Книга Я люблю Париж - Линдси Келк

Я слегка кивнула, не готовая ответить. Потому что если бы я стала говорить, мне бы пришлось признать, что она права.

— Прошу тебя, поедем домой, Энджел, — вздохнула Луиза. — Хотя бы ненадолго. Я понимаю: у тебя работа, друзья и все такое, но издалека ты могла бы рассмотреть ситуацию гораздо яснее. Хотя бы на неделю. На один день.

Подняв голову к небу, я закрыла глаза. Она так жалела меня, а ведь я еще даже не рассказала ей, что у меня на рабочем фронте. Моя начальница чуть не писает на меня кипятком, ее ассистентка пытается меня подсидеть, пока я в командировке, да и означенная командировка протекает не так, как надо. И это если оставить в стороне ситуацию с Дженни. Да, может статься, поездка домой прочистит мне мозги. Главное — не вспоминать, почему я оттуда уехала.

— Я не могу так запросто сорваться и уехать, — решила я, собрав волосы в хвост, а потом распустив их. Они отросли. — Прости, Лу.

— Однажды ты именно так и поступила, — парировала она.

Я оттолкнула тарелку и шмыгнула носом. Впервые за все время, сколько себя помню, кусок не лез в горло.

— Мне не хватает тебя, Энджел, — тихо сказала Луиза. — Я хочу, чтобы ты вернулась домой.

— Я тоже. Только я еще не знаю, где он, мой дом.

Мы посидели в тишине несколько минут, пока официант убирал наши наполовину полные тарелки и расставлял кофе. Они, видимо, решили, что он нам нужен, или по крайней мере мне, и не стали дожидаться, пока мы сами закажем.

— Да, ну мы два сапога пара, что скажешь? — заметила Луиза, перезавязывая свой хвост — ведь из него выбились целых две волосинки.

— Да уж, — согласилась я. — Я и правда очень рада за тебя. Ты будешь первоклассной мамашей.

— Ну да, у меня ведь было целых двадцать семь лет практики на тебе, правда? — сказала она и глотнула кофе.

— Иди ты! — Я улыбнулась, обрадовавшись, что мы перестали цапаться. Если уж мне не удалось испортить с ней отношения, после того как я сломала руку ее мужу, то, не придя на ее годовщину, я и подавно не смогу отделаться от этой проныры.

Глава тринадцатая

После обеда мы с Луизой пару часиков побродили по городу, прогулялись на другой берег Сены и поснимали друг друга: в Трокадеро, потом я снялась «в обнимку» с Эйфелевой башней, а Луиза — в таком ракурсе, будто башня вырастает у нее из головы. Пора мне завязывать с фотками. Я вряд ли подходила под формат «Белль». Как ни странно, Париж вдохновлял на такие вот снимки экспромтом. Но под Триумфальной аркой у нас не оставалось выбора: пришлось сделать серьезные выражения лица «строгих и угрюмых девушек в беретах». У меня строгое угрюмое лицо получилось лучше, чем у Луизы, — она была слишком блондинистой и слишком бодрой для серьезных парижских фотографий.

— Жаль, что ты не хочешь вернуться вместе со мной, — сказала Луиза, приобняв меня, когда я усаживала ее в такси. — Ой, совсем забыла, это тебе.

Она дала мне конверт, слащаво улыбаясь. Я улыбнулась в ответ и начала его открывать, но таксист стал сигналить. Наверное, в Париже нельзя стоять посреди дороги с работающим двигателем. Наверное, вообще нигде нельзя.

— Откроешь потом. — Луиза бросила сумку на заднее сиденье. — Я скучаю по тебе, крошка. Не могу поверить, что придется переживать все заботы с ребенком без тебя. Ты точно не хочешь вернуться? Ты разбиваешь мне сердце, так и знай.

