Книга Бандиты. Красные и Белые - Алексей Лукьянов

— Никак нет.

— Так вот — именно этот Лев дает Чепаеву ту силу, которая до сих пор позволяла ему бить белых. Это магический артефакт, эзотерический предмет, вроде тех загадочных штук, о которых пишет госпожа Блаватская.

— Мы рискуем жизнью из-за безделушки?

— Не безделушка, а мощный стратегический ресурс, не хуже золота! С помощью этого ресурса любая армия может стать непобедимой, какой была армия Александра Великого! Вас никто не ждет в Лбищенске, остается только войти, схватить Чепаева, и станица падет без единого выстрела. Половина бойцов — курсанты, большевики ненавидят Чепаева и поэтому специально обнажили его фланг, оставили без прикрытия. По моей, кстати, просьбе.

— По вашей?

— Я специально внедрился в ЧК как человек, который воевал с Чепаевым бок о бок в Волыни и Галиции.

— Как можно одновременно работать на ЧК и Ставку Верховного Правителя? Как адмирал Колчак вообще такое допустил, он же редкостный чистоплюй! — возмутился полковник.

— Потому что он такой же болван, как и вы, полковник. Развяжите меня наконец!

— Зря вы его слушаете, — вмешался в разговор Перетрусов. — Не связывайтесь с Чепаем, отпустите его. Он не завтра, так послезавтра уведет своих людей на Украину, и вот тогда берите Лбищенск, сколько влезет, там вообще никого не останется.

— А тебе какой в этом интерес? — удивился полковник.

— Не твое собачье дело, ваше превосходительство. Просто опостылели вы мне все, и белые, и красные, оставить вас хочу. Уехать, куда подальше, и там в свое удовольствие жить.

— Ночков, ваше слово.

— Мое слово? Вы что, всерьез полагаете, что слово мелкого жулика, которого на большую дорогу вывел я сам, который без меня шарил бы по карманам на вокзале в Александровом Гае, что его слово что-то значит? Да вы знаете, чего можете лишиться, если послушаете это ничтожество? Ну так я вам сейчас расскажу.

Ночков действительно рассказал. Времени как раз хватило, чтобы принять правильное решение.

Ночков

Трофей должен был получить командир разведгруппы поручик Ночков. Не важно, что первым на врага наткнулся фельдфебель Чепаев. Ночков был гораздо сильнее, опытнее, чем Чепаев, и он бы разобрался с командиром австрияков гораздо быстрее, и из этой потасовки они вышли бы с наименьшими потерями.

Чепай сунулся не туда, куда надо. Из-за него поручику пришлось выдерживать атаку превосходящих сил противника, пока Чепаев пытался справиться всего лишь с одним! Удивительно, как вообще справился.

Они выжили, взяли в плен элитное австрийское подразделение, вернулись настоящими героями. А потом, когда Ночков загремел в лазарет, поручик услышал весь разговор сослуживцев — от и до. Точнее, говорил только Гумилев. Этот был из аристократов, ходил, будто штык проглотил, и представлял себя, очевидно, в одном из тех поэтических салонов, где проводил время до начала войны. Ходили слухи, будто он знаменитый поэт, но стихов своих Колька никогда не читал, изредка лишь рассказывал всякие диковинки, которые видел в Африке.

Разговор у костра шел о каком-то украшении, талисмане, награждающим владельца необычайными качествами. У талисмана имелись и прочие удивительные свойства — он не только не плавился в огне, но даже не нагревался.

Сначала Ночков принял разговор за пустой солдатский треп, вроде рассказов казаков об оживших покойниках — мол, вдоль дороги с косами стоят, и тишина! Вся эта брехня забавляла — и только.

Однако потом понял, почему вдруг так преобразился во время драки Чепай, превратившись из посредственного бойца в античного героя, способного задушить голыми руками немейского льва или изрубить в капусту лернейскую гидру.

Лев — так назывался талисман Чепаева.

И этот Лев, по справедливости и по старшинству, должен был принадлежать Ночкову. Зачем фельдфебелю Лев? Поручик мог руководить взводом и с этим взводом творить чудеса. А после мог дослужиться до командования ротой, батальоном, бригадой! Что можно сделать с бригадой бесстрашных античных героев? Да отвоевать всю Галицию и Волынь, еще до Брусиловского прорыва!

Когда Ночков понял, что Чепаев владеет его талисманом, дружба в разведгруппе расстроилась. Формально она все еще называлась дружбой, но командир группы воспринимал своих подчиненных как подлых воров.

Сначала Ночков хотел просто стащить талисман во время купания или в банный день, но, как ни обшаривал форму Чепая, нащупать металлическую фигурку не мог.

Ночков нарочно ставил Чепаева на самые опасные участки, надеясь, что шальная пуля зацепит фельдфебеля и талисман попадет в руки законному владельцу. Однако смелый Чепаев неизменно выходил победителем. Командование ставило его в пример новобранцам, и это все больше бесило поручика.

История кончилась некрасиво: во время очередной атаки немцев Ночков будто случайно выстрелил Чепаеву в спину, ранил в плечо, кто-то это увидел, началось разбирательство. Ночкова подвели под трибунал, разжаловали до подпоручика и перевели в другую часть.

Чепаев верил в Ночкова, заступался за него. Гумилев тоже заступался, но шумиха поднялась слишком большая, об инциденте разнюхали газетчики, и командование, дабы замять скандал, отправило героя Волыни и Галиции в отставку с минимальной пенсией.

После этого Ночков жалел только об одном — что промахнулся. Добудь он Льва с трупа Чепаева, мог бы сокрушить всех — и следствие, и газетчиков, и командование. Талисман бы в этом помог. Победителей не судят, как говаривал капитан Бурашников.

Какое-то время Ночков еще мог следить за Чепаевым и не терял надежды встретиться с ним в темном переулке. Он грезил Львом, военной славой. Ночами ему снилось, что снимает талисман с мертвого Васьки-Чепая.

Скоро случилась Февральская революция, которая постепенно переросла в Октябрьский переворот, и след Льва потерялся.

Обе революции Ночков категорически не принял. Он не был сторонником монархии, или социалистом, или кадетом. Но обе революции одним из лозунгов избрали скорейшее окончание войны. Это же надо — прекратить войну, когда немец почти сдался! Только идиоты и предатели могут так поступить! Ночков ненавидел за это всех революционеров, а вкупе с ними охранку, которая была неспособна эффективно вычистить из общества эту прогерманскую шваль во главе с Лениным.

Ненавидел Ночков и царя — за бесхребетность, за потакание низменным интересам толпы. На то он и царь, на то и самодержец, чтобы поступать, как сам считает нужным, а не как велит толпа попрошаек с кумачовыми хоругвями! Определенно — если бы у Ночкова был Лев, он навел бы в стране порядок твердою рукой, и кто знает — может, основал бы новую династию русских царей: гордых, воинственных, неустрашимых!

Ему грезились военные операции на Волыни, в Австрии, Германии, Франции и отчего-то Индии. Бывший поручик мечтал, как в составе многомиллионной армии он моет сапоги в Индийском океане, а потом перешагивает океан и ступает в Африку, и под его сапогами мечется мелкий-премелкий Гумилев, делает знаки, чтобы Ночков опустил глаза и заметил его, пигмея.