Книга Адская Кухня - Джеффри Дивер

— О боже, — прошептала какая-то женщина. — Это же больница! Манхэттенский госпиталь!

Та самая больница, где лечили Этти и его самого, вдруг подумал Пеллэм. Где умер маленький Хуан Торрес.

— Вы полагаете, это он? Ну где же фотоаппарат? Я хочу заснять пожар. Вы поняли, кого я имею в виду? Того психопата, о котором сегодня утром было напечатано в «Таймс».

— Кажется, это уже пятый пожар, который он устроил. Или даже шестой.

Пожар разрастался. Теперь пламя уже было хорошо видно.

Фотоаппарат никто так и не принес, и через пять минут пожар превратился просто в еще один элемент пейзажа. Гости по двое-трое вернулись в зал.

Пеллэм задержался у окна еще на какое-то время, глядя на пожар. Молчаливый танец языков пламени, облако серого дыма, поднимающееся высоко над Манхэттеном.

— Привет, как поживаете? — Прозвучавший за спиной мужской голос обладал сильным лонг-айлендским акцентом, напоминающим речь человека, у которого сломана нижняя челюсть. — Судя по вашей одежде, вы художник. Вы художник?

Обернувшись, Пеллэм увидел перед собой мясистого молодого мужчину в смокинге, изрядно подвыпившего.

— Нет.

— А. Отличное местечко, вы не находите? — Мужчина пьяно тряхнул головой, показывая двухуровневую гостиную в пентхаусе небоскреба на Пятой авеню. — Маленькая хижина Роджера на небесах.

— Убогой ее никак не назовешь.

Как раз в этот момент Пеллэм заметил в противоположном конце зала того человека, который был ему нужен. Роджера Маккенну. Но магнат от недвижимости тотчас же снова затерялся в толпе.

— Хотите услышать анекдот? — пьяно расхохотался новый знакомый Пеллэма, проливая на себя коктейль.

— Какой анекдот? — спросил Пеллэм.

Пьяный молодой человек с воодушевлением затряс головой, но больше ничего не сказал.

— О священнике, раввине и монашке? — подсказал Пеллэм.

Нахмурившись, пьяный покачал головой, после чего начал заплетающимся языком объяснять, что весь верхний этаж небоскреба разбит словно крольчатник на клетушки, которые Маккенна называет «логовами», «гостиными», «музыкальными салонами» и «центрами развлечений».

— Угу, — неопределенно произнес Пеллэм, тщетно высматривая в толпе Маккенну.

— А на самом деле это лишь спальни, понимаете? — продолжал молодой мужчина, обливая водкой с мартини свой смокинг. — Но все дело в том, что спален пятнадцать, а у Роджера Маккенны нет ни одного друга — не говоря уж о пятнадцати — который способен терпеть его настолько, чтобы остаться у него в гостях на ночь.

Молодой мужчина затрясся от хохота, проливая остатки коктейля на свои лакированные штиблеты. Как раз в этот момент мимо проходила блондинка в красном платье с глубоким вырезом. Пеллэм и молодой мужчина разом обернулись на нее, и вдруг молодой мужчина исчез так стремительно, словно он был хвостом, а блондинка в красном платье — собакой.

Пеллэм снова посмотрел в окно на разрастающееся облако дыма.

За час, проведенный здесь, Пеллэм успел немало услышать о Роджере Маккенне — в основном, язвительные мелочи, вроде той, которую ему только что рассказал пьяный молодой мужчина. Полезного для себя он услышал мало. Подрядчику сорок четыре года. Довольно крупный мужчина, но в хорошей форме. Внешне похож на актера Роберта Редфорда, только чуть помоложе и порыхлее. По слухам, его империя оценивается в два миллиарда долларов. Пеллэм наблюдал на лице Маккенны калейдоскоп выражений: за долю секунды оно менялось от детски-наивного до дьявольски алчного и, наконец, затягивалось ледяным безразличием.

На самом деле, самым существенным, что выяснил о Роджере Маккенне Пеллэм, было то, что на самом деле никто ничего по-настоящему о нем не знал. За весь вечер Пеллэм вынес единственное заключение: подрядчик обладает каким-то не поддающимся описанию качеством, заставляющим таких людей как те, что собрались сейчас здесь, — красивых и могущественных, или тянущихся к красоте и могуществу, — всеми правдами и неправдами добиваться приглашения к нему на приемы, где они, напиваясь за счет Маккенны, изощряются, оскорбляя хозяина за его спиной.

Пеллэм начал пробираться поближе к Маккенне, который медленно продвигался сквозь плотную толпу гостей, заполнившую зал.

Его опередила молодая пара, перехватившая подрядчика у стола с рыбными закусками.

— Как мило, Роджер, — заметил муж, оглядываясь по сторонам. — Даже очень мило. Знаете, что мне напомнил этот зал? Тот особняк на Антибах. Знаете, да, на самом мысу? «Эрмитаж». Мы с Бет всегда там останавливаемся.

— Вы его знаете? — подхватила женщина, судя по всему, Бет. — Там так чудесно!

Маккенна надул губы.

— Боюсь, я там не бывал, — сказал он к огромному удовольствию молодой пары. И тотчас же добавил томным голосом: — Когда я бываю там, то обычно останавливаюсь у князя Монако. Видите ли, так значительно проще.

— Понимаю, — пробормотал муж, хотя на самом деле он ничего не понимал.

Муж и жена натянули на лица застывшие улыбки, свидетельство того, как розовощекий Роджер Маккенна поразил их в самое сердце.

Гости оживленно суетились около столиков с закусками, на которых хлопьями черной пороши лежала икра и крупными жемчужинами белела суши. Пианист в смокинге играл блюзы Фэтса Уоллера.

— Но сам он не учился в «Чоуте», — случайно услышал Пеллэм чей-то шепот. — Прочитайте внимательно. Он дает этой престижной школе щедрые пожертвования, читает там лекции, но сам он в ней не учился. Маккенна закончил приходскую школу в Вест-Сайде. Он ведь родом оттуда.

— Из Адской кухни? — уточнил Пеллэм, присоединяясь к разговору.

— Да-да, именно, — ответила женщина, чье лицо явно перенесло несколько успешных пластических операций.

Значит, Роджер Маккенна — выходец с Адской кухни. Судя по всему, ему потребовались долгие годы, чтобы скруглить все свои шероховатости.

Внезапно сам Пеллэм превратился в добычу. Толпа на мгновение расступилась, словно Красное море перед Моисеем, и Маккенна, стоявший футах в пятидесяти от Пеллэма, пристально посмотрел на него. У Пеллэма промелькнуло воспоминание — лимузин перед сгоревшим домом, в котором жила Этти. Вероятно, в этой машине находился Маккенна.

Но подрядчик никак не показал, что узнал Пеллэма. Толпа снова сомкнулась, и Маккенна обернулся к горстке гостей, полностью переключив на них свое внимание, словно софит на съемочной площадке. Затем подрядчик опять пришел в движение, перемещаясь по сцене, задавая вопросы, шутя, кивая.

Честолюбие — скверная штука, не так ли?

Пеллэм собирался было последовать за Маккенной, когда у него за спиной женский голос произнес с очень сильным северо-восточным акцентом:

— Привет, коллега.

Обернувшись, Пеллэм увидел привлекательную блондинку лет сорока с небольшим с бокалом шампанского в руке. Ее глаза были затуманены, но не алкоголем, а усталостью. Блондинка постучала своей расшитой блестками туфлей по ковбойскому сапогу Пеллэма, объясняя, почему назвала его коллегой.