Книга Ночной шторм - Юхан Теорин

Эскиль переводит взгляд с него на тело в снегу.

— Надо позвать подмогу. Нельзя оставлять ее в снегу.

— Попробуем довезти ее на санках, — говорит Людвиг. — Пошли за санками.

Он поворачивается и идет обратно в сторону хутора. Эскиль тоже делает несколько шагов спиной вперед: ему страшно повернуться к трупу спиной. Потом разворачивается и бросается догонять Людвига. Молча они идут по снегу.

— Ты вырежешь имя на сеновале? — спрашивает он. — Как мы сделали после смерти Вернера?

Солдату Вернеру было всего семнадцать, когда он упал с лодки и утонул летом 1942 года. Имя Греты нужно вырезать рядом на доске, так кажется Эскилю. Но Людвиг только качает головой.

— Я едва ее знал, — говорит он.

— Но…

— Это была ее вина, — продолжает Людвиг. — Ей следовало остаться со мной на вышке. Я не дал бы ей замерзнуть.

Эскиль ничего на это не говорит.

— В деревнях еще полно девчонок, — добавляет Людвиг, обводя взглядом торфяник. — В этом-то и прелесть, что они никогда не кончаются.

Эскиль кивает. Но ему сейчас не до девчонок. Он думает о смерти.

Декабрь

18

Начался декабрь — месяц праздников. После обеда Йоаким снова вошел в промерзший коровник и поднялся на сеновал. Но на этот раз в руках у него были молоток и монтировка. Солнце уже село, на хутор опустились сумерки. Оставался час до того времени, как надо будет забирать детей из сада, но Йоаким не спешил. Он решил сделать себе подарок в ознаменование завершения ремонтных работ на первом этаже.

Наверху было тихо и спокойно, и даже холод не мешал Йоакиму разглядывать имена, вырезанные на стене. Снова и снова, как мантру, повторял он про себя имя Катрин.

Многие из имен Йоаким уже знал наизусть, как и каждый сучок, каждую трещинку на стене. Слева в углу между досками щель была шире, чем другие, и сейчас привлекла внимание Йоакима.

Он нагнулся, чтобы рассмотреть щель внимательнее. Доска треснула как раз посреди сучка, и трещина пошла вниз по диагонали. Йоаким нажал на нее рукой, и доска с треском поддалась давлению.

Йоаким потянулся за монтировкой и сунул ее в щель. Приставив к концу монтировки молоток, ударил, чувствуя, как острое железо проткнуло дерево насквозь. Понадобились еще десять ударов молотком, чтобы доска оторвалась и с грохотом рухнула по другую сторону стены.

Йоаким наклонился, чтобы заглянуть в десятисантиметровое отверстие в стене, и вдохнул знакомый запах. Этот запах заставил Йоакима зажмуриться и опереться на стену. Запах Катри н.

Упав на колени, Йоаким сунул руку в отверстие в стене. Сначала пальцы, потом запястье, потом всю руку по локоть. В темноте он шарил рукой в поисках хоть чего-нибудь. И внезапно его пальцы наткнулись на что-то. Что-то мягкое, похожее на ткань, вроде куртки или брюк.

Йоаким резко отдернул руку.

В это мгновение снаружи раздался шум мотора, и свет фар ударил по заиндевевшим окнам сеновала. Бросив последний взгляд на отверстие в стене, Йоаким направился к лестнице, ведущей вниз.

На улице его ослепил свет фар. Хлопнула дверца.

— Йоаким, привет!

Он узнал голос. Марианна, воспитательница из детского сада.

— Что-то случилось? — спросила она.

Йоаким в растерянности смотрел на нее, потом перевел взгляд на левую руку. В свете фар он увидел, что часы показывают половину шестого. Сад закрывался в пять. Он забыл забрать детей.

— Я забыл о времени…

— Все в порядке, — сказала Марианна. — Я просто испугалась, не случилось ли чего. Я пробовала звонить, но никто не подошел.

— Я был в сарае.

— Ну ничего, бывает, — улыбнулась Марианна.

— Спасибо, — сказал Йоаким. — Спасибо, что привезли их.

— Не за что. Я живу неподалеку — в Рёрбю. — Марианна пошла к машине. — Увидимся в понедельник, — добавила воспитательница на ходу.

Опустив плечи под грузом вины, Йоаким побрел в дом. Из кухни доносились голоса. Ливия с Габриэлем уже сняли верхнюю одежду и обувь, кинув все на пол, и чистили в кухне мандарины.

— Папа, ты забыл нас забрать, — сказала Ливия, завидев отца.

— Я знаю.

— Марианне пришлось нас отвозить.

В голосе дочери не было злости, только удивление.

— Знаю, — кивнул Йоаким. — Я не нарочно.

Габриэль был занят мандарином, но Ливия внимательно смотрела на отца.

— Пора есть, — объявил он, направляясь к буфету.

Дети обожали пасту с тунцом, поэтому он поставил воду кипятиться и достал соус, то и дело поглядывая в кухонное окно. В темноте виднелись очертания сарая, который хранил много тайн, включая потайную комнату без дверей. Комнату, хранившую запах Катрин. Йоаким не сомневался: запах шел из отверстия в стене, он не мог ошибиться. Больше всего ему хотелось пойти туда и отодрать толстые доски, но так можно было повредить вырезанные на них имена, а этого Йоаким не мог себе позволить. Мертвые могут оскорбиться.

Когда температура опустилась ниже нуля, холод начал проникать и в жилой дом. Йоаким каждый день топил печки на первом этаже, но все равно чувствовал, как поддувает с пола и из окон. В ветреные дни он выискивал щели в стенах и заделывал их поролоном.

В первые же выходные декабря температура опустилась до пяти градусов ниже нуля днем и минус десяти ночью.

В воскресенье утром Йоаким выглянул в окно и обнаружил тонкую пленку льда на море. Лед простирался на пару сотен метров от берега. На краю его колыхалась темная вода. Видимо, море успело замерзнуть за ночь.

— Наверно, отсюда можно по льду дойти до Готланда, — сказал он детям за завтраком.

— Что такое Готланд? — спросил Габриэль.

— Остров в Балтийском море.

— Мы правда можем туда дойти?

— Нет, я только пошутил, — поспешил сказать Йоаким. — Слишком далеко.

— Но я хочу.

Не стоит шутить с шестилетками на такие темы: они все воспринимают буквально, сказал себе Йоаким. Он выглянул в окно, и в голове у него возникла страшная картина: Ливия с Габриэлем идут по черному льду в сторону открытого моря… Внезапно лед трескается, и они проваливаются в черную прорубь.

Он резко повернулся к Ливии и строгим тоном произнес:

— Тебе с Габриэлем запрещено выходить на лед. Никогда, слышите, никогда этого не делайте. Лед может не выдержать.

Тем же вечером Йоаким позвонил своим прежним соседям Лизе и Микаэлю Хесслин. Они не давали о себе знать с той злополучной ночи на Олуддене, когда Микаэлю приснился кошмар.

— Привет, Йоаким, — ответил Микаэль. — Ты в Стокгольме?