Книга Хэллгейт: семья - Ёсими

от гостей, маскарадный костюм он демонстративно не надел: давал понять, что сегодня его задача — лишь любоваться чужой изобретательностью.

— Друзья мои! — вскинул он руки, будто хотел обнять всех присутствующих. — Рад снова видеть вас здесь, на ежегодном вечере по случаю празднования Хэллоуина. Сегодня среди нас и новые лица, что особенно приятно.

Люсьен бросил быстрый взгляд в их сторону, и Джин показалось, что глядел он именно на неё.

— Ешьте, пейте и веселитесь! — продолжил он. — Какие бы разногласия ни вставали на пути нашей дружбы в иные дни, в этих стенах их сегодня не существует. И счастливого Хэллоуина!

Вокруг захлопали и заулюлюкали, зал наполнился звоном бокалов. Люсьен же будто растворился, чтобы вскоре появиться уже на первом этаже, среди гостей — Джин различила кремовый, безукоризненно сшитый пиджак меж многочисленных тёмных одеяний.

— Он верен себе, — рассмеялась Эмилия беззлобно, — любит эффектно появиться, этого не отнять. Впрочем, никто из нас не откажется немного поиграть с публикой, если есть возможность.

Джин хотела ответить, но компания, стоявшая перед ними, как раз расступилась, и она заметила Стэши и Алекса.

«Делай ставку на минимализм», — вспомнилось Джин. Стэши так и поступила: надела простое бордовое платье на тонких бретелях, сшитое из мягкого, искрящегося в свете многочисленных канделябров бархата, и ободок с рожками в тон — ни дать ни взять обольстительный дьявол на правом плече шерифа.

А вот Алекс…

Не веря своим глазам, Джин прижала ладонь ко рту: на нём было полное облачение графа Дракулы — накладные клыки и те не забыл. Появиться так в сердце вампирской общины мог либо заправский шутник, либо чёртов самоубийца.

— Шериф Нолан, похоже, большой смельчак, — раздался голос Эмилии над самым ухом Джин. — Но я бы на его месте всё же была немного осторожнее. Скажите ему об этом… А я, пожалуй, пойду перекинусь парой слов со старым другом, пока он не увидел это показательное выступление.

От былого тепла в её тоне не осталось и следа.

Предчувствуя недоброе, Джин поднялась навстречу Алексу и Стэши.

***

— Видит бог, ты сумасшедший, — сказала Стэши, не скрывая восхищения, и фыркнула, когда Алекс развёл руками, и тяжёлые рукава его сюртука колыхнулись в такт движению. — Если Люсьен увидит…

— Увидит.

Как ни крути, а он был последним, от кого она ожидала чего-то подобного. Всё же Алекс таил в себе уйму сюрпризов, и это, пожалуй, приводило её в полнейший восторг. Стэши была уверена, что их новый шериф — тихоня, призванный играть по правилам, но случай с Кровавой Мэри заставил её задуматься, а уж эта выходка…

Чёрт, да столкни их жизнь в другое время — и Стэши не колебалась бы ни минуты.

Сейчас же она просто с удовольствием наблюдала, как все смотрят на них, провожают взглядами, будто не верят, что кто-то и впрямь мог решиться на такое, и хохот булькал у неё в горле, не находя выхода.

Больше всего на свете Стэши ненавидела, когда ей было скучно. Если вокруг становилось тихо и спокойно, в руках у неё немедленно что-то ломалось — а следом, за редким исключением, ломалось и в жизни. Она могла смириться с тоской — чёрт, до приезда в Хэллгейт у неё было два года, чтобы потосковать вдоволь и разобрать каждый этап своей дурацкой судьбы на составляющие, — но не со скукой.

Тоска была понятна. Она прибивала Стэши к земле, ворочалась под ребром с глухим ворчанием, то и дело вынуждала, махнув рукой на срочное дело, забраться в постель и пролежать там до позднего вечера. Но скука… Поганая скука выбивала из колеи, непредсказуемая, забиралась слишком глубоко и в голову, и в сердце.

Теперь, когда у Стэши появились Джин и Алекс, ей стало отчаянно весело — и только ради них она могла снова и снова перебирать бумаги, которые и без того знала наизусть, кидаться на другой конец города ради очередной зацепки, копать хоть под простого механика, давно погибшего от её руки, хоть под мэра.

Последние месяцы, впрочем, принесли плоды.

Открывшийся у Джин дар стал ниточкой, которая всё плотнее связывала её с ковеном. Приглашения вступить в ряды местных ведьм ей пока не прислали, но Афина уже согласилась обучать Джин — и Стэши догадывалась, что Юджина вряд ли стерпит это. Наверняка ей не понравится, что молодую способную ведьму, как хороший клинок, выковывают прямо у неё перед носом, когда это могла бы делать она сама. Значит, ковен попытается переманить Джин. Тогда она получит доступ к «Луизианскому приюту» — будет где покопаться.

Что до самой Стэши, за это время она успела через Адриана подобраться к Терри: оказалось, что он и продавал вампирскую кровь любителям отрешиться от мирской суеты и насладиться эйфорией. Разумеется, свою, хотя иногда мог выпросить и у Валери — она была старой вампиршей, и кровь её ценилась высоко.

Терри, к счастью Стэши, был тем ещё треплом — а уж когда она, понизив голос до томного шёпота, заверила, что, быть может, именно с его помощью они наконец раскроют дело Хьюзов, и вовсе растаял.

Конечно, Коннор Джонс среди любителей глотнуть вампирской крови не числился. Стэши это обрадовало: сказать по правде, Коннор был простоват для таких развлечений.

Значит, с ним что-то сделали ведьмы.

— Серьёзно? — услышала она вдруг голос Джин. — Что на тебя нашло?

— Брось, разве не смешно вышло?

— Обхохочешься просто! Мне даже Эмилия сказала, что это дикость, а она вообще-то…

— Стояла у истоков вампирской общины, бла-бла-бла, — Стэши шагнула к Джин и крепко обняла. Волна духов — сирень, металлические нотки и, кажется, немного ванили, — захлестнула её с головой. — Кстати, классный костюм.

— Явно лучше, чем у Алекса, — процедила Джин недовольно. — Люсьен ему глотку вскроет и напихает внутрь червей.

— Фу, боже… Как тебе только в голову такое пришло? Ужастики бы писать.

Мелодия сменилась в очередной раз — теперь скрипки выводили что-то нежное, лиричное, под что хотелось неспешно скользить в танце по каменному полу, ощущая на спине чужую горячую ладонь. Впрочем, мысль о красоте танца отходила на второй план рядом с возможностью наверняка разглядеть, кто попал в список приглашённых.

Алекс протянул ей руку, и Стэши, помедлив, проследовала за ним в центр зала, где уже кружились несколько пар.

— Я не умею танцевать,