Книга Царица доказательств - Фридрих Незнанский

— Пойми, Гер, — сказал тогда Вася. — То, с чем ты связался, бесконечно. Они везде, и все в их руках. Они покрывают друг друга, и им на все плевать и на всех. Четыре человека в милицейской форме избивали меня при пяти свидетелях возле метро в три часа дня. Они легко могли подкараулить меня вечером в темноте, когда никто не видит. А они все сделали на виду. Понимаешь, они знали, что им ничего не будет. Если ты продолжишь заниматься этим, они тебя убьют.

С тех пор они ни разу не разговаривали и не виделись. Вася перестал появляться в институте, Герману он больше не звонил. Сам Гера порывался несколько раз позвонить, но что он мог сказать?

Правда, потом он все-таки позвонил через две недели, но Васина мать сказала, что Вася взял академический отпуск и уехал к тетке на Украину. Адрес Герман спрашивать не стал.

Он сделался более мрачным и молчаливым. Разговориться он мог только тогда, когда речь заходила о «деле», как он сам называл свое расследование. Остальные вещи перестали его интересовать.

Его деятельность получила широкую известность в Москве, несколько раз его приглашали в редакции газет и брали интервью. Каждый раз Герман подробно рассказывал о том, чем он занимается, называл места, фамилии, звания.

На неизбежный вопрос журналистов: зачем он этим занимается? — Герман отвечал: кто-то же должен этим заниматься.

Несколько правозащитных организаций, занимающихся сходными проблемами, поддержали Германа, предложив вести совместное расследование. Однако, несмотря на взаимное сотрудничество, Герман все равно оставался одиночкой.

— Я обещал обратившимся ко мне людям полную анонимность, — говорил он. — Я не могу их обмануть.

Примерно в том же духе он отвечал и родителям, когда те уговаривали его остановиться.

— Я обещал людям помощь. Я не могу их обмануть.

Его дежурной фразой стало:

— Если что случится, ищите меня в Склифосовского.

17

Спустя месяц деятельность Германа начала приносить первые ощутимые плоды. Ему позвонили из приемной заместителя начальника Главного управления собственной безопасности и сказали, что Вячеслав Иванович Грязнов ждет его завтра в своем кабинете в одиннадцать часов. Повесив трубку, Герман тут же перезвонил в приемную, где женский голос подтвердил: «Да, завтра в одиннадцать Городецкого действительно ждут».

Когда-то он говорил Васе, что сумеет дойти до этого человека. Он дошел, на это потребовался месяц, а казалось, что гораздо больше.

Пропуск на него уже был оформлен, от Германа потребовалось только предъявить паспорт.

Накануне Герман сильно волновался и наверное раз десять проверял, не забыл ли он положить паспорт в карман и надежно ли застегнул. Даже утром, когда он ехал в ГУСБ, Герман несколько раз ощупывал карман.

Вячеслав Иванович Грязнов был в кабинете не один. Заметно робевшему Герману он предложил стул и представил уже сидящих:

— Это мои лучшие оперативники — Владимир Яковлев и Галина Романова. Если то, о чем вы говорите в газетах, имеет под собой основания, то этим делом займутся именно они. Поэтому я решил, что будет уместным, если мы для начала побеседуем все вместе.

И Герман начал говорить.

Он рассказал о самом первом случае со Светой и о том, что за этим последовало.

О случае на Чистых прудах, где сотрудники милиции арестовали двух восемнадцатилетних девушек, продержали в отделении всю ночь в наручниках и попытались изнасиловать. А когда девушки оказали сопротивление, на них повесили 318-ю статью — «Применение насилия в отношении представителя власти». В результате обе пострадавшие получили по три года условно, к тому же одна две недели отсидела перед этим в СИЗО.

Рассказал про то, как милиционеры на станции метро «Пушкинская» предлагают совсем молодым девушкам официально признаться, что те занимаются проституцией, а потом отпустить. И если перепуганная девушка признается, ее потом насилуют на «законных» основаниях.

Герман говорил долго — часа полтора. Грязнов и оперативники его не перебивали, просто время от времени делали пометки в своих блокнотах.

Видя, что он наконец-то добрался до официальных людей, которые его по-настоящему слушают, а не просто убивают служебное время, чтобы потом отфутболить, сказав, что, к сожалению, все это практически недоказуемо, Герман рассказывал обо всем, что ему удалось выяснить за этот месяц.

О лежащих без движения черных папках с заявлениями пострадавших, которые идут в «довесок».

О том, что все покрывают друг друга. — Самая главная проблема, — сказал он в конце, — что с этим некуда идти. Все, у кого я был, говорили мне одно и то же: это бесполезная трата времени. Поэтому пострадавшие девушки боятся. Как те, которым дали по три года. Они мне все рассказали, а заявления писать категорически отказались. И они правы. Что я могу предложить взамен? Я никто. Они доверились власти один раз, написали заявление, а власть им за это вместо спасибо — срок. Просто необходимо, чтобы этим занялось Управление собственной безопасности на самом высоком уровне. Иначе все действительно бесполезно.

Герман замолчал. Вячеслав Иванович курил. Яковлев и Романова рассматривали Германа, который к концу монолога даже охрип и теперь, чувствуя сухость во рту, сглатывал слюну.

— Выпейте воды. — Галина налила из графина в стакан воды и протянула Герману.

Тот залпом выпил и поставил стакан на стол.

— Однако не все бесполезно, — сказал наконец Вячеслав Грязное. — Вы же еще верите в закон и порядок. Иначе бы ко мне не пришли. Я возьму вашу информацию под личный контроль и разберусь. Вы поработаете с оперативниками. — Грязнов кивнул на. Яковлева с Романовой. — Подробно рассмотрите дела, где пострадавшие колеблются, писать им заявление или нет. Все вместе с ними поработаете. Заявления, которые вам удастся собрать, непосредственно мне на

стол. Я лично направлю их в прокуратуру и прослежу, чтобы они там не затерялись. Так что можете начинать прямо сейчас. Володь, — обратился он к Яковлеву, — ты проводи Германа в свой кабинет, а ты, Галя, останься еще на пару слов.

Когда за Яковлевым и Германом закрылась дверь, Вячеслав Иванович обратился к Романовой:

— Галя, ты понимаешь, что парень сильно рискует. Я ему ничего не стал говорить — это бы его только раззадорило. Ну сама знаешь — я все сделал, а теперь меня в сторону. В общем, я не знаю, тут надо как-нибудь по-другому сказать. Яковлев для этого не подходит, он сам еще тот Монте-Кристо. Вот я и подумал, может, у тебя получится, как женщина, ты сделаешь это потактичнее. — Вячеслав Иванович замолчал и потянулся за новой сигаретой. — Хотя не уверен.

К моменту встречи с Вячеславом Ивановичем Грязновым у Германа на руках уже были заявления, подписанные двумя девушками, Лидой Смирновой и Светой Архангельской.

После встречи ситуация изменилась. Присутствие оперативников из заведения с таинственной, грозно звучащей аббревиатурой ГУСБ оказывало на потерпевших свое магическое воздействие. Равно как и личности самих оперативников.