Книга Дочери Торхельма - Анна Александровна Завгородняя

а потом перевела взгляд на своего хозяина. Ее лицо из белого стало пунцовым и Ролло только сдвинул брови, молча ожидая ее слов. Но Самира продолжала играть в молчанку и только растерянно смотрела по сторонам, словно искала себе оправдание. Не выдержав, Ролло заговорил первым.

— Что было ночью? Я ничего не помню, точнее, почти ничего. Я был пьян и судя по крови, сделал тебе больно!

Самира вздрогнула и облегченно выдохнула.

— Мой господин был ласков и нежен, — она покраснела еще сильнее и опустила голову, рассматривая собственные ноги.

— Тогда откуда кровь? — прищурил глаза Ролло.

— Я говорила вам, мой господин, что мне…ну нельзя…а вы настаивали и… — она осеклась и до Ролло наконец дошло то, что пыталась объяснить ему девушка. Он промямлил что-то непонятное и тоже покраснел, а затем показал Самире на двери, приказывая уйти. Просить дважды не пришлось. Рабыня упорхнула словно птичка, оставив Ролло наедине со своими мыслями. Он сел на край кровати, задумался о прошлой ночи, вспоминая подробности, но хмель стер из его памяти почти все, кроме тонкого образа темноволосой женщины, лица которой он не мог разглядеть в темноте. Зачем только Самира тогда погасила огонь?

Ролло запустил пальцы в волосы, потянул назад. Его не отпускало странное чувство, что прошлой ночью это была не Самира. Тело под его руками казалось чужим, непривычным. Ладони помнили ощущение тяжести груди куда большей чем была у рабыни…

— Не стоило так напиваться! — произнес мужчина и резко встал, отчего его голова закружилась. А ведь ему еще предстоял разговор с отцом и Ролло уже заранее догадывался, какую тему затронет Хольми. Будет опять пытаться примирить своего сына с этой чертовой женитьбой и этой ненавистной женщиной, что звалась его женой.

Ролло вспомнил детали этого разговора, когда Хольми пытался, причем безуспешно, донести до сына то, как некрасиво и не по-мужски оказывать при жене знаки внимания другой женщине. Они находились вдвоем в пустом обеденном зале, когда отец пытался уговорить Ролло изменить свое отношение к жене.

— У тебя могут быть любовницы, — говорил Хольми, — Но так, чтобы Фрида не догадывалась об их существовании!

— Как у тебя, отец? — с сарказмом спросил Ролло. Он знал о похождениях отца и о том, что его мать закрывает на это глаза. Хотя, ей от жизни нужно было не внимание мужа, а ее ненаглядное рукоделие.

— Да, представь себе. Я не против твоих развлечений на стороне и думаю, твоя жена тоже не сильно огорчена. Сейчас же она терпит, проявляя завидную выдержку, хотя имеет полное право протестовать! Главное, чтобы ты успевал и ей оказывать свою долю внимания. В конце концов мне нужны внуки, а с такими темпами…

Ролло вскинул руки, заставляя отца замолчать. Он казался хмурым и мрачным.

— Еще одно слово про эту змею… — зло прошипел молодой мужчина и Хольми нахмурился, глядя на лицо собственного сына, искаженное ненавистью.

— Что, все так плохо? — спросил отец.

— Хуже не бывает! — ответил Ролло. Он ненавидел собственную жену и не мог представить их общих детей, потому что сильно сомневался в том, что сможет их полюбить, если его дети будут от этой женщины.

— Тогда зачем женился? — не удержался Хольми.

— Потому что дурак, — вздохнул его сын, — И потому что она дочь твоего друга.

Хольми молчал, но совсем недолго.

— Тогда ты действительно дурак, сын, — произнес он тихо.

Ролло прекрасно понимал это и без слов Хольми. Он знал, в какую западню позволил себя затащить. И боялся, что выхода из нее просто нет. Нет, конечно, если Фрида умрет… подумал Ролло, но тут же прогнал прочь эти мысли, злясь на себя еще больше.

— Это не выход, — сказал он себе, уходя от отца во двор.

В тот день на тренировочном поле он разрубил почти все турники в щепки, а злость все так и не утихла.

Глава 13

Сьегард не стал сбегать. Он не ушел с рассветом, как я опасалась, а остался на завтрак и только после, попрощавшись со всеми как полагается, собрался в дорогу. Он отправился пешком, и я вызвалась проводить его до леса, хотя судя по взгляду колдуна, ему совсем не хотелось, чтобы я это делала, но я проигнорировала его тяжелый взгляд и пошла следом, как только он пожал руку последнему из наших дружинников и выслушал пожелания доброго пути.

Я не сколько не сомневалась, что Сьегард перед уходом зайдет к Хеге, после того, как он столько проводил времени у старой ведьмы, это не вызывало сомнений. Я оказалась права.

Тропинка, по которой мы, кажется вечность назад, убегали из объятого пламенем имения, немного заросла сорняком. Шагая следом за колдуном, я смотрела на его спину и думала о том, что в действительности очень сильно не хочу, чтобы он уходил. Но разве я была в праве удержать Сьегарда?

Когда впереди показался мертвый лес, за которым начинались владения ведьмы, Сьегард неожиданно остановился, да так резко, что я не успела отреагировать и налетела на его спину.

Колдун медленно повернулся ко мне. Черные глаза прошлись по моему лицу, вызывая волны жара, которые я списала на быструю ходьбу. Сьегард смотрел на меня так, словно пытался запомнить каждую черточку на моем лице. Смотрел так, словно мы больше с ним никогда больше не увидимся. Понимание этого оглушило меня, и я сперва даже не расслышала его слов и только когда он повторил фразу, поняла, что колдун просто прощается.

— Дальше идти не надо, — сказал он, — Спасибо на том, что вызвалась провожать, но это было лишним.

Я вздохнула.

— Куда ты направляешься? — спросила я, хотя совсем не эти слова должна была сказать мужчине, который возможно навсегда уходит из моей жизни. Мне стоило постараться заставить его остаться здесь, со мной. Как-то уговорить, а я веду себя как равнодушный ребенок, который не знает, что ему делать.

— Я еще увижу тебя, — спросила я, когда поняла, что Сьегард молчит.

Колдун только пристально посмотрел в мое лицо, а затем внезапно притянул меня к себе за плечи. Я не успела отреагировать должным образом, как почувствовала прикосновение жестких губ к своим губам. Таких твердых и нежных одновременно.

Поцелуй был быстрый и сладкий и я зажмурилась, когда все закончилось.

— Прости! — сказал колдун, — И прощай!

— Что? — я открыла глаза, уставившись в пустоту. Передо мной только шевелили ветвями низкие деревья с пожухлой осеней листвой. Сьегард