Книга Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Александр Голодный

Возмущенное:

– Что вы себе позволяете?!

Ученый сбавляет обороты:

– Э-э-э. Прошу прощения, я не так выразился. Ваша близость оказывает на Альфу положительное влияние. При физическом контакте отмечается…

Улавливаю в монологе знакомые предлоги…

– …картина работы мозга.

– Вы уверены?

– Разумеется! Дельта-пики…

Бред из монолога доктора Франкенштейна…

– …и температура уже поднялась на три сотых.

Сомневающееся:

– Вы уверены, что это не погрешность аппаратуры? По-моему, лицо все такое же холодное.

Просто взмолившись в ответ:

– Лариса Сергеевна!.. Но ведь вы самый близкий Аль… Александру Владимировичу человек. Он каким-то образом ощущает ваше присутствие. Ложитесь, я прошу вас.

Нерешительное:

– Ну, хорошо.

После паузы:

– Сергей Дмитриевич, вы не хотите выйти?

– Э-э-э, я планировал провести наблюдения, возможно, подсказать наиболее эффективную по…

По-моему, до ученого дошло, что он сейчас собирался сказать. Вовремя остановившись, продолжил с явным смущением:

– Извините. Я выхожу.

– Будьте любезны.

Шаги, звук прикрываемой двери.

Шорох одежды, прерываемый стуком в дверь.

– Что еще?

– Лариса Сергеевна, прошу понять меня правильно…

– Я слушаю.

– Я уверен, что будет достигнут надлежащий результат, если на вас останется минимум одежды. А лучше…

Ледяное:

– Сергей Дмитриевич!..

– Да-да, я выхожу. Извините.

Одеяло приподнимается, очень слабо ощущаю осторожное прикосновение.

Поначалу слабо. Вот чего мне действительно не хватало в холодном забытьи. Живое тепло, бьющие через край энергия, любовь и забота, воспринимаемые всем телом. Ласковая ладошка гладит по груди, замирает напротив сердца, заставляя его чаще проталкивать непослушную кровь.

Через какое-то время возвращается паранормальное зрение. Вот совсем рядом милая искорка, накрывшая меня перламутровой дымкой. Некоторое время любуюсь ей, потом осторожно убираю из оболочки тревогу и переживания. Вздрогнув, устало дремлющая Лара расслабляется и крепко засыпает. Каким-то образом понимаю – с момента нашего выхода прошли сутки. И все эти сутки она не смыкала глаз, неотлучно находясь в палате, борясь за мою жизнь.

Благодарность и любовь наполняют душу, светлой волной омывают искру дорогой сердцу женщины. Я знаю – ей сейчас снится счастливый сон.

Временный прилив энергии сменяет усталость. Но не та, свинцовая, которая совсем недавно давила неподъемной плитой. Обычная, когда хочется просто спать.

* * *

Как ни странно, но, похоже, прописанное лекарство помогло. Открыв глаза, понимаю, что меня пробил сильный пот, во всем теле слабость, а меч вполне дружелюбно уперся гардой в плечо. Вот железяка настырная! А в одиночестве он побыть не пробовал?

Из затопивших сознание полных боли от череды потерь и людского предательства образов делаю вывод – я не прав. Извини, друг, не знал. Даю слово – не брошу.

Так, с этой стороной взаимопонимание достигнуто. Что с другой? С трудом повернув голову (ослаб, кстати, нереально), любуюсь моей темноволосой красавицей.

Почувствовав взгляд, она шевелится, открывает глаза, проводит рукой по моей влажной груди и встревоженно приподнимается:

– Саша!

Улыбаюсь.

– Ты весь мокрый!

– Думаю, это хорошо.

Изящная ладошка ложится на лоб:

– Да. И температура нормальная. Так, надо быстро сухое…

Выскальзывает из-под одеяла.

М-да, с исполнительностью у Ларисы все замечательно. Даже в высшей степени. Сказали «без одежды», значит… Гм-м.

Лара укоризненно поглядывает на меня.

– Саша… Ты не хочешь отвернуться?

– Извини, милая. Это выше моих сил. Во-первых, ослаб, во-вторых, ты очень красивая. Просто невозможно оторвать глаз.

Поправляет комбинацию, снимает со спинки стула юбку:

– Ненакрашенная, нерасчесанная…

– Прекрасная. Восхитительная. Бесподобная. Ненаглядная. Любимая. Единственная.

– Господи, так бы и слушала всю жизнь…

Надев медицинский халат, вынув из стенного шкафа стопку белья, Лара приступает к обслуживанию больного.

На которого, к слову, без слез не взглянешь. Такое впечатление, что остались одни кости и жилы, обтянутые кожей.

Ассоциативно вспоминается: «Ресурс почти исчерпан». Радует лишь упоминание частью сознания слова «почти».

Хорошо еще одно – в связи с потерей веса перекатывать мою тушку ей не очень тяжело.

Минута – и половина кровати застелена сухим бельем. Растертый мягким полотенцем, оказываюсь на чистом, сверху накрывает одеяло в свежем пододеяльнике. Финист, кстати, неотступно следует за мной. Предупреждаю, посылая мыслеобраз:

– Не вздумай ударить мою женщину.

Ответ оригинален:

– Я стальной, но не тупой. Соображаю.

Продолжение вообще озадачивает:

– Она достойна тебя. Правильной души и крови.

Видали ценителя?

Закончив с одной стороны, Лара переходит на другую. Собирает влажное постельное, полностью разворачивает сухое. Двумя руками решительно берется за меч и замирает в изумлении.

Поневоле воспринимаю передаваемые ей образы. Гм-м, Финист понимает толк в общении с прекрасным полом. Конечно, некоторые картины несколько фривольны, но зато сравнения с незаурядными женщинами далекого прошлого отношу к удачным комплиментам. Да, кстати, и я считаю, что та княгиня и Лариса – одно лицо.

Деликатно положив двуручник ближе к краю, польщенно улыбается, все еще с улыбкой берется за меня.

Поймав ее взгляд, подмигиваю.

Понимает:

– Вы, мужчины, все одинаковы.

– Но ведь он прав? Положа руку на сердце?

– Ох, Саша…

Спохватившись:

– Попить хочешь?

– Да, с удовольствием.

Что-то витаминизированное на основе гранатового сока. Идет прекрасно, только глотать трудновато. Маленькими глотками осилив кружку, откидываюсь на подушку опять в испарине. Отойдя к столику с мощным ноутбуком, подключенным к медицинской аппаратуре, Лариса внимательно изучает информацию, вполголоса комментирует: