Книга Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен - Маргарет Джордж

Кромвель, который в юности жил в Нидерландах (он служил клерком у английского купца, искателя приключений), продолжал уверять меня, что благородство и добродетели расцветают не только в древних королевствах Иберии, Галлии и папского Рима, но и в северных герцогствах и княжествах.

— Вам нечего опасаться, — заявил он. — В будущем, полагаю, Англия найдет настоящих союзников именно в Северной Европе. Более того, если Франция и Испания тупо преданы папству, то просвещенные монархи готовы смело сделать новый выбор. Разве не лучше безоговорочно принять будущее? Стоит ли, подобно Лотовой жене, оглядываться назад?

Опять ссылки на Старый Завет. Не многовато ли библейских аллюзий для передового Крама…

— Да, оглядываться бесполезно, — согласился я.

Мир Уолси принадлежал прошлому со всеми его отклонениями и допущениями, альянсами и приверженностью старой вере.

— Что ж, поторопите Уоттона. Я не могу ничего решить, пока не получу его донесение.

XX

В августе Кромвель доложил, что получил известие от Николаса Уоттона относительно Анны Клевской и оно «благоприятно для нас».

— Но что именно он сообщил вам? — надавил я на него.

— Она умна, благонадежна и склонна к браку, — пояснил Кромвель.

— К тому же красива, — добавил я.

В этом меня убедил портрет Гольбейна. Умна — я нуждался в умной. И благонадежность не менее важна.

— Вот именно, еще и хороша собой!

— А не слишком ли она благоволит к протестантам? Мне не нужны тут сторонники Лютера!

— Нет, на сей счет взгляды ее семейства совпадают с вашими. Редкая удача в наши смутные времена — найти союзников, равно признающих опасность и папства, и ереси.

— А брат согласен отпустить ее в Англию?

— Согласен и готов подписать брачный договор.

Вот так все и сложилось. Мне вновь предстояло жениться. Несмотря на многозначительные препятствия как политического, так и личного характера, я подумал, что нашлась подходящая невеста. И кроме того, в союзе с рейнской красавицей было нечто романтическое… Семейное предание Клеве гласило: в стародавние времена волшебный рыцарь прибыл по Рейну на лодке, влекомой двумя белыми лебедями (геральдический символ чистоты и невинности), тайно встретился с дочерью герцога Клевского и стал отцом ее ребенка. Вот кто был предком моей Лебединой Принцессы…

— Тогда пошлите в помощь Уоттону Уильяма Питри и поручите им как положено подписать и засвидетельствовать договор, — наконец сдался я.

Кромвель просиял.

* * *

Спустя три недели он испросил у меня аудиенции. Рука его сжимала свиток с посланием от герцога Клевского. В полном молчании он вручил его мне, я сломал печать и прочел содержимое свитка.

Потом я передал документ обратно Кромвелю, дав возможность этому законоведу внимательно прочесть его, а сам отошел к окну. Передо мной был унылый туманный садик, чахнувший под осенними дождями. Мои мысли разбрелись, словно запутавшись в голых ветках и опавшей листве.

— Ну вот, значит, так тому и быть?

— Что вы сказали?

— Я спросил: так тому и быть? — Кромвель постарался скрыть легкую досаду, но она явно прозвучала в его голосе. — По-моему, с договором все в порядке. Должен ли я известить герцога о вашем решении?

— Да. Герцог Клевский станет моим братом.

Немецкий братец? Немцы… Их натура казалась мне совершенно чуждой. А уж кухня!.. Какие у них здоровенные, тяжеловесные ноги и мощные бедра… И имена такие же: Вульф, Гизелла, Урсула. Их унылая медлительная жизнь так отличается от веселой английской живости. (Но моя Анна не может быть такой; она совершенно другая.)

Да, Анна похожа на Джейн, я понял это, глядя на портрет. Мне понравилось ее золотистое платье, богато украшенное самоцветами и затейливой вышивкой. Видимо, наши вкусы совпадали. Как хорошо мы будем смотреться вместе на приемах! Она кажется сообразительной и сумеет избежать глупой властности Екатерины и грубой наглости ведьмы. Нет, моя невеста с грустными потупленными глазами так же мила, как Дженни.

При мысли о ней вернулась знакомая боль, которая никогда до конца не покидала меня. Скорбь о Джейн намного пережила ее саму… Я понимал, что должен забыть ее, уже пора. Но…

* * *

Придворные с восторгом встретили известие о том, что скоро в Англии вновь будет королева. Лишенному женской половины двору грозит либо рутина бесконечных дел, либо неистовая распущенность нравов — в зависимости от возраста и настроя холостого короля. Последние два года все кругом тонуло в унынии и тоске, как и я сам. Заботы мужской части двора сосредоточились на укреплении благосостояния, религиозной политике и торговле с иноземными державами — типичные увлечения солидных зрелых людей.

Подданные королевства также радовались предстоящим королевским свадебным торжествам. Анну они не приняли и не успели толком привыкнуть к моей любимой Джейн, поэтому в народе сложилось мнение, что у нас нет настоящей королевы с 1527 года, когда поползли первые скандальные слухи о начале «великого дела». Более двенадцати лет страна пребывала в терпеливом ожидании. Теперь в Англию приедет заморская принцесса, утонченная и родовитая. Может быть, ее будут называть Серебряным клевским лебедем… Эти слова пленяли плавной и нежной мелодичностью.

Итак, в ноябре в Клеве состоялось подписание брачного договора, и мне сообщили, что леди Анна готова незамедлительно выехать в Англию. Я повелел, чтобы по всей стране гонцы разнесли славное известие: «Вскоре у вас будет новая королева!» И подданные ответили всеобщим ликованием!

Год подходил к концу. Принимая во внимание хрупкое телосложение Анны, все понимали: основную часть пути лучше проделать на лошадях, ибо долгий морской вояж чреват опасностями. Поэтому она в компании придворных дам медленно колесила по просторам Северной Германии. А когда немецкая принцесса прибудет в Кале, ее быстро переправят на берег Англии, и она успеет в Лондон к Рождеству.

Дело было решенное, и я с волнением ждал начала нового романтического приключения. Мне очень хотелось узнать о моей невесте все, вплоть до мельчайших подробностей, дабы заранее, еще не видя ее воочию, представить нашу будущую совместную жизнь.

Как только ко двору вернулся Николас Уоттон, я призвал его к себе и забросал вопросами. Для начала я уточнил политические предпочтения молодого герцога, и главное — его отношение к Ватикану.

— В конце концов, известно, что одна из его сестер вышла замуж за герцога Саксонского, и у нас возникли сомнения, не имела ли Анна предварительной договоренности с герцогом Лотарингским, — сказал я.

— Да-да, — улыбнулся Уоттон, качая головой (остатки клочковатых седых волос придавали ей сходство с отцветающим одуванчиком). — Сестра согласилась на этот брак, хотя, насколько я понял, пока не доставила своему мужу удовольствия видеть ее за чтением лютеранского трактата.