Книга Фантом памяти - Александра Маринина

- Теперь понимаю, - ошарашено ответил я. Конечно, я нев башне из слоновой кости живу, кое-что вижу, кое-что слышу, кое о чем читаю,но чтобы дойти до такого неприкрытого цинизма и замазывать явно криминальнуюсмерть! Да, теперь рассказ убитого горем деда о расследовании смерти его внукауже не казался мне столь надуманным и невероятным. Особенно вызывающим ициничным показалось мне во всей этой истории то, что местные жители все этознали и принимали как должное. Ну, может, и не как должное, но мирились с этим.И главное - знали! То есть милиционеры даже и не считали нужным особенно этоскрывать. А чего скрывать-то? Никуда вы, милые мои местные жители, не денетесьсо своим знанием, потому как любое начальство, которому вы захотитепожаловаться, тоже на окладе у криминала сидит и хода вашему заявлению ни зачто не даст, а вот по шее накостылять вам очень даже запросто могут, да нет, небойтесь, не в милиции, там с вами вежливо поговорят, зато по дороге домой какихтолько неприятностей не случается...

- А за Фомича с Мишкой-грузчиком никто и колотиться небудет, продолжала между тем Куколка, - все знают, что они оба сильно пьющиебыли. Кому они нужны-то?

Интересно, как бы ты заговорила, прелесть моя, если бывместо Фомича и Миши этим коньяком отравился известный писатель Корин, а?Местные милиционеры из кожи вон лезли бы, чтобы защитить свои"подкрышные" палатки, а московская милиция, которую непременноподняли бы на ноги и Муся, и матушка, и вся окололитературная общественность,рыла бы носом землю, чтобы выяснить, кто меня траванул. Или не рыла бы? Приэтой мысли вдоль позвоночника пробежал омерзительный холодок страха,замешанного на безнадежности. Ведь если меня хотят убрать милицейские чиновникивысокого ранга, то шансов на раскрытие убийства писателя Корина никаких нет ибыть не может. Несчастный случай, естественная смерть, самоубийство - все, чтоугодно, в крайнем варианте нераскрытое преступление, но истинные виновникинайдены не будут. И мечтать нечего.

Я задумчиво прихлебывал невкусный чай из красивой пузатойкружки, делая вид, что слушаю Куколкино щебетание. Интересно, у неедействительно чай невкусный, или это мне кажется, потому что мысли отравляютвсе мое нутро? Прямо над моим ухом что-то тихонько звякнуло.

- Ой, - Рита подняла голову и посмотрела на табло, гдегорел один из квадратиков с номером комнаты. - Посидите, Андрей Михайлович, ясейчас.

Она вспорхнула и полетела в конец коридора, где вдвухместной комнате приходил в себя после черепной травмы какой-то бизнесмен. Явидел его несколько раз, но куда чаще - его посетителей, являющихся непременнов сопровождении охраны. Крутой, одним словом.

Ритуля появилась через пару минут, бледная и перепуганная.Подлетела к столу, схватилась за телефон.

- Эмма Викторовна, Лопарев в ванной упал!.. Да, да...нет... Встать не может, наверное, перелом... Хорошо.

- Что случилось? - спросил я, когда медсестра повесилатрубку.

- Да упал он, боров стопудовый, - с досадой бросилаКуколка, судорожно ища что-то на столе. - Вот черт, куда ж я ключи дела?

- Какие ключи?

- Да от процедурки, там каталка стоит. Надо его накаталку и быстренько везти на рентген. Да где же эти ключи, елки-палки?

Рита проверяла карманы, выдвигала ящики стола, бестолковосуетилась, но ключей как не бывало.

- Давайте дверь взломаем, - предложил я. Она ровно трисекунды смотрела на меня в немом изумлении, потом решительно кивнула:

- Ладно, давайте. А то если мы долго провозимся, онпотом такой хай поднимет, что жить не захочется.

Двери мне никогда взламывать не приходилось, но я в киновидел, как это делается. Либо сильный удар ногой, либо - с разбега и плечом.Уже стоя перед процедурным кабинетом, я вдруг с удивлением осознал, что в моюраненую голову даже не закралось сомнение: а смогу ли я? Хватит ли сил?Отчего-то я был абсолютно уверен, что хватит. На удар ногой я, конечно, неотважусь, я все-таки писатель, а не каратист, а вот плечом сумею выбить дверьнаверняка.

Так и случилось. Дверь открылась после первого же удара, номое самолюбие это не особенно потешило, я ведь понимал, что и дверь, и замокнаверняка хлипенькие. Ритуля вихрем ворвалась в кабинет и загрохотала каталкой.И тут я сам себя удивил во второй раз.

- А как же вы его на каталку затащите? - спросил я,быстро шагая рядом с девушкой. - Этот ваш боров действительно тяжелый, вы егоне поднимете.

- Эмма Викторовна сказала, что сейчас сама придет.

- Ну да, вы с Эммой Викторовной на пару - это, конечно,мощь, фыркнул я.

Я представил себе дрожащую Голую Мексиканскую Собачку Эмму стоненькими ножками и крошечными ручками, пытающуюся вместе с хрупкой Куколкойподнять с пола на каталку здоровенного мужика. Картина получаласьмалоправдоподобной даже с учетом моей писательской фантазии.

Не спрашивая разрешения, я вместе с Ритой вошел вапартаменты бизнесмена Лопарева. Внушительных размеров мужская туша валялась вванной и хрипло, но изысканно материлась. Туша была голой, и во мне тут жевзыграла мужская солидарность. Трусы висели на крючке, поверх халата, и япервым делом, выставив Риту в коридор, помог несчастному Лопареву прикрытьсрам. Это оказалось делом нелегким, потому что ногой двигать он и в самом делене мог, но мы справились. В этот момент я по достоинству оценил и то, что дверив комнатах не запирались, и то, что в ванной, как в хороших гостиницах, виселшнурок, соединенный со звонком на сестринском посту. А то вот так брякнешься,переломаешься и будешь лежать, пока тебя не хватятся.

В ванную каталка, естественно, не помещалась, и нужно былокаким-то образом сначала вытащить бедолагу в коридор, а уж потом поднимать.Бестолочь эта Ритуля, тут не каталка нужна, а носилки, которые можно положитьна пол.

- Рита, надо было носилки принести, - послышался замоей спиной сердитый голос Мексиканский Собачки. - Ты что, совсем тупая? Как мыего будем поднимать? Беги быстро за носилками.

- Так нету же в отделении, Эмма Викторовна, -залепетала Куколка. - Надо в приемный покой за ними...

- Значит, в приемный покой, - отрезала Собачка, и в этусекунду я как-то засомневался в правильности своего восприятия. Дрожащая голаясобачка так не разговаривает, подобные интонации больше присущи фокстерьеру: тожесущество маленькое, на вид совершенно субтильное, но жутко агрессивное иотважное, а уж если вцепится зубами - вообще кранты.

Вероятно, судьбой было предписано устроить мне день большихи маленьких удивлений. Потому что дальше я действовал, не размышляя и, чтосамое поразительное, ни на мгновение не сомневаясь в собственных способностях.Я нагнулся, подхватил пострадавшего бизнесмена под плечи и колени и всего лишьс небольшим усилием аккуратно положил на каталку. Даже дыхание не сбилось. Айда Корин! Впору самому себя зауважать.