Книга Врата Аида - Грег Лумис

— Право же, не стоило этого делать.

Питерс говорил абсолютно искренне: мысль об овечьем сердце, печени и легких, пропущенных через мясорубку вместе с почечным салом, луком и овсяной мукой и сваренных в желудке несчастного животного, аппетиту отнюдь не способствовала.

Грэм в предвкушении облизал губы.

— Любимое блюдо горцев, да что там — всей Шотландии.

А Джейсон-то всегда полагал, что это отвратительная погода на протяжении целых столетий заставляла шотландцев вторгаться на южные территории.

Из кухни вышла Мария и села рядом с Джейсоном.

— Клэр сказала, что дальше управится сама.

Выражение ее лица выдавало те же чувства, что испытывал по отношению к грядущему ужину и сам Джейсон.

— Это очень сложное блюдо, — сказал хозяин дома, выуживая из кармана трубку. — Иногда легче приготовить его самому, чем учить другого.

Все равно что смешивать «яд Борджиа».

— Уверена, я больше мешала, чем помогала, — произнесла Мария, и тон ее выдал нескрываемую признательность за то, что ее лишили подобного опыта.

Майор в отставке сунул трубку в рот, но в силу введенного женой запрета на курение в доме принялся втягивать в себя уже почти ушедший запах табака.

— А теперь, Джейсон, скажи, что именно вы ищете. Ты упомянул, что в крови тех бедняг с рыболовного судна были обнаружены следы серы и различных углеводородов, в том числе этилена, и что Мария полагает, будто минеральные образцы связаны с районом Неаполитанского залива.

— Я намерен узнать, как действует это «Дыхание Земли», выяснить, какой у этих безумцев план и где они что добыли.

Эдриан еще раз причмокнул губами, вытащил пустую трубку изо рта и посмотрел на нее с горечью.

— Чертовски неудобно: выходить на улицу, чтобы зажечь трубку, которую я курю вот уже тридцать лет. На что только не пойдешь, чтобы угодить женщине.

Питерс едва не напомнил другу о его замечании насчет того, что следует показывать, кто в доме хозяин, но сказал:

— Пока что я знаю лишь одно: этот парень, Еглов, на все пойдет ради сохранения тайны.

— Похоже, с этим малым шутки плохи. — Эдриан вновь зажал трубку между зубами. — Так ты думаешь, моряки были отравлены газами?

— За исключением инъекции, это единственный известный мне способ, каким те химикалии могли попасть в организм.

— Если эти мерзавцы были рядом, то вполне могли обойтись и без химии.

— Именно.

Забыв на время о трубке, Эдриан уставился куда-то вдаль.

— Как ты знаешь, моя страсть — археология.

Не уловив связи, Джейсон подался немного вперед.

— Да, но…

— Я выписываю кое-какие журналы, популярные и даже парочку научных. — Грэм встал и прошел в кухню. — Клэр, куда ты подевала мои археологические журналы и прочую дребедень?

— Попробуй поискать в сарае, — послышался ответ.

Эдриан вернулся назад.

— Ну конечно, в сарае! — пробурчал он. — Все мои бесценные исследовательские материалы — в старом, вечно залитом водой сарае…

— Если туда и проникает вода, — донесся до них голос Клэр, — то лишь потому, что тебе все некогда заняться протекающей крышей. Уж сколько раз просила…

Не переставая ворчать, Эдриан направился к двери.

Через пару минут он вернулся со стопкой журналов. Положив их напротив занимаемого им стула, сел и принялся перелистывать один за другим.

— Год или два тому назад я видел статью о греческой Байе. Пара-тройка тысячелетий после жилищ Бронзового века здесь, на Сардинии, поэтому я не придал ей значения.

— Что еще за греческая Байя? — спросил Джейсон.

— Старейшее греческое поселение в Италии, — впервые подала голос доктор Бергенгетти. — Находится близ Неаполя.

Эдриан продолжал листать страницы.

— По-моему, там что-то было про газы. — В руках у него оказался сероватый глянцевый журнал. — Да, вот эта статья. Написана профессором Каллиджини, переведена одним из ваших американских парней.

— Эно Каллиджини из Туринского университета? — спросила Мария.

Грэм поднес журнал чуть ближе к глазам.

— Да, профессор из Турина. Вы с ним знакомы?

Женщина улыбнулась:

— Наши области, вулканологию и археологию, нельзя назвать не связанными между собой — по крайней мере, не здесь, в Италии. Мы с ним участвовали в симпозиуме, посвященном извержению Везувия, случившемуся в семьдесят девятом году нашей эры, тому самому, при котором засыпало пеплом Помпеи.

«Похоже, — подумал Джейсон, заметив, как покраснела Мария, — они с профессором были не просто коллегами». Он почувствовал укол ревности. Беспричинный, однако же вполне реальный.

Эдриан перевел взгляд с Питерса на Марию.

— Тебе, Джейсон, возможно, захочется прочесть, о чем там идет речь. Как сейчас помню: профессор говорит о вызывающих галлюцинации испарениях.

В дверях кухни с подносом в руках возникла Клэр.

— Ужин готов. Я…

Из кармана брюк хозяина донеслись первые такты «Храброй Шотландии», и он вытащил сотовый.

— Извините. Мне эта штука только для того и нужна, чтобы с детишками связываться. — Он щелкнул пальцами, и крышка телефона отъехала вверх. — Грэм слушает.

По мере того как Эдриан слушал, лицо его все больше мрачнело, затем он проронил лишь одно слово:

— Grazie.

По глазам Клэр Джейсон догадался, что им не часто звонят дети или кто-либо еще.

Телефон исчез в кармане Эдриана.

— Пеппи. — Повернувшись к Джейсону, он пояснил: — Звонил из местной траттории, это что-то вроде паба. Там какой-то мужчина интересовался, как проехать сюда.

Джейсон скосил взгляд на окно, за которым сгущались сумерки.

— Он сказал, как этот мужчина выглядел?

Грэм кивнул.

— Крупный, бритая голова, судя по его итальянскому — не из здешних мест. Либо и вовсе не итальянец. Половина лица забинтована.

— С ним кто-то был?

— Больше Пеппи никого не видел. Похоже, ты с этим парнем знаком?

— Думаю, это тот самый, о котором я тебе рассказывал. И, держу пари, он здесь не один. Как скоро, по-твоему, он досюда доберется?

Эдриан зловеще улыбнулся.

— Зависит от того, как быстро поймет, что его ввели в заблуждение.

— Так твой друг указал ему не то направление? Почему?

Грэм пожал плечами:

— Быть может, потому, что Пеппи знает, как редко у нас бывают гости. Или же потому, что ему не понравилась физиономия этого парня. Хотя вероятнее всего — из-за недоверия местных жителей к чужакам вкупе с извращенным сардинским чувством юмора.