Книга И весь ее джаз… - Иосиф Гольман

— Понимаю, — кивнул профессор. — Но я-то при чем? — Все-таки он по-прежнему не хотел со мной дружить.

— Вы — мой партнер. — Я опять нашел верные слова. — К кому же обращаться, как не к партнеру?

Береславский усмехнулся:

— Тоже верно.

— Вот и предлагаю вам еще одно партнерство. Вы помогаете мне перевести деньги туда, где я смогу их тратить. За помощь готов платить.

— Сколько? — спросил Береславский. Похоже, и тут все налаживается.

— Миллион семьсот тысяч. Остаток вашего долга. Если сейчас скажете «да» — можете не отдавать.

— Как я могу сказать «да», не зная деталей? — возразил он. — Может, вы государственные деньги украли, а я их должен выводить?

— Деньги, может, и краденые, но очень давно и не мной, — объяснять все-таки частично пришлось. — А со мной расплатились за двадцать с лишним лет отсидки.

— Двадцать с лишним лет имеют цену? — недоверчиво спросил он.

— Не имеют, — согласился я. Этот мужик соображает четко. — Поэтому они доплатят еще. Не деньгами.

— Ладно, — сказал Береславский. — Это не мое дело. Что требуется конкретно от меня?

— Сначала совет. Есть нал. В долларах. Как его вывезти? И куда лучше?

— А куда вы хотите ехать?

— Не знаю. Я нигде не был.

— Но за границу?

— Наверное.

Профессор взял паузу.

— В Европу — почти бесполезно. Тем более без языка и навыков.

— А в Азию? — спросил я.

— Я плохо знаю Азию, — покачал головой профессор. — Но думаю, туда соваться не стоит. По крайней мере, на первых порах. А как вам Африка? — неожиданно спросил он.

— Так же, как Азия и Европа, — ответил я. В запасе оставались две Америки, Австралия и Антарктида.

— Есть у меня один знакомый король, — задумчиво сказал Береславский. — Я у него адмиралом был, военным флотом командовал.

На этом месте, честно говоря, меня взяли сомнения. Профессор и так-то был не вполне обычен. Но когда речь зашла об адмирале и короле, это было сильно.

Я расслабился лишь после того, как Ефим Аркадьевич минут пятнадцать рассказывал про свою хитрую операцию по зарабатыванию бабла на сомалийских пиратах. Он и в самом деле мужик с фантазией: мне бы такая идея просто не пришла в голову. К тому же получается, что он в курсе возможных решений всех моих проблем.

А в том, что очкастый и пухлый экс-адмирал не врет, я был практически уверен.

— А за что ваш король нас полюбит? — спросил я: они и с Береславским, как следовало из рассказа, не стали близкими друзьями.

— За деньги, — кратко объяснил профессор-антипират.

— А не кинет?

— Если хранить бабки у него в сейфе — точно кинет, — успокоил автор идеи. — Там нужно только жить. И то — первое время, пока не освоитесь. А деньги должны лежать на банковских счетах. Причем — разных. А еще там парень знакомый у него служит. Наш, из России. На моем бывшем месте. Это хороший человек. И с возможностями. Слушайте, — пришла ему в голову новая идея. — Может, вам у короля какой-нибудь пост занять? Начальника тюрьмы, например, — сильно неудачно пошутил он.

Впрочем, оказалось, что не шутил.

— За деньги он любой пост продаст. Может, даже свой, — закончил речь Береславский.

Да, звучало это все, конечно, фантастично.

Но других вариантов пока не было. Это во-первых. А во-вторых, рассчитаться с друзьями детства и при этом выжить — тоже было довольно фантастическим предприятием.

Так что я ответил согласием на проработку деталей.

С налом оказалось еще проще.

Он обезналичивался без потерь и переводился на секретные счета, которые будут известны только мне и Береславскому. Сам он этим не занимался, но объяснил, что только из-за лени. Потому что все остальные в Москве этим занимаются.

Не теряя времени, я передал ему сто двадцать тысяч баксов в валюте. Остальные мне были нужны на всякий случай. И еще для одного дела. Мы с Наргиз нуждались в настоящих загранпаспортах. Имея их, можно будет думать, как безопаснее покинуть нашу родину-мачеху.

Береславский наугад вытянул пару банкнот, потер их, пощипал и даже зачем-то понюхал, после чего небрежно спрятал все двенадцать пачек в бездонные карманы своего объемистого пиджака.

Странно, но мне даже мысль в голову не пришла требовать с него расписку. Беспокойства не было вообще. Такое ощущение вызывают только абсолютно надежные люди. Или мошенники на доверии. Поскольку профессор точно не был вторым, значит, он был первым. Для меня — во всех отношениях первым, потому что, в отличие от мошенников на доверии, абсолютно надежных людей я в своей жизни тоже не видел ни разу.

Закончив первоначальные деловые обсуждения, я познакомил его с Наргиз. Ревниво следя за глазами не такого еще старого проходимца.

Он Наргиз очень даже обрадовался.

Более того, они нашли друг друга. Сразу о чем-то затараторили, вспоминая Ташкент и менее известные узбекские местечки. А уж когда он начал хвастаться ей своими собаками и кошками, ее смех зазвенел, не переставая.

Впрочем, ревности у меня сладкая парочка не вызвала.

Наргиз принадлежала только мне. А этот профессор ею как женщиной явно не заинтересовался. Интересно почему?

Он налил нам чая, попутно демонстрируя кота, который, как оказалось, все это время дремал за его обширной спиной.

Кота звали Васисуалий. Принадлежал он хозяину корабельной компании Василию Васильевичу Соколову. И котов у него было три, все — Васисуалии. По одному на каждой плавединице. Таким образом, ответ-ребус встреченного нами матросика оказался полностью разгадан.

Наш Васисуалий, без номера, был гуттаперчевым котом. Огромный рыжий и ленивый, он давно уже не ловил мышей, поскольку камбуз работал ежедневно. Зато позволял крутить себя, как игрушку из мягкого пластика, которую мне пришлось на той неделе купить Наргиз. Как ему лапу оттопыришь, так она там и остается, вот до чего ленивым оказался пушистый котяра.

И вот к кому нужно было теперь ревновать мою жену: она полностью забыла про меня, играя с такой чудесной мягкой игрушкой.

По железу боковой тропки застучали шаги. Я напрягся, Береславский жестом успокоил.

В каютку вошел — теперь мы еле в ней помещались — высокий крепкий мужик. Как выяснилось — владелец всех местных котов и кораблей.

— Василий Васильевич Соколов! — протянул он мне свою крепкую руку.

— Татьяна Васильевна Соколова! — пропищало еще одно создание, тоже протянув руку. Девчонка лет восьми, с большим бантом, несомненно, была дочкой хозяина.

Мы вышли с ним поболтать, а Наргиз полностью законтачилась с Татьяной Васильевной. В открытую дверь каютки я видел, как они то восхищенно обсуждали сверкающую заколку моей жены, то — не менее восхищенно — банты девчонки, то в четыре руки играли с ленивым котярой.