Книга Нашла себе блондина! - Екатерина Вильмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ее?
– Любил когда-то, очень любил, можно сказать, сходил сума… Но она уже тогда начала пить… И с этим ничего нельзя было сделать. Авыносить пьяницу тяжело. Мы расстались, потом она уехала. А когда я вернулся изТаллина, она позвонила. Прости, что говорю об этом, но лучше пусть все междунами будет ясно. Я услышал ее голос, и мне показалось, что все ожило… Мывстретились после стольких лет, говорили – не могли наговориться…
– Ты с ней спал?
– Да.
– Мать твою! Проклятый кобель!
– Танька, не ругайся, тебе не идет! И потом, пойми,секс не самое главное в любви… Ну, короче говоря, когда первый вихрь прошел, яочнулся и понял, что натворил – ни за что обидел, оскорбил, разочаровализумительную девочку ради… Не хочу говорить о ней плохо, это некрасиво. Но японял, что свалял грандиозного дурака.
– Но почему же ты так долго не появлялся?
– Стыдно было, не знал, как посмотрю тебе в глаза, какобъясню свое гнусное поведение… Потом утешал себя тем, что стар для тебя, чтотебе надо устраивать свою жизнь помимо меня, ну и все то, что обычно говорятсебе мужики в такой ситуации. Знаешь, самое смешное, что в моих сценариях ипьесах не раз бывали подобные коллизии, и я всегда понимал, что делать герою,как вести себя..
Но на практике, в собственной жизни не мог с этимсправиться… Смешно, да? А потом вдруг мне позвонил Матвей, попросил о встрече,я позвал его в ресторан и за обедом он вдруг спросил о тебе. Я сказал, что мырасстались, не вдаваясь ни в какие детали. И вдруг этот сопляк заявляет мне,что встретил тебя, влюбился, а ты его шуганула из-за меня. Да еще он рассказалжалостную историю, как ты целыми днями сидишь на морозе в тулупе и валенках,торгуешь тряпочками… Меня это так задело…
– Что? То, что я на морозе сижу, или то, что Матвей вменя влюбился?
– Танька, я тебя обожаю! Все вместе, но не знаю, чтоперевесило. Матвей великодушно объяснил мне, как тебя найти в Измайлове…
– А почему ж ты просто не позвонил, не пришел?
– Не знаю… Наверное, боялся… Или хотел себя проверить…посмотреть на тебя со стороны…
– Посмотрел?
– Ну дальше ты все знаешь! – засмеялся он.
– Ты правда сегодня до последней минуты не знал, чтоона там будет?
– Клянусь!
– Нет, Шуйский, не клянись!
– Господи помилуй, ребенок цитирует классиков!
Танька, ответь тоже на один вопрос.
– Хорошо!
– Я был у тебя первым, но ты же, наверное, влюбляласьвсе-таки? До девятнадцати лет, не влюбляясь, трудно прожить.
– Конечно влюблялась, а как же.
– Значит, я у тебя не первая любовь?
– Даже не вторая.
– А кто был твоей первой любовью?
– Яков Моисеевич. Я его безумно любила.
– Как интересно… А сколько тебе было лет тогда?
– Пять.
– Танька, я сейчас задушу тебя в объятьях.
– Пожалуйста, задуши!
Приглашение
У нас обоих было ощущение, какое бывает, когда вырвешьбольной зуб. Нам теперь стало так легко и хорошо вместе, что казалось, этому небудет конца. Я открывала в своем любимом новые черты, не все они мне нравились,но это такие мелочи.. Меня, например, раздражала его манера подтрунивать надмоим увлечением цветами, он по-прежнему мне их не дарил. Иногда, если япросила:
«Никита, купи мне цветов!», он давал мне деньги и отвечал:«Купи сама, Танечка!» А ему не нравилось, что я недовариваю макароны, как велитбольшинство итальянских рецептов. Но я-то теперь стала их доваривать, а он мнецветов все равно не дарил, хотя вообще ничего для меня не жалел. Еще он часторугает меня за то, что я читала много, но бессистемно. Один раз он не могвспомнить что-то из французской истории, а я хоть и робко, но напомнила ему. Онсначала страшно удивился, а потом раскричался:
– Ну конечно, знания, почерпнутые у Дюма! Ничего нескажешь, отличная школа!
– Какая разница, откуда знания? Да хоть с обрывкагазеты в сортире! – огрызалась я. – Кстати, Никита, если тебепопадется в Москве туалетная бумага, купи!
У нас уже мало осталось! И еще стиральный порошок Никак немогу достать, хоть плачь!
– Хитрюга, к чему свела разговор об образовании!
Зимовать мы остались на даче. Топили печку, Никита кололдрова, расчищал снег, по вечерам мы смотрели телевизор, жадно ловя каждое новоеслово. Программа «Взгляд», «До и после полуночи» Молчанова, снятые с полкифильмы… Однажды вечером я вдруг вспомнила:
– Никита, ты еще в Пярну сказал, что у тебя естьхорошая новость?
– Ничего пока не вышло и говорить не о чем, –нахмурился он.
Но недели через две вернулся из Москвы сияя:
– Танюха, у меня выйдет книга прозы! В «Советскомписателе!» Я уж и не чаял дождаться-. Она там провалялась много лет, потом меняобнадежили, а сегодня я узнал, что скоро выходит Поздравь меня!
– А разве ты пишешь прозу? – удивилась я.
– Сейчас нет, но писал одно время Рецензии былихорошие, но потом сочли, что книжка слишком острая, а я на уступки не пошел, вконце концов у меня был кусок хлеба…
– Значит, ты сценарии пишешь не для души, а для хлеба?
– Ну, это по-разному бывает… какие-то писал только дляхлеба… А эта книга для души! Я кое-что добавлю туда…
– А почему ты никогда мне ничего не показываешь?
– Тебе разве интересно?
– А ты как думал? – возмутилась я.
– Но ты никогда не просила…
– Обязательно надо просить? И потом, я вот прошу тебя очем-то, а ты… Погоди, а за эту книжку тебе заплатят?
– Конечно, заплатят, и очень даже неплохо! Так чтоимеешь шанс!
– Никита, а давай…
– Ну, говори, чего тебе хочется?
– Давай… ребеночка родим, а?
У него вытянулось лицо.
– Об этом не может быть и речи!
– Почему?
– Потому что я стар для ребеночка! Не могу… Не хочу!
– Но почему?
– Потому что в нашей стране сейчас рожать может только…Это чистейшей воды безумие! Никто не знает, чем обернется эта перестройка,скорее всего, как говорят, перестрелкой. С продуктами все хуже и хуже,стиральный порошок проблема, а ребенку столько всего нужно! О чем ты говоришь?Лекарств и тех не купишь, не говоря уж об одежонке и всяких детских штуках…