— Я знаю, обещаю скоро вернуться, — поклялась я, сунув конверт в мою замученную сумку. — Но пока не могу. Надо сначала разобраться с Алексом.

— Ты действительно любишь его? — спросила она, заправляя волосы за уши и серьезно глядя на меня. — А он заслуживает твоей любви, Энджел Кларк?

— Заслуживает, — сказала я, шмыгнув носом, а потом наполовину засунулась в такси и обняла ее, ужасно желая прыгнуть к ней и оставить все свои неприятности позади. В который раз. — Когда ты с ним встретишься, сама это поймешь.

— Жду не дождусь. — Лу высунула голову из окна. — Но ты понимаешь, что привести его надо либо до того, как меня разнесет до размеров слона, либо после того, как родится ребенок. Я не хочу, чтобы вы с твоим обалденным дружком разгуливали по Лондону, пока я буду как кит, на которого напялили одежду для беременных.

— Понятно, — отсалютовала я, изо всех сил махая вслед уезжающему такс и.

Я стояла на обочине, глядя, как проезжают машины, и ожидая, когда же мое настроение придет в норму. Я так радовалась встрече с Луизой, но было очень больно прощаться с ней. Я даже не подозревала, как сильно соскучилась по ней. А теперь у нее появится ребенок. Как это жестоко, что ее жизнь будет проходить без моего участия, но хорошо, что мы расстались так, как расстались — имею в виду нашу перепалку за час до прощания, — и она осталась моей лучшей подругой, которой я могу рассказать все, а не хныкающей пародией на женщину, чью свадьбу пустило под откос чудо в перьях, то бишь я.

К счастью, у меня не было времени, чтобы размышлять о своих промахах — прошлых, настоящих и будущих, потому что шел уже восьмой час и мы с Виржини должны были встретиться в каком-то баре, выбранном ею наобум, где она назначила встречу между семью и восемью, и, учитывая, что у меня не было исправного телефона, мне захотелось добраться туда как можно скорее. Ничто на свете не заставило бы меня снова спуститься в катакомбы метро, поэтому я прыгнула в такси и дала водителю адрес, предусмотрительно нацарапанный накануне Виржини, а потом достала подводку и занялась делом. Так вот откуда у всех девушек вокруг такой одинаково неопрятный макияж, доведенный до совершенства. Несколько раз взмахнув кисточкой для туши и нанеся пудру, я подумала, что и так сойдет, приняв во внимание, сколько я рыдала сегодня. Было еще не очень темно, но свет на узких затемненных улицах снисходительно помогал скрывать мои увечья.

Я выпрыгнула из такси, сунула водителю, как я надеялась, достаточно денег и стала искать Виржини. Ее нигде не было видно, зато я обнаружила указатель к «Алиментасьон женераль[61]», месту, где она назначила нашу встречу. Уязвленная такой насмешкой надо мной и моим школьным уровнем знания французского (никакой это не универмаг, а чертов модный бар — лукавый французский язык!), я рискнула заглянуть внутрь, чтобы поискать мою новую подругу там. Еще было довольно рано, но бар был уже полон народу, а музыка гремела вовсю. Заняв место в баре, я заказала мохито, которое пили все вокруг, и покрутилась на стуле в поисках Виржини.

Бар оставлял приятное впечатление и был заполнен той же публикой, что я видела в кафе «Карбон» в свой первый вечер. Здесь царили шик и позерство; вдоль стен стояли буфеты, висели странные абажуры. Но толпа уже отрывалась вовсю, ни на что не обращая внимания, пританцовывая и хохоча. До чего же люди держатся за шаблоны. Нью-йоркцы носят черное и считают, что на работу можно ходить в кроссовках. Парижане курят все, как один, и походят на героев фильма «Амели». И по моим собственным наблюдениям, люди в обоих городах пьют как сапожники. Хотя вполне возможно, это из-за того, что я провожу слишком много времени среди стиляг. Не самое здоровое времяпрепровождение.