Книга Золото вайхов - Владимир Корн

На ночлег мы выбрали отличный лужок с протекающим невдалеке бурным ручьем. Пока готовился ужин, главным блюдом которого благодаря охотничьему таланту Шлона должно было стать жаркое, мы с Анри в который раз рассматривали бумаги покойного графа Дютойла. До самой нашей вынужденной стоянки на вершине холма мы следовали путем, отличным от указанного на карте. Там маршрут пролегал южнее и не был столь опасным. Но нас торопило время: близился сезон дождей, длящийся обычно месяц-полтора, изредка чуть больше.

Весь этот период идет дождь, не прерываясь ни на минуту. Сильный дождь сменяется проливным, иногда едва моросит. Все вокруг сыро, мокро, раскисшая земля, вздувшиеся реки… Но что самое плохое – мы потеряем свой главный козырь, огнестрельное оружие. От всепроникающей влаги отсыревал порох, мокрый кремень не давал искры…

С момента переправы я строго следовал указаниям, присутствующим в бумагах графа. На следующий день мы должны пройти перевал, проходящий через двугорбую гору, и выйти в долину, пересечь ее и свернуть в ущелье. Преодолев ущелье, практически достигнем цели нашего путешествия – каньона, названного безвестным предшественником Золотым.

Карта крайне схематична: никаких условных знаков. Лес изображен как лес, река как река, горы тоже нарисованы горами. Раскрась – и получится детский рисунок. На рисунке долины, которую мы должны пересечь завтра, красовалось изображение мужской, вернее, старческой головы с длинными усами и бородой. Что это означает – непонятно, но обозначенный на карте путь доходит до нее и сворачивает налево, к ущелью.

С этим разберемся завтра, ужин готов. Я свернул бумаги, вложил их в кожаный тубус и заткнул его деревянной пробкой. Принятые в этом мире технологии изготовления бумаги не позволяют сворачивать ее пополам: после нескольких сгибов она ломается, если, конечно, не сделана из шелковой ткани. Но такая бумага стоит дорого.

После ужина, распределив ночное дежурство, все быстро угомонились – сказалось напряжение последних дней. Кони, оголодавшие за время вынужденной диеты, громко хрустели сочной травой, в полной мере наверстывая упущенное. Я еще долго лежал, всматриваясь в звездное небо над нами, казавшееся совсем близким. По сравнению с земными звезды казались огромными. На Земле таких звезд я не видел даже на экваторе. Ничего знакомого, абсолютно ничего.

Когда-то астрономия являлась частью моего образования, пусть и не основной. А здесь ни Млечного Пути, ни Полярной звезды, ни Южного Креста… Когда я стал осторожно наводить справки о Луне как о спутнике планеты, люди вообще не понимали, о чем речь.

С высот космических мои мысли вернулись к делам обыденным, земным. Вспомнил о своей ране, на которую Шлон перед сном наложил свежую повязку. Дело даже не в самом ранении – плохо чувствовать свою ущербность. Хотя он обнадежил меня: все идет хорошо, нагноения нет.

Дальше мысли потекли в сторону наших общих проблем. Провизии оставалось маловато, расходы оказались выше, чем предполагалось. Купить ее здесь нереально, охотиться некогда, да и опасно. Ладно, на текущий момент эта проблема некритична.

Перевал мы преодолели козьей тропой, затратив на переход не так много времени, как предполагалось. Горная долина встретила нас развалинами башни, сложенной из дикого камня, от которой осталось одно основание. Башня, судя по размерам, служила и для жилья, и для обороны. Прошка, не поленившийся залезть в развалины, рассказал, что внутри башни имеется обвалившийся колодец.

Дальше пошел лес, густой и нехоженый. Попадались и фруктовые деревья, уже давно одичавшие. Анри предположил, что в прошлом на этом месте рос сад, приносящий плоды хозяевам башни. Я вяло интересовался происходящим – немного лихорадило, было, честно говоря, не до следопытства. За лесом нас ждало поле, заросшее невысокой травой и усеянное гигантскими валунами, иногда просто громадными. Объехав очередной камень, мы увидели человеческую голову, высеченную из белого мрамора, – голову очень старого человека, с лицом, изрезанным морщинами, кустистыми бровями, длинными волосами, бородой до земли и вислыми усами. Лицо не выражало ни угрозы, ни гнева, а одно лишь спокойствие и холодное равнодушие. Мы подъехали и застыли, пораженные увиденным зрелищем. Камень удивительно напоминал голову старика, однако сколько мы ни всматривались, не могли обнаружить следов рук человека, работавшего с изваянием. Но под силу ли природе создать подобное?

На земле перед изваянием находился небольшой валун с плоской поверхностью, черный, с красными прожилками, изображающий алтарь. На нем лежали несколько тусклых монет, нож с роговой рукояткой и ржавым лезвием, серебряный ковшик, несколько камешков алого и синего цвета, давно выцветшие и сгнившие ленточки ткани. Рядом на земле валялись еще какие-то мелочи, уже почти неразличимые под слоем пыли и сухой травы. Прикоснувшись ладонью к щеке старика, я не почувствовал ни холода, ни жара. Достав пару мелких серебряных монет, бросил монеты на алтарь. Сняв шляпу и прижав ее к груди, отвесил легкий поклон неведомому божеству. Тронув поводья Ворона, уступил место Коллайну. Анри, на удивление, выглядел очень серьезным. Порывшись в поясе, он тоже внес свою лепту чешуйкой серебра.

Никто из нас не проехал мимо, не оставив старику воздаяние, – голова впечатлила всех. Пелай, задержавшись чуть дольше остальных, прошептал несколько слов. Прошка – тот вообще застыл как еще одно изваяние, вглядываясь в грубые, но удивительно точные черты лица каменной головы. Нектор хлопнул его по плечу: приди в себя, парень. Прошка подъехал ко мне:

– Он мне подмигнул!

– Кто?

– Старик этот.

Я пожал плечами: игра света, тени, еще что-нибудь. Я в чудеса никогда не верил и не видел их ни в этой, ни в прошлой жизни.

Хотя само мое появление здесь не чудо ли? Если, конечно, это все не сон и не горячечный бред. Но не может же это длиться около трех лет? На всякий случай я решил ущипнуть себя, но опомнился: когда болит бок, не стоит думать о щипках.

Хватит об этом, других дел много. От головы мы должны взять левее, держа направление вон на те скалы. Карта хоть и крайне примитивная, но очень подробная: на ней обозначены и удобные места для ночевок, и источники воды, и броды через реки.

Дальше, до самого входа в ущелье, мы ехали в молчании, осмысливая недавно увиденное зрелище. Закат догорал, до темноты оставалось не так уж много времени, и потому решили заночевать здесь же, чтобы пройти ущелье при свете дня. На дне ущелья бушевал поток, и нам предстоял путь по узкому карнизу, нависшему над пропастью. Стоит преодолеть его – и все, мы почти у цели, останется всего день пути.

Глава 16

Каньон

Я стоял на самом краю каменного козырька, нависшего над бездонной пропастью. Где-то далеко внизу шумел и пенился буйный поток, но сюда, на такую высоту, доносился лишь слабый грохот.

Чуть дальше, вверх по течению, виднелась яркая радуга, висящая на мельчайших капельках водной пыли, образованных водопадом.

Мы прошли ущелье, преодолели оставшуюся часть пути до каньона, названного Золотым, и вот он передо мной, сразу за водопадом.