Книга Меч и крест - Лада Лузина

Пискнул, обиженно посмотрел на Катю и сиротливо выплюнул изо рта выбитый зуб.

— Чем я ваш плогневал, хошяйка? — слезливо прошепелявил он и пополз к ней.

— Уйди, уйди! — закричала она, запрыгивая на кровать и угрожающе лягая воздух ногой с увесистым каблуком.

— Куда пликашете, хошяйка? — обреченно простонал беззубый. Добравшись на четвереньках до ее постели, он подобострастно поцеловал край простыни, взирая на Катю снизу вверх покорным, на все согласным взглядом.

— К черту! — истерично взвизгнула она.

Черный сел на зад и недоуменно уставился на нее совершенно круглыми глазами.

— Мне… — растерянно ткнул он волосатым пальцем в такую же волосатую грудь. — Пойти… — Грязный палец описал полукруг и снова уткнулся в заросшую шерстью грудную клетку. — К челту? Плоштите, не понял, хошяйка. Вы пликашываете мне пошнать шамого шебя?

— Иди к чертовой бабушке! — завизжала Катерина.

— А! — обрадовался волосатый. — Вы пликашываете мне шлетать к моей бабушке? По делу? Или так, по-лодштвенному, пловедать?

— Вали!!!

— Шлушаюсь! — козырнул тот, принимая позу низкого старта. И Катя увидела, как над его ворсистым задом взвился самый настоящий хвост с грязной кисточкой на конце.

— Стой! — неуверенно скомандовала она. — Я, кажется, поняла.

Черный — очередная подстава К. Д.!

Голый уродец с хвостом — чересчур волосатый даже для нацмена. Хотя за свою нелегкую жизнь Катя насмотрелась на мужчин с волосатой спиной, пальцами и даже ушами, такого, следовало признать, можно было сыскать только в кунсткамере!

— Кто ты такой? — грозно спросила она, заранее предчувствуя ответ.

Урод с готовностью вскочил на ноги и склонился пред ней в карикатурно низком поклоне:

— Челт, — делаю ша ведьм всю челновую лаботу!

— Я почему-то так и подумала, — саркастично оскалилась Катерина. — Иди-ка за мной…

Катя с достоинством спустилась к кровати и прошествовала в гостиную, где в низкорослом резном шкафу стояли ее книги. Вытащив с полки подарочный экземпляр книги рекордов Гиннесса, Катя нашла по оглавлению нужную главу «Телесные феномены» и победоносно зачитала:

— «Самая волосатая женщина Джулия Пастрана была целиком покрыта волосами, не считая глаз». «В журнале „Сайнтифик Америкен“ был описан 12-летний мальчик из Таиланда, у которого был хвост длиной почти 30 сантиметров. В старинных книгах часто упоминаются взрослые мужчины и женщины с хвостами. В наше время их удаляют сразу после рождения». И кстати, «когда ребенок чихал или кашлял, его хвост вилял или скручивался». Ясно?

— Нет.

— То, что раньше считали ведьмами и чертями, — обыкновенный генетический брак! Так и передай своему К. Д.!

— Но я челт! — сконфуженно пролепетал генетический брак (видимо, к физическому вырождению тут приплюсовывалась еще и классическая шизофрения). — Дан в ушлушение вам тлоим, пока одна иш ваш не штанет иштинной Киевичей.

— Одна из нас? — невольно переспросила Дображанская. — А остальных отпустят?!

— Да, — подтвердил шизофреник. И Катино сердце вздрогнуло нежданной надеждой.

Увы, совершенно иллюзорной.

— Но иш моих личных ишточников мне ишвештно, что ею будете именно вы! — убежденно окончил косматый.

— Черт! — зарычала Катя.

— Да шдесь я! — нервно подпрыгнул он.

— Ну почему, почему именно я? — простонала она тоскливо.

— Потому что вы — лучшая! — ответил он с неподдельной уверенностью в голосе.

Катя грустно усмехнулась: это она знала без него!

Но, как ни странно, сейчас святая вера безумца (а следовательно, и приславшего его хозяина) в ее неоспоримое превосходство неожиданно польстила ей.

За исчезнувшие сутки Катина уверенность в себе пугающе пошатнулась: «Синий чулок» в одежде с Троещинского рынка и безголовая тинейджерка-переросток — два человеческих вида, которых она никогда не считала за людей, — действовали и соображали куда быстрее ее.

В то время как она, будучи умнее, опытней, сильнее их обеих, почему-то лишь ошибалась, злилась, впадала в истерики и теряла сознание. Иначе говоря, сделала все, чтобы сейчас, сидя рядком где-нибудь на кухне, они смеялись над ней, вспоминая, каким пшиком обернулась ее мнимая крутизна.

— Это правда, я лучшая! — громко заспорила с ними Катя. — Именно поэтому, — решительно навела она прицел на сумасшедшую ошибку природы, — я найду способ выйти из этой игры!

— Но, моя Яшная пани, — удушливо прошептал засланный псевдочерт, склоняясь перед ней в новом арлекинском реверансе, — шачем выходить иш иглы, в котолой вы выиглали?

— Выиграла?! — истерично хохотнула она. — Что? Сорванную сделку? Сгоревший офис?

— Повельте, — черный склонился еще ниже и по-собачьи заглянул ей в глаза, — когда вы штанете иштинной Киевичей, вше эти плоблемы покашуччя вам шмешными.

— Да? — Несмотря на то, что он возражал ей, в его голосе слышалось такое рабское почитание ее королевского сана, что Катя просто не могла злиться на него — лишь на саму себя, продолжающую этот нелепый разговор. — Ах да, я забыла, они заставят Владимира Федоровича… — Дображанская небрежно махнула рукой.

Цена, которую требовали от нее за эту услугу, уже казалась ей непомерной, а само обещание — писанным вилами по воде.

— Ешть влашть, котолая могущештвеннее денег и швяшей, — с вожделением объявил косматый. — Чего вы шелаете, моя Яшная пани?

— Чтоб вы оставили меня в покое! — устало воздела она очи горе. — Супермаркет «Эко» снесли к чертовой матери! Убить эту чертову Динозавриху, послать всех на хрен, отключить мобильный, купить купальник и поехать в отпуск… Навсегда!

— О-о-о-о-о!!! — восторженно пропел он.

И не разгибаясь, потрусил «кабанчиком» в прихожую, чтобы меньше чем через секунду вновь предстать перед ней, прижимая к груди оборванный листок.

«104-я страница. Я забыла его на полу», — узнала обрывок Катя.

— О, моя Яшная пани, шудьба на нашей штолоне, — вдохновенно прошепелявил черномазый, тряся 104-й. — Где находитчя ваш «Эхо»?

— Тут рядом, — обескураженно отозвалась Катерина. — Вон, — хмуро ткнула она пальцем в далекое здание, облаченное в серебристую плитку. — Уже почти достроили, сволочи…

«Боже, зачем я говорю ему это?»

— Его видно отшюда?! — в голосе псевдочерта прозвучал священный восторг. — Шудьба на нашей штолоне! На нашей штолоне! Плошу ваш, — сжимая пергаментный лист, волосатый вежливо согнулся в сторону балкона. — Шделайте милошть. Плотяните к нему луку, хошяйка!

Катя зачем-то послушалась.

Она покорно подняла руку, протягивая пальцы к серебристому трехэтажному дому. Отсюда он выглядел таким маленьким и несущественным, что, казалось, его действительно можно взять одной рукой.