Книга Клиника верности - Мария Воронова

Ваня отметил, что дверь в административное крыло закрыта только на один оборот, значит, внутри точно кто-то есть. Волнуясь, он тихо подошел к Зоиному кабинету. Из-под двери выбивалась тонкая полоска света.

Когда Зоя была жива, он с одного взгляда научился определять, у себя она или нет. Если Зоя сидела в кабинете, всегда оставляла дверь приоткрытой, если принимала пациента и не хотела, чтобы ей мешали, закрывала ее на защелку, и тогда дверь неплотно прилегала, и Ваня знал — нужно подождать. Если Зоя находилась в клинике, запирала кабинет на маленький английский замок, он держал крепче защелки. Тогда Ваня отправлялся искать любимую в палатах или в операционной. И только если в щели между дверью и наличником виднелись железные штыри, это значило, что Зоя уехала и сегодня в академию уже не вернется.

Сейчас кабинет был закрыт на защелку… Это исключало спасительную версию, что Васильев, уходя домой, просто забыл выключить свет.

Иван остановился в нерешительности. Мало ли какие дела могут быть у генерала в восьмом часу вечера! Может быть, ведет деловые переговоры, а может быть, и любовь крутит, но не обязательно же с Алисой! Однако стоять под дверью и ждать, пока Васильев закончит спать с его женой, он не мог.

Иван деликатно постучал. Никто не ответил.

— Виталий Александрович, откройте, я знаю, что вы здесь!

Молчание. Если бы Васильев не делал ничего предосудительного, обязательно бы отозвался. Ваня забарабанил в дверь изо всех сил:

— Открывайте!

Щелкнул замок.

Васильев и Алиса стояли с ужасно растерянным видом. Ваня не думал, что ему будет так больно видеть их вместе. Васильев протянул ему руку, он отшатнулся, как от ядовитой змеи.

— Послушайте, Иван, — тихо сказал Виталий Александрович, — это совсем не то, что вы подумали. Между нами ничего нет.

— За идиота меня держите?!

— Мне просто нужно было обсудить с Алисой некоторые служебные вопросы.

— В восемь вечера? При закрытых дверях? Я не говорю о том, что она у вас больше не работает.

— Ваня, прекрати! Зачем устраивать сцены? Ты все знал, когда на мне женился, знал, что мы с Виталием любим друг друга!

— Ах вы любите друг друга? — заорал Ваня. — Так что ж вы любовь свою в дерьме валяете? Любите, так умрите друг за друга, а не трахайтесь по углам! Тоже мне, Ромео в погонах! Ты же ее своей любовью вонючей в девочку по вызову превратил!

— Зачем же оскорблять?

— В общем, так, Алиса! Грех я твой прикрыл, но блядство покрывать не собираюсь. Делайте что хотите! Любишь ее — пожалуйста, бери! Хотите быть вместе — живите, квартира есть! Я за полчаса вещички собрал, и все, нет меня.

— Иван, прошу вас, успокойтесь! Не надо кричать, сейчас сюда сбежится вся клиника. Давайте вести себя как цивилизованные люди.

— Значит, не хочешь на ней жениться? Тогда сиди дома и к чужим женам не лезь! А ты, Алиса, если желаешь блядствовать, так блядствуй на здоровье, только без меня! Другого дурачка себе поищи! Все, я пошел! А вы тут ведите себя как цивилизованные люди!

Он в горячке прошел несколько шагов по коридору и остановился. Нельзя оставлять Алису одну. Васильев сейчас быстренько рванет домой, к жене, и Алиса останется одна, растоптанная и уничтоженная. Куда она пойдет?

Она не пыталась оправдываться, врать, сказала, что любит Васильева. А Ваня никогда ей не был нужен. Будет ли ей хорошо, если сейчас он уведет ее с собой? Ведь нельзя сделать человека счастливым против его воли.

Осчастливить нельзя, но уберечь от греха, удержать на краю пропасти, даже если человек сам туда стремится, — можно. И даже нужно. Он взял на себя ответственность за судьбу Алисы и обязан ее спасти. Да, она предала его, предала все надежды на счастливую жизнь, полную уважения и доверия, с презрением отвергла его добрые порывы, но сейчас не время обижаться на нее. Она одурманена любовью и не понимает, что творит, а он, хоть оскорблен до глубины души, все же сохранил ясность рассудка и поэтому сильнее. А сильный должен выручать слабого, это закон.

Он распахнул дверь, краем глаза заметив, что Васильев раздраженно надевает пальто, а Алиса потерянно стоит возле окна.

— Пошли домой, — сказал он и потянул ее за руку. — А ты, сука, учти: если я тебя еще раз увижу около Алисы, порву.

Виталий Александрович остановил его на пороге:

— Надеюсь, Иван, вы будете держать себя в руках?

— Сами разберемся.

— Прошу вас, не ругайте ее. Она действительно ни в чем не виновата. Вы же знаете, она ждет от меня ребенка, вот мы и встретились обсудить, как я смогу помогать в его воспитании. Только и всего. Естественно, мы не хотели это афишировать, поэтому увиделись тайно, и я надеюсь, Иван, вы тоже будете держать язык за зубами. Не беспокойтесь, я обязательно буду давать деньги на малыша.

Ване стало очень противно.

— Значит, так, — сказал он спокойно, — здесь нет никаких твоих детей. Это моя жена и мой ребенок. И моя жена никогда не понесет в дом деньги от постороннего мужика, так что даже не предлагай. Раз и навсегда запомни — тебя в нашей жизни нет, не будет и никогда не было.

По пути домой оба подавленно молчали. Ваня крепко держал ее за локоть, опасаясь, что в душевном ослеплении Алиса убежит, наделает глупостей. Несколько раз она пыталась вырвать руку, но он процедил: «Не дергайся», — и она перестала.

Открыв дверь, он грубо втолкнул ее в прихожую, так что Алиса еле удержалась на ногах. Обретя равновесие, она молча сняла уличную одежду и скрылась в ванной. Ваня решил, что жена собирается сидеть там полночи и рыдать, но через десять минут Алиса, в домашнем платье и со свежей прической, была уже в кухне.

— Приготовить тебе ужин? — спросила она спокойно.

— Нет, благодарю.

— В таком случае я посижу часик за компьютером, если ты не против. Надеюсь, завтра твоя статья будет полностью готова.

Иван изумленно сглотнул. Что это, потрясающее самообладание или бесстыдство? Он всегда знал, что Алиса в отличие от большинства женщин умеет держать себя в руках, ему ни разу не приходилось видеть, чтобы она потерялась в критической ситуации, но такое… Ее застукали с любовником, а она преспокойно садится писать статью. «Твою, между прочим, статью, Ванечка», — ехидно заметил внутренний голос.

Укутав живот толстым одеялом, якобы гасящим электромагнитные волны от компьютера, Алиса устроилась за письменным столом и застучала по клавиатуре.

Он стоял в дверях, тупо глядя на нее. Он так хотел жить с ней спокойно и честно! Пусть не любил, пусть никогда не сходил по ней с ума, но он уважал Алису и привык на нее надеяться. Знание, что она есть на свете, сообщало его душе покой и уют. Он думал, раз она любила и едва не разрушила всю свою жизнь этой любовью, то будет ценить его надежное и верное плечо, которое он подставил ей в трудную минуту. Он думал, она будет ему благодарна. А она просто использовала его как ширму для своих любовных дел!