Книга Воин поневоле - Дейв Дункан

– Ведь к храму возвращаются не все тела. И сейчас опасность для вас представляют те воины, которые глубже прочих погрязли во взятках.

– Их что, мучает совесть? – спросил Уолли. – Они, наверное, боятся нового правителя, новую метлу. Прошлые грехи повлекут за собой новые преступления?

Хонакура кивнул и улыбнулся, довольный тем, что Шонсу не собирается пускаться в рассуждения о воинской чести.

Несколько минут ни один звук не нарушал журчания воды и гудения пчел…

– Значит, первый вопрос, – сказал Уолли, – «когда». – Он взглянул на свои перевязанные ноги. – А это зависит от того, когда я снова смогу спокойно ходить. Тут потребуется неделя, а вероятно, и две – в таком состоянии отправиться в путь было бы просто безумием. Вопрос второй: следует ли мне открыто объявить, что я ухожу, или же стоит делать вид, что я – преемник Хардуджу? – Он помолчал. – Вряд ли нам удастся поддерживать эту легенду долгое время, да, наверное, и не стоит.

– Вы правы, светлейший, это противоречит законам чести, – жрец кивнул.

Уолли пожал плечами.

– Тогда давайте будем честными. Я – обыкновенный гость и, значит, не опасен, а следовательно, и мне ничто не может угрожать. Это как раз то, что нам нужно, да? Итак, я должен держаться на виду, демонстрировать всем свою хромоту, но в то же время искать надежных людей в охране. А потом, наверное, мне следует внезапно исчезнуть, не сказав никому ни слова. Старик просто сиял. В своем кресле он был похож на птичку в клетке из ивовых прутьев. – Однако, как мне кажется, – продолжал Уолли, – нужно быть начеку, избегать темных улиц, не есть в одиночестве и запирать на ночь дверь. Хонакура от восторга потирал руки.

– Прекрасно, светлейший. – Видимо, он всегда считал Уолли горой мускулов с точными рефлексами, и ему было приятно видеть, что этот воин не приравнивает осторожность к трусости. – До Дня Воинов осталось чуть больше двух недель. Я полагал, что именно тогда мы проведем официальную церемонию введения вас в должность правителя. Но поскольку этого не будет, может быть, стоит отслужить особую службу для благословения вашей миссии? Это еще одна гарантия вашей безопасности.

Он немного подумал и потом добавил:

– Простите, пожалуйста, мою самоуверенность, светлейший Шонсу, но я хотел бы сказать, что очень рад познакомиться с воином, который не боится поступать нетрадиционно. Я не знаю, какого противника приготовила вам Богиня, но думаю, ему будет от чего прийти в недоумение, – Хонакура усмехнулся.

В своих поступках Уолли руководствовался здравым смыслом и некоторым знанием сутр – главным образом здравым смыслом. Очень помогало и боевое искусство – его основное занятие; вот почему удивление жреца показалось ему и оскорбительным, и смешным. «Ты мыслишь не так, как Шонсу…»

– У меня есть племянник, целитель, – сказал Хонакура, – на него вполне можно положиться. Он продлит ваше выздоровление настолько, насколько будет необходимо.

– Я буду платить вашему племяннику по дням, – серьезно заявил Уолли, в ответ ему обнажились старческие десны. – Но скажите, священный, уж если Богиня ввязалась во всю эту историю, неужели Она в минуту опасности не защитит меня?

Веселость Хонакуры мгновенно исчезла. Он погрозил Уолли пальцем.

– Значит, вы не до конца поняли урок о чудесах! Вы воин высокого ранга, а стало быть, и стратег. Поставьте себя на Ее место. Вы посылаете своего лучшего человека, он терпит поражение, роковое поражение: вы сами так сказали. Что же из этого следует?

Уолли подавил чуть было не сорвавшуюся с языка резкость.

– Трудно сказать: я ведь не знаю, в чем заключалось его задание.

Может быть, Шонсу потерял армию? Или не выдержал нападения врага – кем бы ни был этот враг?

– В любом случае, – ответил жрец, – вы бы не хотели, чтобы такое повторилось, да? И что вы станете делать? Вы посылаете нового человека, а если и он терпит поражение, то еще одного? Конечно, возможности богов безграничны…

– Вы правы, священный, – сдался Уолли. Почему он сам не додумался до этого? – Следующего надо обучить, чтобы он не повторил ошибок первого.

– Или по крайней мере испытать, – добавил жрец. – И если он не сможет даже выбраться из храма…

Ему не пришлось заканчивать эту мысль.

– И даже если сможет, – угрюмо заметил Уолли. – В будущем его ждут новые испытания. Теперь я вижу – никаких чудес.

К чудесам, как он понял, быстро привыкаешь.

Хонакура опять подвинул к нему тарелку и предложил наполнить бокал. Уолли отказался и от того, и от другого, опасаясь, что от такой жизни он растолстеет не хуже Хардуджу. Теперь необходимо помнить, что он – профессиональный спортсмен: от этого будет зависеть жизнь.

– Сначала вы, конечно, должны найти помощников, – сказал Хонакура, взяв булочку со сливками и поудобнее устраиваясь в кресле.

– Я уже нашел одного, – усмехнулся Уолли. – Вы вчера его видели. – Он рассказал Хонакуре о Нанджи, о его мужестве и безрассудно романтических понятиях о долге и чести, рассказал об их столкновении с Бриу. Проницательные глаза блеснули.

– Возможно, это и есть ваш путь, светлейший.

– Этот мальчик? Чудесное знамение? – Уолли усмехнулся.

– Именно так Она и творит чудеса – ненавязчиво! Он повстречался вам на берегу. Сила Богини ярче всего проявляется у Реки, а вы находились как раз у ее притока. Меня вовсе не удивляет, что он – необычный молодой человек.

Уолли учтиво помолчал.

– Тогда мне придется проверить, на что он способен, – сказал он.

– Как воин он способен не на многое, но у него превосходная память, – сказал Хонакура, расправляясь с последним куском пирога. Потом он поднял глаза, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова.

– Он единственный рыжий во всей охране? Уолли не мог до конца понять, что сейчас в нем преобладает – ярость Шонсу или удивление Уолли.

Жрец кивнул.

– Вы не обижаетесь? Это тоже необычное обстоятельство, светлейший Шонсу.

– Что еще вы узнали о Нанджи? – Этот укол Уолли оставил без внимания.

– О его честности ничего не могу сказать. Его бывший наставник просто в ярость приходил от того, что Нанджи ничего не умеет, но, кажется, он так ничему его и не научил. Поэтому в ближайшее время ему не приходится рассчитывать на третий ранг. Его не очень-то любят, хотя, возможно, это говорит в его пользу.

Старик был доволен. Воины никогда не говорят друг о друге, а те, кто работает в казармах, – сами бывшие воины, и, конечно же, их связывает то же правило, хотя, возможно, и не так сильно. Значит, шпионы Хонакуры получали эти сведения из другого источника.