Книга Невидимка с Фэрриерс-лейн - Энн Перри

Кэролайн хотела что-то ответить, но передумала.

Веспасии не было дома, когда Шарлотта приехала с визитом, однако горничная сообщила, что госпожа будет через полчаса, не больше, и если Шарлотта соблаговолит подождать, ей подадут чай в гостиную. Леди Веспасия будет очень разочарована, если они разминутся.

Шарлотта приняла приглашение и расположилась в элегантной гостиной Веспасии, попивая чай и глядя, как за каминной решеткой вспыхивают языки пламени. У нее было время оглядеться, чего прежде никогда не случалось. В присутствии хозяйки такое внимание гостьи показалось бы назойливым любопытством. Вся комната носила отпечаток характера Веспасии. На каминной полке стояли высокие тонкие серебряные подсвечники в георгианском стиле, очень простые и строгие, – но не симметрично, на разных концах полки, как было принято в других домах, а сдвинутые немного влево от центра. На шератоновском столике у окна стояла композиция из цветов, но не в вазе, а в соуснике из королевского вустерширского фарфора: три розовые хризантемы в центре, медно-желтые березовые веточки и еще какие-то пурпурные бутоны неизвестных Шарлотте цветов.

Потеряв всякий интерес к чаю, она встала, чтобы внимательно приглядеться к нескольким фотографиям в простых рамках, стоявшим на верхней доске бюро. Первая, овальная, была сделана в манере сепии и выцвела по краям. На ней была запечатлена женщина лет сорока с изящной шеей, высокими скулами и тонким орлиным носом; большие, широко расставленные глаза под тяжелыми веками, лоб совершенных линий. Это было прекрасное лицо, но к тому же, при всей горделивости и правильности черт, в нем присутствовало своеобразие, сказывалась индивидуальность, и романтическая поза не могла скрыть страстности и силы характера.

Прошло несколько секунд, прежде чем Шарлотта поняла, что это фотография самой Веспасии. Она привыкла видеть ее пожилой дамой, упустив из виду, что в молодости леди Камминг-Гульд должна была выглядеть совсем иначе. Теперь Шарлотта видела, что та осталась во многом прежней.

Другие фотографии изображали девушку лет двадцати, очень хорошенькую и обаятельную, но с менее изящными чертами, более тяжелым подбородком и довольно коротким носом. Налицо было некоторое внешнее сходство, хотя отсутствовали одухотворенность и огонь воображения. Это, должно быть, Оливия, дочь Веспасии, которая вышла замуж за Юстаса Марча и умерла, успев родить ему много детей. Шарлотта никогда ее не знала, но Юстаса вспомнила очень живо, одновременно с гневом и жалостью.

На третьей фотографии был изображен аристократического вида мужчина, тоже с высокими скулами, с добрым лицом и глазами, которые смотрели вдаль, а может, в свой собственный мир. Тут тоже было явное сходство о Веспасией, и Шарлотта догадалась – по тому, как выцвела фотография, по фасону одежды и характеру снимка, – что это был ее отец.

Интересно, что Веспасия предпочитала держать в своей любимой комнате портрет отца, а не мужа.

Шарлотта разглядывала книги в резном книжном шкафу, когда услышала негромкий разговор в холле и шаги по паркету. Она быстро обернулась и направилась к окну, так что, когда дверь отворилась и Веспасия вошла, она встретила ее лицом к лицу и улыбаясь.

Веспасия выглядела очень энергичной, словно что-то с нетерпением предвосхищала и готова была немедленно снова куда-то направиться; другими словами, она вовсе не напоминала пожилую женщину, вернувшуюся с прогулки. Кожа ее лица покраснела от холодного ветра; спина, как всегда, прямая, плечи развернуты. Одета она была в платье мягкого виноградно-синеватого оттенка – очень утонченный и неопределенный цвет: то ли синий, то ли пурпурный с серебристым оттенком. Оно было легкое, дорогое и очень ей шло. В соответствии с новейшей модой сзади почти ничего не было подложено, и покрой отличался изяществом. Шляпу с широкими опущенными полями тетушка оставила в холле.

– Доброе утро, тетя Веспасия, – удивленно и с явным удовольствием приветствовала ее Шарлотта.

Впервые за все время, что прошло после смерти племянника Веспасии, первого мужа Эмили, она видела леди Камминг-Гульд такой здоровой и жизнерадостной. Сегодня Веспасия, казалось, сбросила с себя бремя лет, которое наложило на нее горе утраты, и снова стала той полной сил и устремлений женщиной, какой была в прежние годы.

– Вы выглядите просто замечательно.

– Ну, до некоторой степени я чувствую себя отлично, – ответила Веспасия с явным удовольствием и пристально оглядела Шарлотту. – Дорогая, ты выглядишь немного встревоженной. Тебя все еще беспокоит то несчастное дело на Фэрриерс-лейн? Да садись же, ради бога. У тебя такой вид, словно ты сейчас бросишься бежать куда-то сломя голову. Ведь ты не собираешься этого делать, не так ли?

– Нет, конечно, нет. Я приехала повидаться с вами, и у меня сейчас нет никаких срочных дел. Мама сейчас у меня дома и за всем приглядит, если понадобится.

– О господи! – Веспасия грациозно опустилась в кресло, быстрым движением руки разгладив юбку. – Она все еще влюблена в своего актера?

Шарлотта скорбно улыбнулась и села напротив.

– Да, боюсь, что так.

Ровные дуги бровей пожилой леди взлетели вверх.

– Боишься? Почему же? Неужели это так важно? Она свободна и может делать все, что угодно, разве не так? И отчего же не позволить себе маленький роман?

Шарлотта глубоко вздохнула. В голове вертелось много резонных доводов относительно того, почему «маленького романа» не должно быть, но когда она стала их перечислять, то почувствовала, что, несмотря на бурные эмоции по этому поводу, все эти доводы, высказанные вслух, кажутся неумными и несерьезными.

Губы Веспасии тронула усмешка.

– Все так, – согласилась она, – но тебя беспокоит то, что этот несчастный может быть заподозрен в причастности к смерти Кингсли Блейна, так?

– Да, и это тоже. Томас считает, что по данному делу нет ничего нового и что Стаффорд просто пытался найти какие-то веские доводы, чтобы убедить Тамар Маколи отказаться наконец от попыток опять вытащить дело на свет божий.

– Но ты так не считаешь?

Шарлотта слегка пожала плечами.

– Не знаю. Возможно, судью отравила жена, но мне трудно в это поверить. Я была с ней, держала ее за руку, когда он умирал. И я действительно не могу поверить, что она так льнула ко мне, так следила за каждым его вздохом – и в то же время способна была его отравить. Не говоря уже о том, что это было бы глупо и совершенно бесмысленно.

– Значит, опять всплывает убийство на Фэрриерс-лейн, – заметила Веспасия задумчиво. – Кстати, я разговаривала с судьей Квейдом об этом деле. Извини, что сразу не сообщила тебе о том, что узнала.

Очень странно, однако щеки пожилой леди чуть-чуть порозовели, к удивлению Шарлотты. Она никогда еще не замечала за Веспасией способности смущаться. Впрочем, быстро взяв себя в руки, Веспасия стала рассказывать, что удалось выяснить во время ее разговора с Квейдом, – словно бы беспечно, но при этом тщательно подбирая слова.