Книга Час Ворот - Алан Дин Фостер

– Мы не сомневаемся ни в серьезности ваших намерений, ни в истинности ваших слов, – говорил Толафей, – ни в значении вашей миссии, но тем не менее нарушить многовековой обычай невмешательства в чужие споры достаточно сложно. – Он указал на Анантоса. – Подобный образ жизни ведут и обитатели Тенет, но они все же согласились помочь вам. Поможем и мы.

Компаньоны филина одобрительно забормотали.

– Значит, все в порядке, – проговорил довольный Клотагорб. – В грядущей войне вы будете для нас ценными союзниками и…

– Минуточку. – Один из лемуров шагнул вперед. На нем были ярко-желтые шаровары, тонкий жилет и рубашка с высоким стоячим воротником. – Мы не называли себя союзниками. Мы сказали, что поможем. Вы просили, чтобы мы разрешили прядильщикам пройти через наши земли и указали им путь, которым легче добраться до Врат Джо-Трума, как вы их называете. Это мы сделаем. Кроме того, мы подыщем для вас Проход на Зеленые Всхолмия. Но биться не будем.

– Но я думал… – начал Джон-Том.

– Нет! – отрезала одна из сов. – Нет, нет и нет! Мы простооо не можем ничегоооо больше сделать для вас. И не просите.

– Но ведь…

Умиротворяющая рука Клотагорба коснулась Талеи, и девушка умолкла.

– Друзья, на это мы даже не могли рассчитывать. Этого довольно. – Клотагорб обернулся к Анантосу. – У нас уже есть союзники, ради которых мы явились сюда.

– Это так, – прошелестел паук, – если армия успеет вовремя собраться и выступить.

– Мне остается только надеяться на это, – торжественно проговорил волшебник, – потому что судьба не одного – нескольких миров – теперь зависит и от вас.

– Нам в Железной Туче бояться нечего, – невозмутимо отозвалась сова. – Наше обиталище неприступно с земли и с воздуха.

– Так-то так, – согласился Каз. – Но от магии и оно не укроет.

– Мы готовы рискнуть, – твердо заявил Толафей.

– Значит, говорить больше не о чем, – кивнул Клотагорб.

Обитатели Железной Тучи отбыли, не прощаясь; совы вместе с лемурами торопились присоединиться к своим собратьям наверху. Взмахивали огромные крылья, сверкали глаза… Парами и тройками ночные охотники возвращались в свой черный дом. Они заполнили все пространство между землей и луной.

Еще одна парочка поднялась с плато, направляясь к уютной темноте утеса, предвещающей добрый дневной сон.

Джон-Том мог лишь надеяться, что скальный приют даст своим обитателям ту надежную защиту, на которую они рассчитывали.

Последняя из лемуров с любопытством глядела на путешественников, тем временем ее сова нетерпеливо царапала землю. Солнце вынырнуло из-за восточных утесов, и дремота уже на три четверти прикрыла огромные глазищи.

– Мне бы хотелось еще кое-что узнать. Как вы, теплоземельцы, надеетесь проникнуть в Куглух?

– Переодетыми, – уверенно ответил Клотагорб.

– Что-то вы не похожи не броненосных, – засомневалась лемуриха.

Клотагорб погрозил ей пальцем и убежденно заявил:

– Уверенность – лучшая маскировка. Мы будем защищены уже тем, что броненосные не предполагают возможности нашего появления. А уверенности поможет и магия.

Лемуриха пожала плечами.

– По-моему, все вы глупцы, отважные глупцы, и скоро станете мертвыми глупцами. Но мы покажем прядильщикам путь. Покажем и вам, если вы так уж рветесь к смерти. – Она поглядела вверх. – Вот и ваши проводники.

К ним спустились две совы. Одна направлялась к ожидающему Анантосу. Прощаясь, прядильщик слегка дрожал.

– Встретимся прямо у Врат, – сказал он, – то есть встретимся, если я сумею выжить в этом путешествии. Высоты я не боюсь – просто не приходилось еще бывать в таком месте, где нельзя прицепить паутину. К облаку ее не привесишь.

Паук взобрался на спину совы, помахал им ногами. Сова несколько раз переступила, хлопая могучими крыльями, а потом взмыла в утренний воздух. На голове филина был темный козырек – чтобы не слепило глаза.

Они глядели им вслед, пока крылья не превратились в тонкую черточку на горизонте.

Рядом оказалась небольшая сычиха в черно-пурпурно-желтой юбочке.

– Я – Имахооо, – без всякого намека на любезность проинформировала она. – Давайте побыстрее. Я покажу вам дорогу – на два дня вперед – и хватит. А потом справляйтесь сами.

Оставшаяся на земле лемуриха поднялась в седло.

– Я все-таки считаю вас дураками. – Она широко ухмыльнулась. – Но многие храбрые дураки преуспевали там, где отступал осторожный гений. Счастливого полета.

И, попрощавшись взмахом руки, она поднялась вверх, уносимая крылатым конем.

Оставшиеся в одиночестве облаченные в теплую одежду путешественники проследили за полетом последней пары, тоже исчезнувшей в гематите. Потом Имахооо взлетела и направилась к югу. Они последовали за ней.

Еле заметная тропа вела их все ниже. Ровный спуск приятно контрастировал с мучительным подъемом к Железной Туче. Через день после того, как Имахооо оставила их, путники начали снимать теплую одежду. Вскоре они вновь оказались среди кустов и деревьев, и память о заснеженных краях начала меркнуть.

Джон-Том, умеряя шаг, держался возле Клотагорба. Волшебник находился в великолепном настроении и не обнаруживал никакой усталости после недель ходьбы.

– Сэр?

– Да, мой мальчик?

Вверх глянули глаза из-за темных очков. Джон-Том разом почувствовал нерешительность. Вопрос, казавшийся весьма простым, не шел с языка, старался остаться непроизнесенным.

– Значит, так, сэр, – наконец выдавил он. – У нас – в моем мире – известно определенное умственное состояние.

– Продолжай, мой мальчик.

– У него даже есть имя: склонность к самоубийству.

– Интересно, – задумчиво отозвался Клотагорб. – Можно предположить, что оно относится к тем, кто желает умереть?

Джон-Том кивнул.

– Иногда такая личность даже не подозревает об этом до тех пор, пока не услышит от постороннего. Но и тогда может не поверить.

Оба помолчали, потом юноша добавил:

– Сэр, не поймите меня превратно, но вам не кажется, что вы можете пребывать в подобном состоянии?

– Напротив, мой мальчик, – отвечал чародей, ни в коей мере не задетый вопросом. – Я люблю жизнь и рискую собой лишь для того, чтобы спасти жизнь остальным. Но из этого не следует, что я стремлюсь расстаться со своей собственной.

– Я знаю, сэр, но мне кажется, что вы водите нас от беды к беде лишь ради все большего и большего риска. Иначе говоря, чем больше нам приходится переносить, тем сильнее вы рветесь к новым опасностям.

– Утверждение это основано исключительно на поверхностном восприятии событий и твоих домыслах. Ты забываешь об одном: я хочу жить не менее, чем все вы.