Книга Обрекающая - Глен Кук

– Они пока еще не дошли до самоубийственного отчаяния, – потом сообщила она Брайдик.

– Вот именно – «пока еще», – отозвалась Брайдик. – Это придет. – Связистка была чем-то занята, не очень в настроении болтать и учить. Лед и холод заставляли ее постоянно возиться с аппаратурой, а иногда ей не хватало умения самой выполнить ремонт. – Так долго тянуться не может. И нет причин думать, что зимы станут лучше. Лучше бы они выслали мне техничек. Только им наплевать, если они ничего от нас не слышат. Если лед сожрет нас, им только приятно будет.

В это Марика не верила. И Брайдик на самом деле – тоже. Просто сорвалось с досады.

– Нет, Марика. Сейчас они еще не попытаются. Но когда-нибудь – обязательно. Может быть, следующей зимой. Самое позднее – через одну. Этим летом они попробуют закрепиться в Верхнем Понате. Мы им мало создали трудностей. И они будут менее склонны убегать. У них появляется обычай держаться огромной стаей. Битва за выживание отменила все междоусобицы и кровную месть. По крайней мере так я слышала, когда моя кровная сестра обсуждала это с другими. Они не предвидят перемен к лучшему. И из Макше мы помощи не получим. А без помощи нам не сдержать нашествие. Кочевников будет слишком много – десятки тысяч. Даже у силт есть предел возможностей.

Скудные вести, приносимые беженцами, были однообразно мрачны и подтверждали пессимизм Брайдик. Однажды пришло сообщение о кочевниках, замеченных в сотне миль к югу от Акарда на Хайнлине. Из-за этого Брайдик получила несколько суровых посланий обвинительного толка. От Акарда ожидалось, что он не даст кочевникам просочиться на Юг.

– Моя кровная сестра, – сказала Брайдик Марике, – никого, даже тебя не пошлет на охоту за кочевниками в такие бури. У нас не хватит сил. Мы не можем терять жизни. Лето придет – тогда. Когда биться надо только с одним противником.

Противник – как название группы. Такое понятие на общем языке Верхнего Поната можно было выразить лишь очень приблизительно. Марике пришлось искать его в языке силт. Это ей не понравилось.

Разумеется, старшая и силты Акарда ничего вообще не делали, чтобы остановить хищничество кочевников. Это вызывало у Марики очень смешанные чувства.

Стаи подвергались истреблению. Мет ее рода убивали каждый день. Она понимала, почему стражницы ничего не могут с этим сделать, но это выводило ее из себя. Когда приходила очередная истекающая кровью горстка беженцев, обмороженных, бросивших в ледяных лесах замерзших щенков и Мудрых, ей хотелось взвыть и, оседлав черных, яростных, убивающих призраков, очистить Верхний Понат от этой кочевой мерзости.

В таком настроении ей легче всего удавалось овладение магией силт. Темная сторона была у нее очень сильна.

Этой одинокой зимой для нее настали времена растущего сомнения в себе. Она потеряла цель. В одном из ее снов тяжелыми облаками заворачивало и гасило звезды. В этой дальней осажденной земле мечта о звездах казалась еще более отдаленной и бессмысленной. Задумавшись об этом серьезно, Марика должна была признать, что не имеет ни малейшего понятия, в что обойдется или что повлечет за собой исполнение мечты.

Она месяцами не видела ни Грауэл, ни Барлог, даже украдкой – и это, наверное, было хорошо, потому что они распознали бы ее тревогу и стали бы на ту сторону, что была против мечты. Они не мечтательницы. Для дикой охотницы взросление означает избавление от дурацких грез.

Брайдик, напротив, поддерживала в ней мечтательную сторону – не важно, по каким бы причинам, – но влияние связистки было слабее, чем она думала. Прийти к соглашению с реальностью – этого Марика должна была добиться сама.

Уроки продолжались. Они тянулись долгие часы. Марика узнавала новое, хотя ее всепоглощающий энтузиазм несколько поугас.

Временами она боялась, что слегка повредилась и уме. Например, думала, как бы исчезновение кошмаров первого года не было признаком умственных отклонений.

Дегнаны остались неоплаканными. Иногда она чувствовала себя виноватой за то, что не чувствует за собой вины за неисполнение должных обрядов.

Плохой это был год для дикой щены-силты из Верхнего Поната.

2

Кэг кинулся Марике на горло. Она не шевельнулась. Уйдя в себя, через отдушину в реальном мире, сквозь которую она видела призраков, Марика увидела зверя как шевелящуюся массу мышц и пульсирующей крови, внутренностей и примитивной нервной системы. Он висел, еле-еле перемещаясь в ее сторону, и она решила, что он – настоящий, а не созданная Горри иллюзия.

За месяц до того она бы окаменела в панике. И была бы разорвана на части. Теперь же реакция Марики была полностью сознательной.

Она коснулась места рядом с печенью зверя, придумала огонь и увидела, как долю секунды горела искра. Кэг стал изгибаться в воздухе, вцепившись когтями в точку неожиданной боли у себя внутри.

Марика сквозь отдушину скользнула в реальное течение времени и реальный мир. Она стояла неподвижно, когда зверь пролетел мимо всего в паре дюймов от нее. Она даже не повернулась, когда он упал позади нее на белый пол, яростно скребя когтями. Ни на секунду она не позволила себе ощутить даже тень торжества.

Пока экзамен ведет Горри, может случиться еще многое.

Она не удивилась, что Горри ввела в обучение настоящую смертельную опасность. Настолько Горри ее ненавидела, что была бы рада избавиться от Марики способом, который не вызовет много вопросов среди сестер.

Ведь старая силта предупреждала ее многократно и публично, что обучение может оказаться смертельным. И ясно дала понять, что цена ошибки может быть уплачена в любой момент.

Объяснить цену ошибки Горри пришлось лишь один раз.

Проникнуть в ум Горри тем же способом, что в ум Пошит, Марика не могла. Но это и не требовалось. То, что у Горри та же мания, что у Пошит, было совершенно очевидно. Она не слишком пыталась это скрыть.

Кэг взвыл и снова прыгнул к Марике. Снова она коснулась его через отдушину. На этот раз – точки у основания мозга. Зверь потерял координацию. Упав на пол, он был не больше в состоянии контролировать свои движения, чем мужчина, которому удалось украсть и выпить галлон ормонового пива.

На мгновение Марике захотелось погнать зверя по лестнице на балюстраду. Но нет. Она отбросила эту мысль. Найдется когда-нибудь лучшее время и место.

Кэг не оставлял попыток. Марика в насмешку коснулась его нервных окончаний и сжала их, будто ужалив.

Играя с врагом, она одновременно выпустила тонкое щупальце контакта вверх, где к балюстраде прислонилась Горри. Она глядела на старую силту почти так же, как на кэга. Но ее сознания не касалась. Не надо давать Горри понятие об истинных пределах своих способностей.

Марика ждала уже почти два года. Можно подождать еще немного.

Пульс Горри бился непомерно часто. Мускулы напряглись. Были и другие признаки крайнего возбуждения и страха. Губы ее отъехали назад в бессознательном угрожающем оскале.