Книга Снежная смерть - Брижит Обер

А где был во время завтрака наш бравый Леонар? Гулял.

Тело Вероник грузят в машину «скорой помощи», и та медленно отъезжает.

Черный катафалк, мчащийся по заснеженной Трансильвании к темным башням готического замка, безжизненно-белое тело несчастной молодой женщины бьется о стенки гроба. Нет, все куда менее поэтично. Вместо гроба — пластиковый мешок, вместо черного катафалка — красно-белая машина «скорой помощи» с сиреной, усталый и раздраженный водитель. Единственная константа — это хищник: создание, обреченное убивать, чтобы выжить. В первом случае, чтобы избежать разрушения своего физического тела; во втором — чтобы предотвратить взрыв своей психической сущности. Видишь, Психоаналитик, скоро я займу твое место: ты будешь лежать на кушетке и пересказывать мне свою жизнь. Сколько раз в день ты ковыряешь в носу, и символизирует ли это желание обладать собственной матерью, и все такое.

— Они перерывают весь дом, — сообщает Летиция, вторгаясь в сумятицу моих мыслей. — Нам запрещено покидать гостиную.

— Сумерки опутывают нас своими длинными ледяными пальцами, — гнусаво-пророческим голосом сообщает Жюстина, — говорила же я вам, весь этот красный цвет, вся эта ненависть, собранная воедино, сосредоточенная, готовая к броску…

— У нее было совершенно белое лицо, — добавляет Летиция, — как из воска, и она смотрела на меня… Я все время думаю об этом… Простите меня.

Ходунки скользят по полу.

— Лицо смерти всегда бледно, как лед, — продолжает Жюстина, прочистив нос. — Когда человек умирает, температура падает, и вся атмосфера становится хрустальной.

Вот именно! Расскажи это людям, подыхающим в тропиках, среди мух и вони.

— Мадам Ломбар, мы нашли вот это в одном из карманов жертвы, — говорит Мерканти тоном школьного учителя.

— Что — вот это? — спрашивает его Жюстина.

— Пощупайте, — отвечает бригадир.

Короткое молчание. От Мерканти пахнет дешевым лосьоном после бритья и клубничной карамелькой.

— Ну, это похоже на портсигар… — произносит наконец Жюстина.

— Проведите по нему рукой и скажите, какие там выгравированы инициалы.

— Ф. и А., — неуверенно произносит она.

— У вас есть такой портсигар?

— Да, мне подарил Фернан, — быстро отвечает Жюстина, — но…

Чувствую легкий укол злости и детской ревности в сердце.

— Как это может быть? — продолжает она.

— Судя по всему, Ганс украла его у вас. Вы заметили исчезновение этого предмета?

— Нет, я бросила курить полгода назад.

— Разрешите, я должен забрать его на время. Спасибо, это все.

Нет, не все! Если Вероник стащила портсигар, значит, она побывала в комнате Жюстины! А Жюстина спустилась только в девять пятнадцать! Жюстина должна была заметить, что кто-то роется в ее комнате!

— Говорила я вам, что она воровка, наркоманы всегда воруют, — говорит Иветт.

— Эта девушка была наркоманкой? — спрашивает Жюстина.

— Да, как Марион Эннекен и Соня Овар. Наверное, мода тут такая. Все колются!

— И всех убивают, — говорит Жан-Клод, о приближении которого возвестило лязганье его металлических доспехов. — Думаю, что если бы я мог двигаться, я нашел бы лучшее занятие, чем истреблять себе подобных.

Ну, судя по выпускам новостей, половина населения земного шара не разделяет твоей точки зрения, Жан-Клод. Кто-то рядом со мной наливает себе выпить. Опять Ян? Это, по меньшей мере, его шестой стакан, а ведь еще нет и полудня. Жюстина сморкается, потом шумно вдыхает что-то, пахнущее мятой и сосновой смолой.

— Я прослышала, что Соня и Марион были знакомы? — говорит она.

«Прослышала»! «Я прослышала»! Нет, ну, в самом деле! Кто это сегодня может «прослышать»?

— Все они знали друг друга! — отвечает ей Иветт. — Говорю вам, целая деревня ненормальных!

— Это время ненормальное, — мрачно комментирует Лорье; я и не слыхала, как он вернулся.

Мерканти устало вздыхает.

— Скажите, мадам Ломбар, — продолжает Лорье без всякого выражения, — вы не слышали, чтобы кто-то заходил в вашу комнату сегодня утром?

Наконец-то!

— Ко мне никто не приходил, — отвечает ему Жюстина.

— Никто не открывал дверь? Вы не слышали никакого подозрительного шума? Ведь у вас такой острый слух…

— Ничего. Если только кто-то не вошел, пока я принимала душ… за шумом воды… Я люблю пускать сильную струю, подобную сверкающему водопаду, который изгоняет тени из…

— Спасибо, мадам Ломбар, — прерывает он. — Вы записали, Мерканти?

— Он снова в форме, — шепчет мне Иветт.

— Где Шнабель? — добавляет Лорье.

— Шеф! — именно в этот момент кричит Шнабель. — Шеф!

Топот башмаков, тяжелое дыхание.

— Скорее сюда!

— Что еще случилось? — спрашивает Франсина.

— Идите в комнату большого дебила, — настаивает Шнабель.

Они убегают. Иветт, попытавшуюся последовать за ними, останавливает один из жандармов.

— Извините, мадам, — произносит юный голос Мореля, — отсюда никто не должен выходить, такова инструкция.

— Кого еще пришили? — спрашивает Ян заплетающимся языком.

— Я не могу ответить вам, месье. Извольте подождать здесь.

— «Извольте подождать здесь», — передразнивает его окончательно захмелевший Ян и добавляет: — Мне осточертел ваш говеный цирк!

— Простите, месье? Боюсь, я не расслышал.

— Прекрасно расслышали: говеный цирк. Чем нас тут мариновать, лучше бы поймали убийцу.

— Советую вам успокоиться, месье. Настоятельно советую вам успокоиться.

— А я тебе советую пойти куда подальше!

— Ваши документы! — рявкает Морель.

— А в фуражку тебе не поссать?

— Что?!

Морель призывает на подмогу своих коллег, шум потасовки, протесты Иветт, Франсины и Летиции, ругань, вопли Яна.

— Устраивать такой спектакль, когда только что погибла женщина, — говорит мне Жан-Клод, — это, по-моему, отвратительно. Неужели у них нет ни капли уважения к покойникам?

— Вы прекрасно знаете, что современный человек отрицает идею смерти. — Жюстина спокойна, будто бы рядом с ней не происходит драка.

— Я тоже отрицаю идею, но своей смерти, — тем же тоном отвечает ей Жан-Клод. — Но это не мешает мне испытывать сострадание к смерти других.

В то время, как они продолжают свой философский диспут, мне на колени падает фуражка, потом на меня валится Ян. О, Боже! Прямо на мои раны. Его поднимают, я получаю удар в живот, топот, Тентен лает, Летиция кричит «ай!», шум падения, Жюстина вцепляется мне в волосы, «это вы, Элиз?», нет, это золотая рыбка, «они меня пугают!» да не тяни же так, зараза! Глухие звуки ударов. Сухое лязганье наручников.