Книга Вынужденное признание - Фридрих Незнанский

— А кто вам сказал, что в жизни я свободен и раскован? — сердито спросил Матвей Иванович. — Может быть, естественное состояние для меня — депрессия и уныние?

Однако улыбка и на этот раз не покинула красные губы подполковника.

— Что ж, — усмехнулся он, — тогда унывайте сколько вам заблагорассудится. Главное, чтобы клиенты ничего не заметили.

«Клиенты, — с еще большим раздражением подумал Матвей Иванович. — Прямо как в парикмахерской или у портного. И этот его идиотский покровительственный тон…» Матвей Иванович всей душой возненавидел Данилова, но делать было нечего. Не вступать же ему в дискуссию с этим напыщенным, самоуверенным кретином.

— И помните, Матвей Иванович, — продолжал наставлять подполковник, — вы добровольно включились в эту игру, и назад пути нет.

Добровольно… Как же! Однако Кожухов и на этот раз не стал возражать. Он уже внутренне смирился с необходимостью выслушивать наставления от кретина-солдафона и теперь сидел, смиренно опустив голову и положив влажные от пота ладони себе на колени.

19

Кожухов и Шаховской сидели в шикарной черной машине Шаховского и смотрели телевизор. Время от времени изображение подрагивало, и по экрану пробегала волна мерцания. «Техника далека от совершенства», — комментировал банкир, покручивая ручку настройки.

— Тула — один из лидеров по количеству ветхого жилья, — веско говорил на экране Президент Панин. — Наряду с Кемерово, Астраханью и другими городами. В этом году мы впервые выделили большую сумму, примерно двести миллионов рублей, на скорейшее решение этой проблемы.

— Молодец, — похвалил Шаховской. — Ему и предвыборные ролики снимать не надо, совещания с министрами лучше всякой агитки. Теперь вся Тульская область проголосует за него.

— А заодно и Кемеровская с Астраханской, — заметил Матвей Иванович.

— Я прошу министров посмотреть, что можно сделать дополнительно, чтобы оказать Туле всестороннюю поддержку. Теперь к следующей проблеме. В ближайшее время должно быть закончено согласование действий министерств и ведомств в связи с переходом российской армии на контрактную основу. Особенно это касается министров обороны и финансов. Уважаемые коллеги, к первому июня вы должны внести соответствующие предложения…

— Умница! — вновь похвалил Шаховской. — Старается охватить в своих указаниях все проблемное поле страны. Сделано, конечно, ничего не будет, но зато выглядит наш Президент вполне солидно. И журит-то как: мягко, но настойчиво, прямо как добрый отец большого семейства.

Матвей Иванович протянул руку и нажал на кнопку — экран телевизора погас.

— Нервы? — негромко спросил Шаховской, быстро и внимательно глянув на Кожухова.

— Да нет. Просто надоело.

Банкир еще некоторое время смотрел на Матвея Ивановича пристальным, изучающим взглядом (Матвей Иванович почувствовал, как рубашка прилипла к спине от пота), затем улыбнулся своей ядовитой улыбочкой и сказал:

— Ничего. Если мы будем действовать так, как запланировали, в скором времени в стране все изменится.

Кожухов грустно усмехнулся:

— К лучшему ли?

— Надеюсь, что да. — И вновь пристальный взгляд пригвоздил Матвея Ивановича к спинке сиденья. — Не нравишься ты мне, Матвей Иванович. Жалеешь, что ввязался в эту драку?

Кожухов промолчал.

— Если это страх, — продолжил Шаховской, — то все в порядке. Мы все боимся. Но если что-то другое… скажи прямо сейчас, иначе будет поздно.

Кожухов приподнял брови:

— В каком смысле — поздно?

— В любом, — ответил банкир. — Любой твой нервный срыв может негативно сказаться на нашем общем деле.

— Лева, со мной все в порядке. Просто я немного недомогаю.

— В каком смысле?

— В прямом. Простыл.

Шаховской сочувственно кивнул.

— Ты лечись, — сказал он. — Впереди у нас много работы, болеть нам сейчас никак нельзя. И вообще, Матвей Иванович, сдается мне, что тебе не хватает уверенности. Но постарайся проанализировать ситуацию более… вдумчиво, что ли. Многие недооценивают Лобанова. Это потому, что раньше, при предыдущем президенте, премьер-министр был второй фигурой. Но теперь все изменилось. Нынче премьер обладает всей полнотой власти, причем в силу не столько политических, сколько экономических процессов. Россия и ее элита все больше зависят именно от экономики, и именно правительство, а не какие-то там силовые структуры, определяет развитие страны. Не понимать этого — значит проявлять большую недальновидность.

Кожухов натужно засмеялся:

— Ты прямо политинформацию мне читаешь! Лева, я прекрасно осведомлен. Но мне кажется, что ты недооцениваешь Панина. Сильный глава государства может сам возглавить кабинет министров — если не формально, то хотя бы фактически.

— Да, но Панин — не специалист в экономических вопросах. Он мог бы усилить свою роль благодаря кадровой политике, как это сделал в свое время Иосиф Виссарионович, но парадокс заключается в том, что определяющие кадры подбирает отнюдь не Панин, а глава его администрации. А ему незачем конфликтовать с Лобановым. Они всегда умели находить общий язык. Еще немного — и Панин останется один, без всякой весомой поддержки. Так что… — Шаховской прищурился, — будь внимателен, выбирая лошадку, на которую хочешь поставить. Впрочем, что это я… Ты ведь, кажется, уже выбрал? Или… все еще нет?

Черные глаза Шаховского уставились на Кожухова.

— Да, — поспешно ответил Матвей Иванович. — Разумеется. Я выбрал сторону, на которой буду играть, и не собираюсь менять своих планов.

— Вот и отлично. Давай-ка глотнем коньячку. Устал я от разговоров, Матвей. Очень устал.

20

— Все в порядке, Матвей Иванович, — похвалил Кожухова «кретин-солдафон» Данилов. — Вы отлично справились с поставленной задачей. Но завтра вам предстоит более ответственное задание. Езжайте домой и хорошенько выспитесь.

— Отпускаете, значит… — усмехнулся Кожухов. — Ну, спасибо.

— Не за что. Да, и еще. За вами следом поедет машина с нашими людьми. Подъехав к дому, подождите, пока они Выберутся из машины, и только потом выбирайтесь сами. Это ваша охрана.

«Час от часу не легче», — подумал Матвей Иванович, а вслух устало спросил:

— Охрана?

— Да, — кивнул Данилов. — Вы ведь, кажется, сами просили гарантировать вам полную безопасность.

Перспектива ходить повсюду в сопровождении серых, широкоплечих теней отнюдь не обрадовала Матвея Ивановича, больше всего в жизни ценившего свободу и независимость. Уж очень это походило на советские времена. Правда, в те времена «серые тени» из КГБ ходили за Матвеем Ивановичем по другим соображениям, но суть-то ведь была та же.