Книга Сожженная карта - Кобо Абэ

Длинные волосы, прямые и тонкие, переплетаясь, струятся вниз… округлость плеч — стоит протянуть руку, и можно ощутить ее сквозь платье… невольно рассмеявшись, я перебиваю шефа. Мне был очень приятен ваш выговор; я только и делаю, что ищу других людей, а сейчас, наоборот, меня разыскивают — не могу отрицать, что мне это нравится… я не лгу… но, произнеся эти слова, с болью думаю, что должен был бы сказать их не шефу, а в первую очередь своей жене… сколько раз именно я навещал ее, звонил ей, а ведь она еще ни разу мне не позвонила… и это очень плохо… может быть, то что мне не хватает мужества молча ждать, пока она сама не придет разыскивать меня, так разъело наши отношения? Оставив продолжавшего меня ругать шефа наедине с трубкой, я возвращаюсь на свое место. И пиво этой женщины, и ее грустная улыбка теперь уже нисколько не кажутся неестественными. Я тоже опираюсь рукой о край стола и, пребывая в состоянии, которое испытываешь в воскресный полдень, когда удалось наконец насладиться утренним сном, продолжаю разговор, еще недавно раздражавший меня.

— В общем, пусть расходы вас не беспокоят. Четыре дня до конца недели вами уже оплачены, и я постараюсь за это время сделать все, что только возможно. Что же касается дальнейшего, подумаем об этом, когда придет время.

— В крайнем случае попытаюсь устроиться куда-нибудь на работу. Брата, которого вы все время ругаете, уже нет… я понимаю, люди не такие, какими они казались брату…

— Положение действительно малоприятное, но это не означает, что нужно прекратить розыски…

— Вы раньше сказали, что выкидыш тоже весьма сомнителен, что вы имели в виду?

Тон беспечный, будто разговор идет о погоде, но ведь выражение лица женщины обманчиво. Снова во все это окунаться — увольте.

— Неужели я это говорил?

— Вы имели в виду, не от брата ли этот ребенок?

— Ну, знаете ли, вы ужасные вещи говорите с абсолютно спокойным видом. Просто я сказал, что можно выдвинуть самые различные гипотезы… но вы удовлетворили мое любопытство, дали мне посмотреть альбом, где были фотографии брата, так что…

— Все-таки странно, правда? Когда мне показалось, что я беременна, я сказала брату. Разговор этот был ему крайне неприятен… брат не любил женщин и, может быть, поэтому не любил и детей.

— Ужасный человек. В общем, самый банальный любовный треугольник. Чтобы замести следы, на сцене появляется фальшивый брат — банальный случай, верно?

— Фальшивый брат?..

— Честно говоря, обстоятельства сложились так, что подобные подозрения были вполне обоснованны.

— Просто мне хотелось поделиться с братом.

— Сейчас я, конечно, не подозреваю. — Стараясь не видеть выражения лица женщины, я быстро перелистываю альбом и, показывая фотографию, на которой были сняты машина и брат. — Вот, как раз эта фотография… на ней будто написано, что этот снимок делали вы. Муж лежит под машиной. Брат стоит рядом и без всякого интереса наблюдает за тем, что тот делает. Нет, скорее прикидывается, что наблюдает, а сам чуть грустно, с видом сообщника, улыбается фотографу, то есть вам. Мужу, естественно, выражение его лица не видно.

— Мне кажется, наоборот, семена подозрения прорастают все глубже.

— Нет, ведь это документ. Нечто целиком сохранившееся как документ. Действительно «Смысл воспоминаний». Это должно, безусловно, четко осознаваться и тем, кто фотографирует, и тем, кого фотографируют. Если было бы хоть что-то, что вам следовало скрывать, вы бы, конечно, сознательно избежали подобной сцены.

— Вам и в самом деле палец в рот не клади. — Женщина вдруг звонко рассмеялась и наполнила пивом мой стакан. Я не особенно отказывался. Пива в бутылке на самом донышке, сантиметров пять. — Люблю я такие истории… если будете их рассказывать, я с удовольствием послушаю…

— Такие истории, вы говорите? Какие истории?

— Истории, в которых, пока их слушаешь, все выворачивается наизнанку… я тоже знаю одну такую историю… о брате… может, рассказать?

— Если успеете, в оставшиеся пятнадцать минут…

— Когда-то и у брата, как это полагается, была любовная связь. Связь, конечно, с женщиной. С девушкой, с которой он встретился, когда участвовал в студенческом движении. Познакомились они зимой. Всю зиму казались безмерно счастливыми. Но как только наступило лето, девушка заявила однажды: почему-то от тебя пахнет кошками. Может быть, стоит полечиться? Брат начал послушно ходить в больницу. Однако, когда лечение уже подходило к концу, оказалось, что оно ничего не дало. Но зато вернулась его старая болезнь — женоненавистничество. Поэтому мое существование приобретало для него все большее значение. Я была единственной в мире женщиной, которая для него не была женщиной. Мы действительно очень любили друг друга. Настолько, что было даже странно, как не завелись у нас дети. И тут появился муж. И он меня превратил снова в женщину.

— Значит, они все-таки соперничали.

— Совсем нет. Брат очень быстро нашел общий язык с мужем. Видимо, он предпочитал, чтобы я вышла замуж, лишь бы не сближаться с какой-нибудь женщиной.

— Но есть ведь люди, любящие монопольное владение.

— Может быть, и так, но у брата был любимый мальчик, который следовал за ним по пятам.

— Интересно…

— Я по-настоящему любила брата…

— Чего нельзя сказать о муже?

— Видите ли, муж не был таким вывернутым наизнанку человеком, как брат.

— И тем не менее ваш муж убежал первым.

— Это-то и ужасно.

В глазах женщины промелькнул страх. Ранящий страх, подобный покрытым инеем телеграфным проводам, стонущим под порывами ветра.

— Вы испугались потому, что подумали о муже, которого здесь нет. Лучше заставьте себя подумать о муже, который находится сейчас где-то. Может быть, это и мучительно, но боюсь, что для вас он уже окончательно потерян.

— Все равно…

— Даже если вы будете думать, что он живет с какой-то другой женщиной?

— Почему он не со мной? Если не узнаю этого — тогда все кончено.

— В сегодняшних вечерних газетах нет сообщения о том, что случилось с братом. Если бы оно появилось, муж увидел бы его и вопреки ожиданиям, возможно, позвонил бы вам.

— Вы считаете, что виной всему был брат?

— Не исключено. Предвзятость ничего хорошего не сулит. Я тоже до самого последнего момента считал тот самый спичечный коробок абсолютно невыгодным для вас вещественным доказательством. В нем были спички с разноцветными головками. Тот факт, что в коробок добавлялись спички, превращал его в весьма важную улику, указывая, что человек редко посещал кафе «Камелия». Если бы он все время ходил туда — всегда мог бы взять новую коробку. Что из этого следовало? Во-первых, человек редко выходил из дому. Во-вторых, человека интересовал номер телефона на этикетке спичечного коробка. В-третьих, человеку было необходимо тайно звонить по телефону.