Книга Цыганский барон - Дженнифер Блейк

Мара сидела, схватившись обеими руками за скамью, чтобы избежать толчков, и напряженно вглядываясь в даль. Все ее мысли были сосредоточены на второй команде, огибавшей острова с противоположной стороны, ближе к правому берегу, и все эти мысли были полны недоверия. Возможно, никто больше уже не помнил, как возникла идея этой гонки, но Мара готова была побиться об заклад, что уж один-то человек точно знал, откуда она взялась. Родерик, трезвый или пьяный, ничего не делал без причины. Но что это была за причина? Что он задумал?

На воде перед ними появились серые клочья тумана. Туман плыл по реке, кружился вокруг них, густел по мере того, как они продвигались вперед, свет кормовых фонарей превращал его в тусклый грязно-серый занавес. Он заглушал все звуки и как будто отделял их от всего остального мира. Когда они обогнули стрелку острова Ситэ, туман превратился в сплошное покрывало, плотно лежащее на воде, над которой ажурным железным кружевом изгибался мост Искусств. И эту серую кашу резала лодка Родерика с красноватым огоньком на корме, ушедшая на корпус вперед.

Пруссак выругался, лодка, в которой сидела Мара, пошла быстрее и стала сокращать разрыв. Наконец они поравнялись. Мост Искусств промелькнул над головой и пропал. Охваченные азартом команды все больше сближались. Впереди показался Королевский мост — масса камня с пятью заполненными туманом арками. На мосту уже вытянулись кареты гостей, жаждавших увидеть финал гонки. В тумане фонари карет сияли, как рубины.

Прямо по курсу, чуть вправо от них, показалась баржа. Она низко сидела в воде и дрейфовала по течению. На барже никого не было, она сорвалась с причала. Эрвин кормовым веслом направил свою лодку налево, чтобы обогнуть ее.

Это позволяло ему разминуться с баржей, но тем самым он «подрезал» лодку Родерика, лишая ее свободы маневра. Однако вместо того, чтобы отвернуть от дрейфующей баржи и дать проход обеим головным лодкам, пруссак упрямо держался выбранного узкого коридора. Он собирался заставить Родерика уступить дорогу или рискнуть столкновением с баржей. Впрочем, в любом случае лишь отчаянные меры могли удержать лодку Родерика от лобового столкновения.

— Скверный выбор, — отчетливо разнесся над водой голос Родерика. — Я дам тебе еще один шанс, Эрвин.

Родерик не сделал ни единой попытки замедлить ход. Наоборот, он еще сильнее налег на весло, поворачивая свою лодку, шедшую чуть впереди, наперерез лодке пруссака. Теперь кронпринцу Эрвину предстояло сделать выбор: отвернуть, чтобы дать проход лодке Родерика, или протаранить ее.

Выбор в конце концов сделал Этторе. Тихонько ругаясь себе под нос, он своим носовым веслом, вопреки воле кронпринца, заставил лодку отвернуть. Грубые черты Эрвина исказились бешенством. Орудуя кормовым веслом, он попытался снова перегородить проход, сделанный маленьким графом, но лодка Родерика успела проскочить под восторженные крики Джулианы и Жоржа. Сам Родерик продолжал тихонько напевать, налегая на кормовое весло.

Однако яростный натиск пруссака развернул его лодку, в которой сидела Мара, против течения. Река подхватила ее и направила кормой вперед прямо к барже. Деревянное суденышко врезалось в борт и треснуло, как яичная скорлупа. Вода хлынула внутрь, и лодку стало затягивать под баржу. Фонарь зашипел и погас. Мара вскочила на ноги, вода уже доходила ей почти до колен. А в следующую секунду она рухнула головой в реку.

