Книга Карт-бланш императрицы - Анастасия Монастырская

— Только с вами, ваше величество!

Екатерина рассмеялась, показывая, что оценила хорошую шутку. Ревнивый Орлов, уловив искру симпатии, тут же подъехал к экипажу. Спешился:

— Ваше величество! В церкви вас уже ждут, чтобы благословить, — он покорно склонил черноволосую голову, когда она проходила мимо, послав вдогонку восхищенное: — Обожаю тебя!

Сквозь плотный коридор людей она прошла к входу Церкви Казанской Божьей Матери, где ее в окружении священников уже ждал архиепископ Новгородский. Блики свечей, скорбные лики святых, звуки хора — все смешалось в ее голове. Она только поняла, что архиепископ приветствует ее как царицу-самодержицу, благословляя не только ее, но и престолонаследника царевича Павла Петровича. В глазах архиепископа Екатерина заметила удивление и… радость? Да, определенно — радость за то, что случилось в это летнее утро. С началом царствования Екатерины II православная церковь может забыть об унижении, коему подверг ее Петр Федорович.

Стоило молодой государыне выйти из храма в окружении священников, как толпа взорвалась ликующими криками.

— Катерина! Матушка Екатерина! Слава!

— Ваше величество, — тихо сказал архиепископ. — Сам Господь благословляет вас. День-то какой — благодать!

И действительно, на смену холодным дождям пришло солнце, озарившее город. Голубое небо было таким же ярким, как и ее глаза. Чудо свершилось!

И вновь знакомый экипаж. Невский проспект был забит. Мелькающие лица. В воздухе — ружья и сабли. Орлову приходилось буквально протаптывать путь для императрицы. Только через час показался Зимний дворец. Площадь перед ним теперь напоминала военный лагерь — здесь выстроились все полки. Священники благословляли солдат, стоящих на коленях со склоненными головами. С набережной наступала толпа горожан. Все смешалось в Петербурге.

Екатерина победительницей вошла в Зимний дворец. В своих покоях быстро умылась, уложила растрепавшиеся пряди и, даже не сменив платья, приказала:

— Панина ко мне!

Тот словно ждал такого приказа, так как появился мгновенно.

— Ну, здравствуй, Никита Иванович, — императрица охорашивалась у зеркала. — Как видишь, прибыла нежданно-негаданно.

— Зато во всем блеске, — галантно ответил тот, — как и подобает ее императорскому величеству.

— Добро уж комплименты рассыпать, — Екатерина с волнением глянула в окно. — И так пьяна от них. Ты мне, Никита Иванович, вот, что скажи… Где наследник?

— Спит в своей комнате, — Панин взглянул в раскрасневшееся лицо императрицы. — Привести?

— И поскорее, — кивнула она. — Русский народ не любит ждать. Он желает меня, а я желаю его.

Панин с тайной горечью смотрел на бывшую любовницу, чья звезда так неожиданно засияла на императорском небосводе. Если б не его страх и сомнения, сейчас он бы в полной мере разделил доставшуюся власть. И кто знает, может, и стал бы, в конце концов, тайным супругом государыни! Как же, как же… Он с тайной усмешкой отогнал еретические мысли. Сил бы на то не хватило! Аппетиты государыни растут с каждым годом, ей подавай молодых и здоровых, а он… Что он? Давно вне игры. Амурной, разумеется. В остальном он даст сто очков форы и молодым, и здоровым.

— Что застыл, Никитушка? — и только хорошо знающий ее человек, уловил бы в тоне императрицы нетерпеливую досаду.

— Прикажете одеть наследника? — Панин склонился в церемониальном поклоне.

— Одеть… — Екатерина на мгновение задумалась. — Нет, приводи Павлушу как есть, в ночной рубашке и колпаке. Так будет лучше. Трогательней, что ли.

Панин выскочил из покоев императрицы и помчался по лестнице, то и дело, натыкаясь на растерянных слуг, фрейлин и камергеров. Кто-то откровенно радовался такому повороту событий, кое-кто, напротив, переживал за собственную шкуру. Одна из фрейлин умудрилась схватить воспитателя цесаревича за рукав:

— Никита Иванович, постойте!

Тот резко затормозил, едва не упав.

— Ну? — не слишком вежливо ответил он.

— А правду говорят, что императрица теперь действительно императрица, настоящая? — задала свой глупый вопрос юная барышня. Прыщики на лице покраснели от любопытства.

— Правду, — Панину наконец удалось выдернуть рукав из цепких пальчиков. — Она действительно императрица.

— А теперь вы за короной? — не унималась девица.

— Угу, за самой большой, с брульянтами. Будем короновать прямо на месте. Прошу прощения, — каблуки застучали по ступенькам.

Восьмилетний наследник уже проснулся и теперь прятался под одеялом. Крики толпы за окном его пугали. Увидев воспитателя, Павел облегченно вздохнул и вцепился в него маленькой обезьянкой. Руки у него были влажные, холодные и липкие. Панина передернуло от отвращения.

— Пойдемте со мной, ваше высочество

— Куда? — пискнул Павлуша, прячась под одеялом.

— Ваша матушка желает вас срочно видеть.

— А я не желаю! — взвизгнул мальчик.

— Кто ж вас послушает, — пробормотал Панин и потащил упирающего и ревущего мальчугана к императрице.

Увидев мать, такую красивую, властную, а потому недоступную, Павел окончательно оробел. Екатерина с любопытством разглядывала сына.

— Вырос-то как, — сказала она, наконец, — и наверное, очень тяжелый. Никита Иванович, он очень тяжелый?

— М-м, — пробурчал Панин, спешно высчитывая вес наследника.

— Я смогу его поднять? — деловито спросила Екатерина. — Мы должны показаться в открытом окне.

— А мы скамеечку подставим, — предложил услужливый Шкурин. В одно мгновение он подставил к окну удобную скамеечку, сунул наследнику в рот кусок сахара, чтоб тот перестал реветь, и распахнул окно. — Давайте, матушка! Народ ждет!

Со стороны картина выглядела на удивление трогательной и сентиментальной. Даже бывалые вояки прослезились. Сперва распахнули широкое окно, в котором показалась императрица, нежно прижимавшая к себе белокурого ребенка в очаровательном ночном колпачке. Пухлые ручки в кружевных манжетах терли заспанные глаза.

— Матерь Божья!

— А наследник-то — чистый ангел!

— Да здравствует Екатерина Вторая и наследник Павел Петрович!

Приутихнувшая было толпа вновь разразилась ликующими криками. Раздались выстрелы. Солдаты Измайловского и Семеновского полков салютовали в честь молодой императрицы. Испуганный Павел прижался к матери. Скамеечка откатилась, и он повис на ней. Екатерина охнула от неожиданности. Павел, заметив неудовольствие матери, чуть не заплакал.

— Только попробуй, — не переставая улыбаться, прошипела Екатерина. — Лишу сладкого до конца года. Это твой народ, не смей показывать слабость. Понятно?

— Я боюсь, — прошептал в ответ ребенок.

— Я тоже боюсь, — ответила ему Екатерина. — Но улыбаюсь. Учись улыбаться и властвовать, Павел Петрович. Корону носить — значит нести ответственность. Перед собой. Перед людьми. Перед Богом. Помаши народу ручкой! Ай, молодец какой! Еще маши!