Книга Военный разведчик - Александр Карцев

— Серёж, тебя там какой-то бача (мальчишка) дожидается.

У входа в крепость стоит маленький Абдул. Я очень рад его видеть. Спрашиваю, как его дела? Какие у него новости? Провожу его в расположение своего взвода. Прошу Ришата Фазулова, командира второго разведотделения, принести что-нибудь с кухни перекусить.

Маленький Абдул очень серьезен.

— Кишлок захми аст. Бача бисёр хороб (В кишлаке раненый. Мальчик. Очень плох).

Протягивает мне листок с арабской вязью. Говорит, что это от Шафи. Прошу вызвать ко мне Мискина (Мы зовем его Мишей) Намакинова, моего переводчика. Пока Ришат Фазулов кормит Абдула, Миша переводит мне текст. Оказывается это листовка Шер-шо (Шер-шаха). Он брата Анвара, главаря банды из кишлаков Джарчи и Петава.

«Люди Баги-Алама (Это кишлак между Петавой и Чауни. На окраине Чауни — КП нашего батальона. Таким образом, Баги-Алам — буферная зона между моджахедами и нами)! Братья, отцы, не отдавайте своих сыновей в армию, чтобы они не становились коммунистами. Если я узнаю, что своих братьев, сынов вы отдаете в армию, или что вы выставляете посты самообороны — не обижайтесь за то, что я с вами сделаю.

Шер-шах.

Ваши братья с Джарчи и Петавы.

Исламский комитет Афганистана.

7 января Кабул».

Коротко и ясно. Не случайно говорят, что краткость — сестра таланта. По всему видно на нашем поле появился новый игрок. Талантливый и опасный. Нужно будет обратить внимание на этого Шер-шо. И нужно будет поинтересоваться обстановкой в Баги-Аламе. У меня есть информация, что последние две недели там ведутся большие земляные работы. Роются ходы сообщений, похоже, что оборудуется укрепрайон. К тому же из разведотдела пришла информация, что в Баги-Аламе заработала новая радиостанция. Что-то там происходит?!

А пока получаю разрешение у комбата на выезд. Оказывается, раненый мальчик находится не в Калашахах, а в кишлаке Калайи-Девана. Это мирный кишлак в двух километрах севернее Чауни, моджахедов там нет. Приятно узнать, что слух о моем лазарете дошел так далеко. Но боюсь, что слух несколько преувеличен.

Беру одну БМП (механик-водитель Витя Михин, наводчик-оператор Вадик Бильдин), своего переводчика Мишу, командира разведотделения Ришата Фазулова (Удивительно толковый сержант! Я уж не говорю о Саше Хливном, он мой заместитель. А заместителю по штату положено быть умнее своего командира) и начальника батальонного медпункта Любовь Николаевну. У неё врачебного опыта куда больше моего! Как хорошо, что в батальоне есть свой фельдшер! Мне бы такого в мой лазарет.

С маленьким Абдулом забираемся на броню, покажет нам дорогу. Успеваю задать ему несколько вопросов о старшем брате. О том самом, Сафиулло, который находится сейчас в одной из подчиненных Анвару банд. Абдул ничего не скрывает. Он уже привык ко мне. Говорит, что недавно виделись. И что у брата какие-то проблемы. Спрашивает, если Сафиулло сдастся, не убью ли я его? Я отвечаю, что, конечно же, нет. Брат Абдула, мой брат.

На улицах Калайи-Деваны полным-полно дехкан. Но еще больше детей. Словно галчата, они быстрыми стайками окружают нас. Готовые в любую минуту, с визгом, разбежаться, но не далеко. Убежать чисто символически — они уже знают, что их никто не обидит. Ребятишки с завистью смотрят на Абдула, но он этого словно и не замечает. Маленький хитрец! Я-то вижу как ему приятно это внимание.

Идем по узким улочкам к одному из домов. На пороге небольшая заминка. Какой-то старик не хочет нас пускать. За моей спиной слышны голоса: «Шурави табиб, дохтор (Этот русский — доктор)». Пока продолжается небольшая заминка, к нам как-то боком подкрадывается какой-то сухонький и весь сморщенный, как гриб-боровик, старик-дехканин. У него на руках девочка двух лет. Он что-то объясняет. Но очень тихо и боязливо. Никто не обращает на него внимания. Я обращаюсь к переводчику.

— Миша, спроси, что у него случилось?

Оказывается у малышки уже около месяца высокая температура и кашель. Конечно же её необходимо везти в больницу. Но кто же на это пойдет?! Любовь Николаевна дает старику две упаковки таблеток от кашля и аспирин. Объясняет, как их принимать.

Наконец-то нас приглашают в дом. Во дворе бегают ребятишки, телята, овцы. Из-за дувала испуганно выглядывает какая-то женщина. Скорее всего, мать ребенка. По узкой крутой лестнице мы поднимаемся на второй этаж. Небольшая темная комнатка. На стенах висят какие-то мешочки, миски, нехитрая домашняя утварь. В углу комнаты стоит карабин. И повсюду запах гниющего тела. Пол застелен одеялами, валяются подушки. В потемках мы не сразу увидели в самом дальнем углу крохотного мальчугана под байковым одеялом.

Месяц назад он, как и другие дети, играл на крыше. Шальная пуля пробила лёгкое и повредила позвоночник. Наша же Любовь Николаевна оказала ему первую помощь. Мальчишку отвезли в афганский госпиталь. Но их не пустили даже за ворота — в госпитале не делают таких сложных операций, он все равно умрет.

Его отвезли в наш медсанбат, сделали операцию. Все прошло нормально. Если, конечно, нормальным можно назвать чудо, которое совершили наши хирурги. В полевых условиях они провели сложнейшую операцию по ампутации части левого легкого. Спасли мальчишку и его позвоночник. Оставалось совсем немного — реабилитация. Его перевезли в Кабул в афганский госпиталь. От афганского медперсонала требовались лишь уход и внимание. Но этого как раз и не хватило. У мальчишки пошли по всему телу пролежни. Он умрет, сказали его отцу. И выписали, как безнадежного.

Такая вот картина! Но рефлексы работают, работают руки и ноги мальчугана. Значит, работает и позвоночник. А мясо нарастёт! Нужен только уход и специальные упражнения, зарядка. Это совсем не сложно! Пытаюсь объяснить его отцу, как надо ухаживать за ребенком, что делать. Он смотрит на меня непонимающе: зачем все это? На все воля Аллаха! Я всего лишь — бедный дехканин. У меня нет денег, поэтому в госпитале не стали лечить моего сына. Поэтому Аллах отвернулся от меня.

Какая дикость! Мне даже нечего ему возразить. Тем временем Любовь Николаевна делает перевязку. Мальчишка даже не стонет, а боли страшные. Гниёт живое тело. Не могу смотреть. Выхожу на улицу.

Через пару минут выходит и наш фельдшер.

— Бесполезно, он не выживет. Надо возвращаться.

Мы идем к машине. В третий раз за сегодня я слышу, что мальчишка не выживет. И вдруг такая злость накатывает и накрывает меня с головой.

— Миша, со мной!

Я возвращаюсь обратно к отцу мальчишки. Миша не успевает переводить мои слова. Да это и не слова, это злость на дикость, на трусость отца. Он прав, этот темный, забитый дехканин, судьбы людей в руках Аллаха. Но герои творят свою судьбу сами. Ты можешь жить трусом, но когда умирает твой ребенок, ты обязан стать героем.

Я еще раз объясняю, что нужно делать отцу для ухода за ребенком. Говорю, что буду приходить к нему очень часто и проверять это. А если мальчик умрет, я расстреляю его своими руками.