Книга Клавесин Марии-Антуанетты - Наталья Александрова

Нет, люди его редкой профессии отправляются на покой не так, как врачи или адвокаты, бизнесмены или строители. Люди его профессии не выходят на пенсию, чтобы разводить розы на даче или любоваться закатом из окон собственной виллы. В лучшем случае они отправляются на покой в приличном гробу, на катафалке, за которым вместо друзей и родственников идет менеджер похоронного бюро, в худшем же – в дерюжном мешке, с десятком кирпичей для тяжести, они погружаются в черную осеннюю воду или без всякого гроба их закапывают в сырую глинистую землю на пригородном пустыре.

Нет, нельзя опускаться до таких мрачных мыслей, это испортит деловой настрой и окончательно лишит его профессиональной невозмутимости.

Сейчас нужно обставить смерть пианистки так, чтобы она выглядела естественной.

Он перенес девушку в гостиную, положил ее на диван, поправил сбившийся халат.

Отступил на шаг и придирчиво ее оглядел.

Нет, плохо, очень плохо! На ее лице отпечатался ужас и предсмертные страдания, на шее – синяки.

Он пальцами опустил веки мертвой пианистки, распустил волосы, разложил их по плечам и груди так, чтобы прикрыть прядями синяки. Теперь девушка выглядела немного приличнее, хотя наблюдательный милиционер заметит явные следы борьбы.

Но наблюдательные милиционеры попадаются нечасто. Такой вывод Филин сделал за долгие годы своей карьеры.

Он еще раз оглядел квартиру, торопливо устранил следы своего в ней пребывания, расставил по местам опрокинутые стулья, протер дверные ручки и прочие места, где могли остаться отпечатки пальцев, и наконец покинул квартиру, предварительно выглянув в «глазок» и убедившись, что на лестнице никого нет.

На Енотаевской улице, расположенной возле железнодорожной станции Удельная, на доме под номером восемь не висело никакой вывески. Да что там, и номера-то никакого не было. Помогла старушка, возвращающаяся из магазина, – дескать, точно, дом восемь, он самый. Домик был маленький, двухэтажный, с одним подъездом, его называли репарационным – такие дома, целые их кварталы, строили после войны пленные немцы.

Один из молодых людей покрутился рядом с ним – дом как дом, подъезд не запирается, вывески никакой нету, однако через окно первого этажа виден чей-то офис. Скорее всего, этот самый «Северный ветер» и есть.

– Пойду-ка я туда одна, – решила Ленская, – вы пока тут посидите, понаблюдайте, в случае чего я в окно платочком махну, если ваша помощь понадобится, – и она показала подчиненным клетчатый мужской носовой платок, который сегодня оказался очень кстати: пятка прошла, та же соседка посоветовала мазать ее три раза в день обычным йодом, зато вдруг, ни с того ни с сего, у майора разыгрался аллергический насморк.

Офис был маленький, располагался он в обыкновенной квартире. За неказистой железной дверью был обшарпанный коридор, когда-то давно оклеенный дешевыми бумажными обоями в розовый цветочек. Теперь обои выцвели, и линолеум на полу проносился до дыр. Коридор был пуст – ни стула, ни тумбочки, ни таблички, только дверь в конце. Ленская без колебаний отворила ее и оказалась в типичном офисе средней руки – стены покрыты серыми пластиковыми панелями, галогеновые светильники, встроенные в потолок, пластиковая мебель. Сперва ей показалось, что комната пуста, но потом из-за стола послышалось кряхтенье, и на свет выполз маленький человечек в пыльном джемпере и с давно не бритой физиономией.

– Слушаю вас, – он улыбнулся криво, одним углом рта, и посмотрел на Ленскую хитрыми темными глазами.

Майору Ленской понадобилось бросить всего один взгляд на этого типа, чтобы понять, что перед ней – полный и законченный прохиндей. О таких говорят – без мыла куда угодно влезет и кого угодно обведет вокруг пальца.

– Хм… – кашлянула Ленская, – мне вообще-то Арсения…

– Арсений Георгиевич, к вашим услугам, – человечек подобрался на стуле и сделал приятное выражение лица. То есть только попытался сделать. У него не получилось – глаза стреляли по сторонам, выискивая, где что плохо лежит, руки находились в беспрерывном движении – то теребили обтрепанный рукав джемпера, то катали по столу ручку, то просто барабанили по столу.

– Я бы хотела… – начала Ленская, – мне нужна сова…

– Сова? – Хозяин кабинета очень неудачно сделал вид, что он удивлен. – Не знаю никакой совы, я занимаюсь стройматериалами – паркет, двери, стеклопакеты…

– Стройматериалами? – На сей раз пришел черед Ленской сделать вид, что она сильно удивлена, и надо сказать, что у нее это получилось лучше. – А мне говорили…

– Что вам говорили? – Глаза человечка никак не хотели выглядеть чистыми и честными. – Вы ошиблись, моя специализация – двери, стеклопакеты, ламинат…

– И паркет? – прищурилась Ленская.

На месте клиентов, которые явились бы в эту фирму в надежде получить стройматериалы, она бы ни на грош этому типу не поверила, ничего бы у него не купила – ни оконного стеклышка, ни единой паркетной плашки, ни кафельной плитки, ведь не только ей, опытному человеку с наметанным глазом и врожденным чутьем на криминал, видно, что перед ней законченный жулик, но и простой клиент догадался бы, что чужие деньги к этим ручкам липнут без стеснения.

– Короче! – сказала она. – Меня прислал к вам Станишевский из Пушкина, и, пожалуйста, не говорите, что вы его не знаете. Кстати, он просил передать, что ваша гагара сдохла, и он потребует компенсации.

Насчет гагары это была чистая провокация – Ленской хотелось сразу же поставить прохиндея на место. Однако она, как выяснилось, попала в десятку, и слова ее возымели действие – Арсений сморщился и закричал тонким голосом:

– Я не отвечаю за птиц после доставки! Гагара была здорова после прибытия, Станишевский сам это признал! А что он с ней потом делал – это уже не мои проблемы!

В волнении он перестал поджимать угол рта, и стало заметно, что там не хватает двух зубов. Судя по всему, это произошло недавно, из чего Ленская сделала вывод, что паршивца настиг кто-то из хозяев частных зверинцев, которым он подсунул больных животных, и таким образом отвел душу.

– Спокойнее… – произнесла Ленская, подивившись про себя, как она угадала с гагарой, и пожелав птичке крепкого здоровья и долгих лет жизни. – Меня ваши отношения с гагарой Станишевского нисколько не волнуют, я с телестудии, ассистент режиссера. Будем снимать остросюжетный сериал, рабочее название: «Сова появляется днем». Нужна сова – белая, полярная, молодая и здоровая. Что вы можете нам предложить?

В глазах Арсения она увидела профессиональное недоверие. Но где ему было тягаться с майором милиции по части взглядов. Ленская с такими тертыми типами переглядывалась на допросах – не чета этому мелкому мерзавцу!

Постепенно в бегающих глазках Арсения недоверие уступило место жадности.

– Белую сову придется ждать, – пробормотал он, – как раз одну недавно отдал, пока другую привезут, вы уже съемки закончите. Может, возьмете неясыть?