Холодно, холодно… У нее перехватило дух, плащ и тяжелые юбки превратились в удушающий саван, тянувший ее на дно. Она опускалась все ниже и ниже, медленно поворачиваясь, все ее тело онемело до самых костей. В легких появилось жжение, мозг с немым криком стряхнул оцепенение, и она, отталкиваясь ногами, стараясь высвободить руки от облепляющей их мокрой ткани, начала всплывать. Ее голова показалась над поверхностью, она, задыхаясь, глотнула воздух и открыла глаза. Оказалось, что ее протащило под дном баржи и она вынырнула с другой стороны.

Мара не умела плавать. Она могла несколько минут продержаться над водой, отчаянно брыкаясь и двигая руками, но понимала, что ее сил надолго не хватит, тем более что ее тянуло вниз отяжелевшее, намокшее платье. Она была живым обломком крушения, ее сносило течением. Остальных она не видела. Но понимала, что они остались где-то позади. Однако у нее не осталось сил, чтобы повернуть голову и посмотреть, да и не рассчитывала она на их помощь: ведь в первую очередь им предстояло вытащить кронпринца Эрвина и Этторе.

Впереди маячил мост. Столпившиеся на нем гости принца кричали от ужаса и выкликали имена участников гонки. Заметили ли они ее? С точностью Мара не могла бы сказать: было темно, а река была широка. Но поперечный контрфорс одной из арок моста был прямо перед ней и быстро приближался.

Ее с силой швырнуло о контрфорс. Боль в боку оглушила ее, но она все-таки сумела уцепиться за черный выступ. Онемевшие пальцы скользили по камню, поросшему водорослями. Ногти у нее ломались, пока она цеплялась за контрфорс, пытаясь подтянуться выше. Наконец она нащупала чистый камень и крепко ухватилась за него, откашливаясь и с мучительным хрипом переводя дух.

Мара понимала, что долго ей так не продержаться, намокшее платье тянуло вниз, течение сносило ее, пальцы потеряли чувствительность. Зато у нее появилось странное ощущение тепла в ногах, в ступнях, и она с ужасом поняла, что это значит. Она замерзала в ледяной воде. Под мостом было темно — гораздо темнее, чем на открытом пространстве. Еще минута-другая, и ее пальцы разожмутся, она соскользнет в еще более глубокую темноту. Но она продолжала упрямо цепляться за контрфорс, оттягивая неизбежное, прижимаясь щекой к скользкому камню и закрыв глаза.

Рядом с ней раздался всплеск. Веревка обвилась вокруг ее талии, сняв тяжесть с ее рук, но она все-таки не выпустила контрфорс.

— Обопрись на меня, — раздался у нее над ухом голос Родерика. Он обхватил ее рукой.

— Нет.

— Гордость или предубеждение?[10]Слушай меня внимательно, моя дорогая, слушай хорошенько. Нет ничего хуже смерти. Ничего на свете. А для меня, клянусь, нет ничего на свете хуже, чем потерять тебя, даже не узнав.

Они оба замерли в ледяной воде, прижавшись друг к другу онемевшими, бесчувственными от холода телами. Потом Родерик отодвинулся от нее и пронзительно свистнул.

Послышался плеск и скрип весел, к ним подплыла лодка. Крепкие, надежные объятия Родерика приняли на себя вес Мары, и она, со вздохом отказавшись от борьбы, выпустила контрфорс. Принц вытащил ее из воды, чьи-то сильные руки с грубоватой ловкостью подхватили ее и перенесли через планшир лодки. Маленькое суденышко закачалось, когда Родерик подтянулся на руках и перелез через борт. Их обоих, промокших насквозь и облепленных водорослями, положили на дно и укрыли плащом Родерика. Лука и Жак стали грести к берегу.

Карета уже стояла наготове, когда Родерик вынес Мару по ступенькам на набережную. У самой дверцы он остановился и повернулся к своим гостям. Они столпились вокруг, с жадным любопытством разглядывая мокрую парочку, восклицая, задавая вопросы. Тень усталости пополам с отвращением легла на лицо принца, когда он сказал: