Книга Афганский шторм - Николай Иванов

Менее чем через час уже другой аэродром подставил самолетам свою спину для посадки. На самом краю рулежки их встречал главный военный советник в Афганистане генерал-лейтенант Горелов.

Так оказался в Афганистане первый наш парашютно-десантный батальон. Рядовые афганцы только утром увидели, что вокруг аэродрома роют окопы, землянки русские солдаты в панамах и рубашках.

– Откуда, шурави?

– Из Советского Союза.

Первые дни для батальона пролетели в благоустройстве лагеря. На счастье, Ломакин оказался мужиком с хозяйской жилкой и первым научился месить глину, обжигать кирпич, из ничего придумывал всевозможные приспособления для быта. Постепенно начало спадать напряжение и у солдат: они уже не хватались за оружие при каждом выстреле, звучавшем в горах или «зеленке», мгновенно нарекли Баграм «Малой землей» – по аналогии с только что вышедшей книгой Брежнева, и первыми почувствовали, поняли, что быть им в Афганистане долго – все до единого постриглись наголо.

Зато наконец-то почувствовали уверенность наши летчики, развозившие по стране грузы и каждый раз при возвращении на аэродром не ведавшие, в чьих он руках. Вздохнули облегченно и семьи советников – есть куда и к кому бежать, если что вспыхнет наподобие Герата.

Никакой связи с прилетом этого батальона и последовавшим затем вводом наших войск в Афганистане не было, хотя потом батальон и станет определенной базой для постепенного наращивания нашего военного присутствия в стране.

Параллельно с подготовкой Ломакина, но опять же вне зависимости друг от друга, продолжал тренировки и «мусульманский» батальон Халбаева. Не имел к нему никакого отношения и штаб ВДВ, кроме как предоставил в распоряжение командующего ТуркВО несколько солдат и сержантов южных национальностей.

Оказался среди них и рядовой, «узбек» Юрий Грач, присланный из Белоруссии…

Глава 14 39-й, «арахисовый», президент Америки . – Арабы и евреи мирятся, США потирают руки . – Амин – агент ЦРУ? – Последняя попытка Москвы.

Конец лета 1979 года

Ни объявление парламентских каникул в западных странах, ни отдых в Крыму Л. И. Брежнева и выезды к нему на уже традиционные встречи лидеров социалистических стран не остановили международных событий. Политика двигалась порой сама по себе, даже вне воли первых лиц стран и государств, ибо политика – это в конечном счете жизнь человечества: она может изменяться, но никогда не остановится совсем. Одним словом, газетчики практически ежедневно задерживали выпуск газет, ожидая свежих сообщений своих информационных агентств.

А главное историческое событие произошло, конечно, 18 июня в Вене, когда Брежнев и Картер подписали Договор по ОСВ-2. Это давало не только Москве, но и Вашингтону передышку в той дикой гонке, что шла по всем видам создания вооружения. Вооружения наступательного, самого дорогостоящего, но об обороне говорить в ту пору не приходилось. А может, и не о передышке думали лидеры двух сверхдержав, а о перегруппировке сил, но тем не менее никто не мог утвердительно ответить, достанет ли авторучку за столом переговоров Джимми Картер, тридцать девятый, президент Америки, в свое время выращивавший арахис на своей родине.

Но, видимо, снижение уровня жизни американцев за годы его правления – а этого они крайне не любят, – а также рост инфляции и увеличение безработицы заставили его искать и предпринимать шаги, которые бы накануне назначенных на 1980 год президентских выборов заставили бы говорить о нем как о политике мирового масштаба. Год назад он выступил посредником между Египтом и Израилем, и те подписали-таки в его резиденции в Кэмп-Дэвиде соглашение по мирному урегулированию арабо-израильских дел. Пусть остальной мир назвал это сепаратистской сделкой, но Америка оценила поступок своего президента: дружбы и согласия между арабами и евреями, конечно, никогда не будет, а вот увеличить свое военное присутствие на Ближнем Востоке, обеспечить гарантии своим экономическим интересам в том регионе после этого соглашения удалось.

Но то было в сентябре прошлого года, а значит, уже и не было – Америке подавай события на каждый день. И Картер сделал ставку на ОСВ-2.

При подписании Договора была минута, когда авторучка президента, образно говоря, замерла в воздухе – он заговорил об Афганистане.

– Мы крайне озабочены гражданской войной, которая идет там. И мы, конечно, знаем, что СССР делает большие вложения в эту страну. Нам, господин председатель, небезразлично, как будет вести себя СССР там в дальнейшем.

Он деликатно намекал, предостерегал от большего вмешательства, но Брежнев, к тому времени уже практически не отрывавшийся от заготовленных текстов, на этот раз спокойно и вовремя отреагировал:

– А мы Афганистану, господин президент, помогаем со времен Ленина. Лично у нас здесь нет никаких проблем.

Нет, так нет. И авторучка Картера опустилась на документ.

Конечно, Брежнев лукавил. Проблемы с Афганистаном были. Несмотря на всю противоречивость сведений, приходивших из Кабула, ясным было одно: между Тараки и Амином возникает все больше противоречий. Вернее, даже не между ними, они по-прежнему внимательны и любезны по отношению друг к другу.

Угроза раскола в руководстве ДРА исходит от тех, кто окружает двух афганских лидеров.

Ради спасения революции одному из них следовало бы уйти, чтобы сделать Ревсовет единым и монолитным. Но кто уйдет добровольно? Амин более работоспособен и деятелен, но в то же время более хитер и коварен. Тараки – это истинное знамя, его поддерживает большинство образованных афганцев. Но все прекрасно видят, что он всего-навсего номинальный лидер. Стоящие за его спиной понимают, что в случае прихода к полной власти такого человека, как Амин, по партии будет нанесен страшнейший удар: Хафизулла не простит тех, кто не с ним.

По сообщению посольства, в июле в афганской столице появились листовки против Амина, рисующие его как агента ЦРУ. Сам Амин в одном из своих выступлений подчеркнул, что был бы разочарован, если за этими попытками поменять руководство страны стоит советская сторона. И в то же время отверг какой бы то ни было компромисс: классы, свергнутые в ходе революции, никогда не будут подпущены к управлению страной. И даже духовенство, все века направлявшее мусульман на путь истинный. Тараки, как всегда, промолчал, давая возможность событиям развиваться так, как развиваются, и это показывало, что, несмотря на листовки, Амин более уверенно чувствует себя у штурвала афганского корабля. Еще бы, за ним – армия, а за Тараки – только прошлая слава.

Но в то же время – что еще будет с Амином, а нынешний и законный глава правительства – это Тараки. С ним можно было попробовать и третий путь в преодолении кризиса в руководстве ДРА: каким-то образом повлиять, заставить самого Тараки быть более жестким и деятельным. Показать свою власть. Представился и прекрасный случай поговорить на эту тему в нейтральной, неофициальной обстановке: на начало сентября в Гаване намечалась встреча глав государств и правительств неприсоединившихся стран, и маршрут Тараки мог бы пролечь через Москву. Хотя, если честно, Тараки вообще бы не следовало в складывающейся ситуации покидать Кабул, оставлять Хафизуллу одного. Ему намекнули об этом, но он улыбнулся беспокойству представителя КГБ и подтвердил о своей поездке на Кубу. Тогда и решили просто еще раз поговорить с ним в Москве.