Книга Тьма древнего леса - Александра Христова

– А ты бы согласился в любом случае. Уж больно у тебя вид был… задумчивый. Словно ты оценивал, как лучше убрать Анавариана и следом удрать из Леса.

Что верно, то верно: желание прикопать деда под ближайшим нир-аш-алэ в последнее время стало практически непреодолимым, и не думаю, что я бы выдержал еще несколько улэдов. Сорвался бы раньше. Лэй же предложил буквально соломоново решение: уйти вместе с ним. И волки сыты, и овцы целы. И пастуху – моей дрессировке – вечная память…

Достав, наконец, из-под кровати сапог вместе с носком, черствой корочкой хлеба, пузырьком из-под приснопамятного универсального сложносоставного яда, невесть как попавшую туда пару засапожных ножей из личного арсенала деда и вусмерть перепуганного маленького паучка, я быстро натянул обувку на ногу, предварительно смахнув с нее наглого восьминогого, настроившегося уже было сплести паутину. Вот это я понимаю, вот это истинная наглость!

Рассовал ножи по положенным местам. А что? У меня таких хороших ножей никогда не было! А дед не обеднеет, если любимый внук втихаря прихватизирует пару ножичков. Пинком отправил пустой флакончик обратно под кровать; носок, предварительно осмотрев и заметив неряшливую дырку на пятке, аккуратно пристроил возле двери. Затем подхватил с кресла сброшенную туда княжичем недовольную Миледи, окинул прощальным взглядом комнату и вылез в окно вслед за эльфенышем.

Спускались мы с дерева на землю дружно, весело и с матерком… Нет, вначале все было очень даже хорошо: густое переплетение крепких ветвей не позволило бы свалиться с нир-аш-алэ даже младенцу. Но потом, когда закончилась крона, а лестница, по которой можно было спуститься вниз, еще не началась, и наступило самое веселье. Мне-то что: я легкий, спрыгнул вниз, не раскрывая крыльев и используя только гравикомпенсаторы (упаси небеса задействовать крылья, услышат шелест – поймают тут же!), и приземлился мягко и плавно аккурат на сочную травку под деревом. А вот княжичу повезло меньше – ему пришлось корячиться с веревками, стараясь не перебудить при этом звоном не настроенных на него разнообразных оповещательно-оградительных периметров весь та'ал.

Ась? Почему это я не спустил княжича на землю? Ну знаете ли… Одно дело – таскать обленившегося эльфеныша через речку при помощи крыльев, и совсем другое – переть его венценосную задницу, по сути, на своем хребте. Мелкий-то он мелкий, но весит едва ли не в два раза больше меня! Я такую тушу попросту не подниму. Эх, сюда бы ш'шэври… Но чего нет, того нет.

Молоденьких химер пришлось погрузить в глубокий сон, больше похожий на анабиоз. И не потому что ш'шэври являлись какими-то эксклюзивными животными. Вовсе нет. Просто полноценно зафиксироваться разумом на своей химере мог только эльф с полностью стабильными каналами, а Лэй ну никак не подходил под эту категорию. По крайней мере, не в ближайшие три с половиной сотни лет.

Я же… Мне химеры были попросту не нужны. Зачем, объясните мне, существу с крыльями тварь, предназначенная именно для полета? То-то и оно, что незачем. Но избавиться от химер я мог двумя способами: либо запихнуть их под то же заклинание, что и химерочек Лэя, либо убить. На второй вариант у меня просто не хватило духу – я не детоубийца! Но вот погрузить своих ш'шэври в сон до того момента, как Лэй не вернется в Лес, я смог. По крайней мере, на триста пятьдесят лет я избавлен от мук выбора, а там, глядишь, я либо скончаюсь от неожиданного удара в спину, либо придумаю, что с этими тварюшками делать.

Наконец эльфеныш враскоряку, вниз головой (зато бесшумно!) спустился с дерева, и мы тихой сапой пробрались к конюшне Аторре, где уже несколько улэдов обитал мой Псих. Хорошо, что за ним не пришлось топать на другой конец та'ала…

Пока я седлал коня и выводил его на свежий воздух, Лэй извлек из какого-то куста две одинаковые на вид сумки, показавшиеся мне подозрительно знакомыми… Неужели?

Пригляделся и понял, что оказался прав. Обе сумки были бездонными, причем с одной из них я уже с успехом путешествовал из Сарриса в эльфийский Лес. Вон, знакомая подпалина от огня на боку! Это я едва не уронил однажды сумку в костер.

Теперь понятно, почему княжич говорил, что взял с собой и еду, и оружие, и одежду… Если вспомнить, сколько всякого хлама я вез в своей авоське перед этим, то как бы те вещи, которые собрал эльф, вообще не затерялись в ее уникальных недрах.

Пока я возился с ремнями сумки, закрепляя ее к седлу, Лэй едва ли не с головой зарылся в свою, вынырнув только через несколько атисс с торжествующим: «Ага!» В руках у него блестел крошечный медный кругляшок примитивного амулета приглушения звуков.

– Ну, – выдохнул Дайнэлан, вскарабкавшись на коня и активировав амулет, – поехали!

И первым пустил коня вперед. Оглянувшись на прощание на темные окна родового имения Аторре, я поехал следом.

– Едут!

– Уверен? А то в прошлый раз это была харраха. Может, ты плохо видишь? Так солнце вроде уже взошло… Или тебе, чтобы что-то опознать, нужны оба?

– Заткнитесь, вы, оба! Если нас заметят, то я заставлю вас перемыть все сортиры в ближайшем человеческом городе!

– Это все он!

– А я-то тут при чем?!

– А как будто не ты тогда начал…

– Придушу!

– Кишка тонка!

– А ну тихо! Они едут…

Уехать с рассветом первого солнца не получилось – дорога до приснопамятной поляны, откуда должен начинаться эс'зеар (эльфеныш упорно отказывался нарушать еще и эти традиции), без использования фонящих на всю округу стационарных лесных порталов (заклинание же индивидуального портала не знали ни он, ни я) заняла куда больше времени, чем ожидалось. А потому на полянку мы с Лэем выехали, уже когда оба солнышка довольно высоко светили в небесах. Вот сколько я уже тут живу, никак не привыкну к подобному астрономическому извращению. Все ловлю себя на мысли, что все происходящее вокруг – лишь бредовый сон, и в любой момент я могу очнуться…

– Стой, – выдохнул эльфеныш, перехватив моего коня за поводья.

Остановившись, я с недоумением воззрился на княжича. Что такое?

В ответ Лэй поморщился, словно у него разболелись не просто зубы, а вся челюсть целиком, и буквально выплюнул:

– Традиции. Я должен соблюсти хотя бы одну, раз на все остальные наплевал с кроны древа.

Вначале я хотел было вознегодовать – этот длинноухий паршивец будит меня посреди ночи и куда-то тащит, а теперь вздумал традиции соблюдать! – но, взглянув на решительного княжича, только кивнул и отъехал немного в сторонку. Дайнэлан глубоко вздохнул…

Бранился Лэй долго и со вкусом. Нет, все было согласно обычаям: ритуальная нецензурная речь, ни единого слова от себя… Но сколько чувств в нее вкладывал эльфеныш! С каким выражением лица он поминал предков основателя традиции! Мне показалось, что даже кусты тряслись от еле сдерживаемого смеха. Или это я трясся? По крайней мере, я прокусил себе ладонь в попытке не заржать в голос. Интересно, кого Лэй так яростно обругивает на самом деле?