Книга Пленительная невинность - Ферн Майклз

Себастьян улыбнулся и тяжело вздохнул.

— Полагаю, что мог бы.

Ему показалось смешным, что эта мысль обрадовала его.

* * *

Ройалл прислонила голову к спинке сиденья и утомленно потерла лоб. Так много всего, pi в то же время ничего! Мистер Моррисон не открыл ей почти ничего в связи с загадочными словами из дневника отца.

— Сейчас не время, — настаивал он.

Но она добилась от него обещания вскоре рассказать ей все. Она вспомнила его круглое доброе лицо, на котором заботы проложили глубокие морщины. Почему мужчины считают, что должны щадить женщин? Почему не могут быть честными и искренними? И все же мистер Моррисон помог ей, объяснив трудные, деликатные стороны ее партнерства с бароном. Даже он, адвокат, не знал точно, где проходила линия раздела. За время этого разговора она устала, и надо же было после всего этого еще встретиться с Себастьяном! Ройалл испустила тихий стон и подавила охватившую ее досаду. Какое-то движение на улице привлекло ее внимание. Несколько негров устанавливали башню из папье-маше, раскрашенную в яркие цвета. Празднества в Манаусе начинались через два дня, но Ройалл было не до веселья.

ГЛАВА 12

С наступлением оперного сезона Манаус превратился в тропическую Вену. Музыка, казалось, звучала повсюду: на уличных перекрестках играли походные оркестры; местные менестрели бродили по улицам, выпрашивая монеты за свои песни; виолончелисты и пианисты демонстрировали свои таланты на многочисленных вечерах и званых обедах, устраиваемых в честь исполнителей, а черноглазые латиноамериканские певцы заводили прославляющие серенады, как исполнители гимнов в Новой Англии.

Из Европы на Амазонку прибыли певцы и музыканты, желающие выступать в одном из роскошных театров Бразилии.

Накануне празднеств Ройалл приехала в Манаус с Розали Куинс и чувствовала себя как дома в городской резиденции своей подруги. В тот момент, когда она сидела перед зеркалом и наносила последние штрихи в своей прическе, раздался громкий стук в дверь и миссис Куинс быстро вошла в комнату.

— Ройалл, ты еще не одета? Мы должны быть у Дуквенсов через тридцать минут! Тебе надо поспешить, иначе мы опоздаем.

— Я не пойду. Можете сказать Дуквенсам, что у меня ужасная головная боль и я не могу разделить с ними сегодняшнее веселье.

В тоне Ройалл сквозило раздражение и чувствовалась усталость.

— Что ты такое говоришь? — воскликнула миссис Куинс. — Ты не можешь разочаровать Дуквенсов: за столом будет столько гостей, а кроме того, боюсь, Тилли Дуквенсу потребуется еще одно столетие празднеств, чтобы оправиться от такого удара.

Ройалл рассмеялась шутке Розали. Ее утешало сознание того, что той тоже смертельно надоели бесконечные ужины и вечеринки «сливок» общества Манауса.

— Миссис Куинс, мне приятно знать, что вы чувствуете то же, что и я. Только ваше присутствие делает этот светский парад немного терпимее для меня. Это единственное, что удерживает меня от того, чтобы с криками отчаяния не убежать обратно на плантацию.

— Я знаю, дорогая. Сюзанна тоже ненавидела все это. Но — как я, бывало, говорила ей — это то, чего от нас ждут. Официальные визиты и вся эта мишура! — вздохнула Розали.

— Как вы выносите это каждый год? — воскликнула Ройалл. — Предупреждаю вас, миссис Куинс, что если я еще раз увижу что-нибудь позолоченное, то завизжу. Шикарные туалеты, духи, драгоценности! Да драгоценности самой королевы — просто безделушки по сравнению с кольцами, цепочками и булавками, которые носят здешние мужчины. А эти украшения, которые носят женщины!

— Я понимаю, но и ты постарайся понять этих людей. Благодаря каучуку они немыслимо богаты. И из-за удаленности этой части света от остального мира они не находят другого применения своим деньгам, кроме как разукрашивать до умопомрачения себя и свои дома. Пожалей их. Если бы они были в Америке, или Европе, или в каком-либо другом цивилизованном месте, у них не было бы нужды в демонстрации своего успеха. Но здесь, в бразильских джунглях, это для них единственное утешение.

— Дома! Вы называете эти разукрашенные мавзолеи домами? Я скорее жила бы в тростниковой хижине, чем в одной из этих вычурных, претенциозных галерей дурного вкуса. Одни потолки в гостиных могли бы соперничать с Сикстинской капеллой. Только вчера вечером мне пришлось принимать участие в оргии обжорства, где я стала свидетельницей того, как бюст миссис Грисвальд выскочил из лифа и приземлился в тапиоковый пудинг. И все это происходило под улыбающимися взглядами очаровательных херувимов, помещенных на каменном пьедестале у нее над головой!

Женщины засмеялись, обмениваясь сплетнями и колкими замечаниями о других представительницах прекрасного пола. К облегчению миссис Куинс, Ройалл продолжала прихорашиваться, явно позабыв о своей клятве не идти на вечеринку.

Она выглядела просто по-королевски со своими золотыми локонами, поднятыми над гладким лбом. Светлая кожа ровно блестела, а сапфир ее платья выгодно оттенял золотистые крапинки глаз.

Приложив ожерелье к своей грациозной шее, Ройалл передумала и вместо него пристегнула к лифу маленькую брошь с топазом. Довольная собственным отражением, она надела туфли — тоже сапфирового цвета.

— Пора идти, миссис Куинс. Мы же не хотим опоздать к Дуквенсам.

Розали Куинс победоносно улыбнулась и последовала за Ройалл. Дар убеждения всегда был одним из ее величайших достоинств.

* * *

— Миссис Куинс, вы не поможете мне застегнуть крючки? — попросила Ройалл. — Я никак не могу до них дотянуться.

— Одну секундочку, дорогая. Я уже почти готова.

Молодая леди сидела перед зеркалом, обвивая золотой лентой свои замысловато заплетенные волосы. Женщины вернулись с вечеринки у Дуквенсов, чтобы одеться к маскараду.

— Я никогда не пойму, — побормотала Ройалл себе под нос, — почему они начинают бал в такое нелепое время — в половине одиннадцатого.

У нее вырвался глубокий вздох. Она не радовалась предстоящему веселью, зная, что там будет Себастьян. Ее раздражало, что все женщины города строили ему глазки. Можно было подумать, что он какое-то божество! Ройалл не приходило в голову, что ее раздражение и гнев были вызваны простой ревностью.

— Сеньор Ривера то, сеньор Ривера это, — прорычала она своему отражению.

И что же он? Этот бастард[2]принимал все как должное. Надменный, отвратительный… мужчина.

Глаза Ройалл потемнели, когда она вспомнила сцену, произошедшую позавчера на вечеринке у Розуэллов! Себастьян отпускал комплименты толстой, некрасивой, глупо хихикающей дочке Розуэллов, и миссис Розуэлл довольно улыбалась разочарованным матерям, чьи дочери бросали завистливые взгляды на Нэнси. А Себастьян упивался каждой минутой этого спектакля! Отвратительный мужчина! Как будто его действительно могла интересовать такая глупышка, как Нэнси Розуэлл.