводил. Да вот английский и французский короли через послов меня благодарили за умение твое. А испанский король Филипп почему-то недоволен, пишет‚ крепость в Картахене ты порушил, людишек многих побил. Ну да мы за то не в обиде, большой приязни у меня с Филиппом нет. – Царь захихикал и придворные заулыбались. – Посол шведский вчерась прибыл с нижайшей просьбой. Король шведский Карл занедужил, просят приехать тебя, лекарь. Слухи о твоем умении лекарском уже по всем дворам королевским ходят. Поедешь ли?

Я поклонился:

– Государь, не гневайся, у меня и здесь работы полно, да еще и шведы, боюсь, не забыли, как я корабль ихний повредил, из плена сбегая.

Царь и приближенные громко засмеялись.

– Наш пострел везде поспел – а когда ж ты лечить-то успеваешь – то шведам пакость учинишь, то в Гишпанском государстве разорение, то вот татары жалуются на тебя. Инда ладно, не в обиде за то, честь и жизнь свою защищал, прощаю, но нынче Швеция нам союзник супротив Польши и османов, помочь надобно и лестно, вестимо – умом и рукоделием своим почитай все государи гордятся, а как занедужили – русского лекаря им давай! Цени сие! Ладно, ступай с Богом, шведы разор учинять не будут, в том посол поклялся. Но ехать надо. С Богом!

Царь, приближенные и я перекрестились, я поклонился и вышел. За дверями меня догнал один из вельмож, взял под руку и повел по коридорам. Вошел в одну из дверей, я – следом. На лавке сидели два мужа в иноземной одежде. Да и хоть в русские рубахи их обряди, все равно будет видно – иноземцы. Бороды эспаньолкой, а не лопатой, волосы на голове стрижены в кружок, даже выражение на лице высокомерное, но не нашенское. Я поклонился, шведы вскочили, оба высокие, худощавые. Отвесили поклоны, подметя шляпами пол. Вельможа представил меня:

– Лекарь Кожин, по царскому велению и просьбе короля шведского Карла Густава доставлен.

Шведы еще раз поклонились, теперь уже мне, я склонил голову. Шведы говорили по-русски, правда с акцентом, иногда коверкая слова, но понять их можно было. По их словам, монарх заболел уже полгода назад, ему становится хуже, местные лекари помочь не могут, иноземные – арабы, фрязы, бриты – не берутся. Приехали челом бить, просить помощи. Сказать, что за болезнь, они не могли, а может и не хотели, вдруг откажусь.

– Ладно, – решил я, – съездить посмотреть можно, надо решить два вопроса. Во-первых, как добираться: зима, санями долго.

Но этот вопрос уже был решен – санями до Либавы, а там судно ждет.

Второй вопрос – оплата. Здесь тоже проблем не возникло – посол и его сопровождающий заверили, что оплата будет по результату, но не хуже, чем в других королевских дворах. Уговорились выезжать завтра с утра, послы с охраной будут меня сопровождать, дороги не спокойные – объяснил посол, а ему дорога собственная голова – если по какой-либо причине меня не довезут. С тем мы и раскланялись.

Дома меня ждала встревоженная Настя:

– Случилось чего? Спозаранку в Кремль, к царю вызвали, я уж испугалась, не случилось ли чего?

Я как мог ее успокоил, объяснил, что по велению царскому надо ехать в Швецию, короля ихнего лечить.

– Не ездил бы ты, Юра, вон, еле ноги из плена ихнего унес, ну как припомнят.

Ага, знала бы она еще и про шведские корабли, которые я слегка попортил. Ладно, собираться надо.

Утром к шведскому посольству меня отвез Сидор на возке, перегрузили вещи в шведскую карету, поставленную на полозья. Я обнял на прощание. Посольский поезд был велик – три кареты на полозьях, дюжина простых саней, шведские кавалеристы – человек десять. Обоз растянулся на квартал. Было морозно, снег поскрипывал под полозьями, на деревьях лежал толстый слой снега – декабрь вступил в свои права. Оба посла ехали в своей карете, я ехал в карете один, смотрел на заснеженные русские просторы, спал да скучал. Относились ко мне с подчеркнутым уважением, за стол садили с послами, на постоялых дворах каждый посол, как и я, спали в отдельных комнатах. Вот и Либава, порт. У берега был лед, но само море еще не замерзло, а может, оно в этих местах льдом и не покрывается, я не знал, в конце концов я не моряк. Подъехали всем обозом к судну, начали грузиться. Что-то в облике посудины мне показалось знакомым… Ба, да это же наш преследователь, что пытался нас догнать и утопить у островка, когда мы с купцом Григорием утекли из шведского плена! Сердце екнуло – вдруг узнают, кто им на хвост соли насыпал. А вообще-то скорее всего знают, документы путевые у шведов остались, другой вопрос – капитан был Григорий, судно его… при чем здесь лекарь? Я успокоился, вещи мои были перенесены в каюту, как только погрузились послы, корабль отчалил.