Книга Невеста с изъяном - Василиса Усова

мужчину, который оказался на целую голову ниже ее. Чисто выбритый, со впавшими щеками, и неожиданно молодыми глазами, он абсолютно не соответствовал своему голосу.

– Хозяин этого дома попросил, чтобы я осмотрел вас, и исключил возможность туманной лихорадки, оспы и еще пары заразных болезней. Вы позволите ваши руки?

Девушка молча протянула ему ладони, завороженная звучанием его речи.

– Кожа хорошая, без гнойников и отметин. Ладони чуть грубоваты, видимо вам раньше приходилось выполнять довольно тяжелую работу.

Не смущаясь, что его слова остались без ответа, мужчина достал из сумки изогнутую трубку и сдвоенные стекла, которые водрузил себе на нос.

– Вам нужно сесть на кровать, спиной ко мне.

– Зачем? – впервые решилась подать голос Эвелиса, – У меня всего лишь хворь, она быстро пройдет.

– О, так вы все-таки разговариваете. Хворь хвори рознь. Как минимум у вас жар, и судя по голосу больное горло. Мне нужно послушать вас, чтобы убедиться, что нет хрип… что в вашем нутре не затаилась лихорадка. Сквозь эту трубку я могу услышать, сидит ли она внутри, и собирается ли наружу. – видимо привыкнув иметь дело со всякими пациентами, говорил он мягко, словно с неразумным ребенком.

Хоть девушка и подозревала, что нельзя услышать лихорадку, что это нечто другое, однако спорить не стала. Доктор едва касался трубкой ее спины, заставляя то дышать глубоко, то напротив, задерживать дыхание. Судя по тому, как он потер переносицу и сокрушенно покачал головой, услышанное ему явно не понравилось. Однако говорить мужчина ничего не стал, а вместо этого попросил разрешение осмотреть горло.

Эвелиса снова подчинилась, хоть это и показалось ей ужасно унизительным. Словно лошади перед продажей в рот заглядывают.

– Это конечно не оспа, и не лихорадка, но хорошего мало. А теперь широко откройте глаза, и посмотрите на меня.

– На вас? – голос девушки дрогнул, – Все у меня в порядке с глазами.

– По цвету белков можно многое сказать о здоровье. Хотя мне и так все ясно, но я хочу быть окончательно уверенным.

– А я… я могу отказаться?

Доктор удивленно вскинул брови.

– Разумеется, но это будет в крайней степени неразумно. Я всего лишь взгляну на цвет ваших глаз, и все. Это не больно, и не страшно.

– Девицу скромность красит… мне нельзя смотреть на посторонних… – пробормотала Эвелиса, на всякий случай зажмурившись. Щеки у нее горели, и не понятно от жара ли, или от волнения. – Мне уже лучше. Гораздо лучше.

– Тише, тише. – мужчина поднял руку и осторожно коснулся ее плеча, – Я не настаиваю. А сейчас вам лучше всего лечь в постель, и постараться поспать. Чуть позже я пришлю одну из своих помощниц, она и за вами присмотрит, и – он едва слышно хмыкнул, – за вашим хозяином.

– Его милость будет недоволен. Лучше я сама как-нибудь справлюсь.

– Если вы сгорите от болезни, то вашему господину придется искать новую служанку. Думаете это сделает его более довольным?

Девушка молча рассматривала сложенные на коленях руки. Пожалуй, для Арлена это был бы лучший исход. Все равно он не слишком доволен ее службой. Правда не прогнал ее прочь, когда узнал о болезни, и даже доктора вызвал. Но как он сам сказал, все дело в королевском указе. А теперь ему еще придется терпеть в доме постороннего человека, ту самую помощницу, о которой упомянул доктор.

– Вот, и не надо беспокоиться, – по-своему истолковал ее молчание мужчина, – И если хотите поправиться, я категорически запрещаю вам подниматься с постели, и что-либо делать.

Он снял с переносицы стеклышки, убрал в сумку изогнутую трубку, и довольно изящно поклонившись, вышел. Оставшись одна, Эвелиса подтянула колени к груди, и обхватила их руками. Угораздило же.

***

– Это не оспа, и не лихорадка. – доктор смотрел серьезно, хотя и знал, что Арлен не может его видеть, – По всем симптомам, воспаление дыхания. Но не слишком тяжелое, если конечно правильно лечить.

– Вот как.

Хозяин дома стоял у лестницы, чуть опираясь на широкие перила. Известие не вызвало у него особых эмоций. С его стороны было сделано все необходимое. От работы девку освободил, какого-то местного лекаря вызвал. Хоть и пришлось для этого пройти пару улиц по довольно мерзкой погоде.

– Не сочтите за дерзость. Но ваше состояние заставляет меня думать, что на время болезни служанки, вам не обойтись без помощницы. Я пришлю вам кого-нибудь, и могу отписать кому-то из ваших близких, если таковые имеются.

– Можете себя не утруждать. А за помощницу буду признателен. – Арлен держался вежливо, но ровно до той степени, которая требовалась приличиями.

– Кроме того, я пришлю необходимые смеси трав, которыми нужно будет отпаивать девушку, чтобы воспаление не проникло глубже.

– За это тоже буду признателен. – мужчина чуть склонил голову, надеясь, что на этом разговор будет окончен.

Но доктор не спешил уходить. Отряхнув с воротника пальто невидимые пылинки, он с интересом оглядел повязку на лице Арлена.

– Вы можете посчитать мое любопытство излишне навязчивым, и даже бестактным, но к чему вам повязка, если вы слепы?

Хозяин дома крепче сжал пальцами перила. Любое упоминание о его слепоте, было крайне болезненным, однако прежде чем язвительные слова успели сорваться с губ, доктор продолжил.

– Разве только у вас нет глаз, и вы благородно не хотите шокировать окружающих.

– У меня есть глаза, – холодно заметил Арлен, – Остальное вас не касается.

Доктор нисколько не обиделся.

– Не сердитесь на старика. Просто я многое повидал на своем веку, а хорошему лекарю полагается быть любопытным. Болезни, вроде той, что у вашей служанки, я встречаю по несколько раз на дню, а вот ваш недуг может показаться более интересным.

Арлен усмехнулся.

– Придется вас огорчить, у меня уже есть личный доктор – Лейс Бертни…

– Слышал про него. Это тот самый, который лечит иглами помутнение глаз? Уж не от такой ли операции вы лишились зрения?

Повисла напряженная пауза. Своим простым вопросом, доктор разбередил то, о чем мужчина старался не думать. Но при всем желании это получалось далеко не всегда.

– Нет. У меня другой случай. Но лучше уж иглы, чем болезненно яркий свет, и едкие глазные капли. В случае затемнения, лечение приводит к победе… или к полной слепоте. А тут же, просто долгая пытка, отравляемая надеждой.

Слова сорвались сами собой, и почти сразу