Книга Ярлыки - Гарольд Карлтон

Наконец они нашли пустующую бакалейную лавку в начале Семидесятых, сразу за углом от Второй авеню. Помещение было просторным и чистым. В то мгновенье, когда она вошла в него, Маккензи поняла, что это то, что надо. После спора с владельцем дома о необходимости укрепить вывеску на Второй авеню, они подписали договор об аренде. Помещение было освобождено, и тогда начались бесконечные споры о его отделке.

И снова Маккензи вышла победительницей. Вдохновленная тем, что видела в студии Энди Уорхола, она заставила обить стены картоном, а сверху обтянуть тонкой серебристой виниловой пленкой. Серебристая поверхность отражала лучи цветных светильников — красного, фиолетового, оранжевого. Эффект был достигнут великолепный. Хромированные стойки с прорезями для вешалок пересекали помещение под немыслимыми углами. Платья должны были развешиваться на них в зависимости от ее настроения, иногда в смешении всех расцветок, иногда — красные с красными, белые с белыми.

— Что бы я делала без тебя? — сказала однажды ночью Маккензи, лежа рядом с Элистером. Они работали по шестнадцать часов в день, подготавливая магазин к открытию, и Элистер мотался по всему городу на маленьком автофургоне, который они арендовали, доставляя все, что нужно, от поставщиков, собирая заказы, а также помогая устанавливать оборудование. Если у нее действительно получится с «Голд!», она должна каким-то образом ввести Элистера в фирму. Она чувствовала себя с ним комфортно, а он доказывал успешно, что может быть хорошим другом и доверенным лицом. Плюс ко всему, у них получался грандиозный секс. Если это была не «связь», то, во всяком случае, что-то очень хорошее.

«Но главное во всем этом деле — одежда», — не уставала напоминать себе Маккензи. Она очень осторожно отбирала свои модели и подготовила целую коллекцию платьев, блузок, юбок и брючек. Она предполагала специализироваться на определенном направлении моделей, изготавливаемых в трех размерах из разных тканей и разных расцветок. Каждый предмет будет стоить не дороже двадцати долларов, так что девочки смогут подбирать вещи и комбинировать по своему вкусу. Эйб Голдштайн привозил образцы из мастерских «Голдштайн моудз» в Манхэттен и отвозил их обратно. Маккензи требовала высокого качества, целые дни она проводила в Бронксе с портнихами, выбирая, изменяя, перешивая, пока каждый предмет не достигал того совершенства, которое только возможно при массовом производстве.

— Если бы Майя была здесь и помогла связаться со своей матерью! — сказала Маккензи Элистеру, сидя на его кровати и начиняя рекламными листовками, придуманными ею же, сотни конвертов. — Я десятки раз звонила в «Дивайн», прося их сообщить о нашем открытии. В конце концов, это же они благословили меня! Но они прислали лишь младшего редактора.

Журналистка явилась, сделала всего несколько записей в своем блокноте и посоветовала обратиться в «Мадемуазель» или «Семнадцать».

— Да пошли они…! — вспыхнула Маккензи и выдворила ее.

Она позвонила в «УУД», оттуда пришел редактор отдела бутиков и сделал несколько снимков к заметке под названием «Голд!» Новый персонаж на все расширяющейся сцене бутиков.

Вечером того дня, когда наконец доставили рулон с этикетками, Маккензи носилась по магазинам, как сумасшедшая, то и дело восклицая от возбуждения. Они работали всю ночь, пришивая этикетки к изнанке каждого предмета. «Маккензи Голд» для «Голд!» было напечатано на них. Теперь она была дизайнером с именем!

На презентацию она пригласила всех, кого только знала, начиная от своих приятелей из Виллидж и кончая преподавателями «Макмилланз».

Она очень тщательно накладывала косметику в ванной и выкрикивала оттуда последние новости Элистеру.

— «Вог» окажет мне большую честь и пришлет кого-нибудь… Знаешь, сегодня я уже продала кое-что, благодаря витрине. Несколько девушек увидели наши юбки и прямо-таки прилипли к стеклу, пока я не позволила им войти! Я начинаю любить этот бизнес. Это все равно что играть в магазин! Мне хотелось смеяться, когда я получала от них деньги — это, оказывается, так легко! Я знала, что девушкам понравятся мои фасоны! Я знала это!

На Элистере был новый темно-синий костюм без воротника, в котором он выглядел как один из битлов, только белокурый.

— Давай выпьем за твою интуицию! — сказал он, доставая бутылку шампанского. — Я припрятал ее на этот день.

— Дорогой! — Она обняла его. — Я говорила тебе, как я благодарна за поддержку и помощь!

Он выстрелил пробкой, и она вскрикнула, когда пробка рикошетом отлетела от потолка. Она достала бокалы, а он критическим взглядом окинул ее.

— Ты собираешься быть в этом? Она повертелась перед ним.

— Это самая сумасшедшая вещь, какую я только смогла найти…

На Маккензи был шутовской комбинезон с огромными черными помпонами спереди. Снизу он завершался тугими черными каемками вокруг икр. Она соответственно ярко накрасила лицо и зачесала на лоб волосы.

Элистер захлопал.

— Ты выглядишь фантастично! — Он налил в оба бокала и чокнулся с ней. — За Золото![18]Первое в общенациональной сети!

Она проглотила пенящееся вино и обессиленно опустилась в кресло. Элистер сел у ее ног и начал скручивать джойнт.

— Стоит ли сегодня? — нахмурилась Маккензи. — Разве ты не собираешься поработать? Там будет масса людей из прессы, с ними нужно поболтать. Тебе следует быть настороже…

— Я хочу получить удовольствие, — ответил он. — Мне не каждый вечер приходится встречаться с новыми родственниками.

— Пока они еще тебе не родственники, — поправила она. — И почему ты думаешь, что они там будут?

— Как, ты хочешь сказать, что не пригласила на открытие магазина своих родителей, которые и стоят за всем этим? — Он привычным движением пальцев свернул самокрутку.

— Я тебе говорила, что, может быть, придет кто-то из редакторов «Вог», — ответила она. — А Эйб вполне способен предложить что-то из оптовой продажи «Голдштайн моудз». Он не знает, как надо разговаривать с нормальными, элегантными людьми.

Элистер выпил свое шампанское и скорчил гримасу.

— Не будь таким снобом! Маккензи потянулась к телефону.

— О, пожалуйста! — простонала она. — Ты отделил себя от своей семьи целым Атлантическим океаном. А все, чего я хочу, так это, чтобы Голдштайны остались в Бронксе! Вполне хватит и того, что будут присутствовать мои братья… — Она стала набирать номер.

— Кому ты звонишь?

— Моим родителям. Собираюсь просить их остаться вечером дома.

— Дай сюда? — Он схватил аппарат, повесил трубку и спрятал за спину. — Я не позволю тебе так поступать, Мак. Твой отец вложил в это все, что имел. И нехорошо третировать его таким образом. Кроме всего прочего, это плохая манера.

— Да? — Сверкнув глазами, она попыталась выхватить телефон. — И ты собираешься мне прочитать лекцию о хороших манерах? Ты сам даже не пишешь своему отцу!