Книга Дома стены помогают - Людмила Захаровна Уварова

безошибочно узнала эти твердые, нежные ладони.

— Вика?

Обернулась к ней. Ее глаза искрились, в зубах травинка. Ноздри как бы пронизаны розовым светом.

Рядом Руслан, положил руку на Викино плечо.

Ничего другого не оставалось, как сказать:

— Познакомьтесь, это мой муж и дочь.

Руслан слегка наклонил голову, и Вика тоже наклонила голову, этому она научилась у Руслана.

— Кого вы ищете? — спросила Вика Юру, глядя на шест с картоном.

— Как видите, боевых однополчан моего отца, — ответил Юра.

Мне показалось, голос его звучит вяло, может быть, устал от этой никчемной игры? Или внезапная встреча с дочерью выбила его из колеи.

— Мама, — сказала Вика, — можешь себе представить, та самая кавалерист-девица, ну, помнишь ее?

— Помню, — сказала я.

— Так вот, она встретила каких-то своих фронтовиков, и они все стали плакать…

— Вика сама чуть не заплакала, — сказал Руслан.

— Вот уж нет, — возразила Вика. — И ни капельки не не хотелось плакать, вот ни на столечко!

Я смотрела попеременно то на нее, то на Юру, стоявших рядом.

Как же они походили друг на друга! Серыми, в крупных ресницах глазами, медленной улыбкой, круто вырезанным, одинаковым у обоих, немного тяжелым подбородком.

За эти годы мне не доводилось видеть их вдвоем, только теперь, когда оба они стояли рядом, я заметила это сходство, может быть, ясное и неоспоримое только лишь для меня одной.

Вдруг Руслан тоже заметил сходство и сразу же все понял? Я не хотела, чтобы он понял. К чему? Разве ему от этого стало бы легче жить?

Но Руслан смотрел в другую сторону.

Вика спросила Юру:

— Ваш отец был Герой Советского Союза?

— Как видишь, детка, — сказал Юра.

— И вы тоже герой? — не отставала Вика.

— Что ты, — рассмеялся Юра. — Какой я герой…

— Он герой в жизни, — вмешалась Лялечка.

Юра резко, почти грубо оборвал ее:

— Хватит! Довольно!

— Почему хватит? — обиженно отозвалась Лялечка.

— Ну ладно, — уже мягче проговорил Юра. — Я тебе все объясню дома, договорились?

Лялечка, не отвечая ему, сердито поджала пухленькие розовые губки.

Руслан вынул из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой.

Я протянула руку сперва Лялечке, потом Юре.

— До свиданья, нам пора…

Лялечка с готовностью пожала мою ладонь, а Юра, казалось, не замечал ничего, жадно и пристально уставившись на Вику.

— До свиданья, — повторила я.

Он нехотя отвел от Вики глаза.

— До свиданья…

Я знала, он догонит меня. Я была уверена, мы не простимся вот так вот, словно и в самом деле далекие знакомые, которые не виделись много лет и еще много лет не сумеют видеться.

Прежде чем он поравнялся со мною, я обернулась.

— Давай постоим минутку, — сказал Юра. Он заметно задыхался, должно быть, за эти годы сдало сердце, уже тогда, в молодости, сердце у него, случалось, барахлило иногда.

Руслан и Вика остановились вместе со мной. Я сказала:

— Идите, я догоню вас.

Они прошли дальше.

— Как, отдышался? — спросила я Юру, стараясь, чтобы мой голос звучал весело, непринужденно.

— Сейчас, — ответил он. — Сейчас, одну минуточку…

Легонько похлопал себя по груди.

— Мотор, видишь ли, не всегда ритмично работает.

Наконец он отдышался. Мы медленно пошли вперед, по дорожке.

Он посмотрел на меня, я поняла, сейчас он начнет расспрашивать меня обо всем, ведь мы так давно не виделись, и ему охота знать обо мне побольше.

Я не ошиблась.

— Значит, это твой избранник?

— Давай договоримся с самого начала, — сказала я. — Если хочешь спросить о чем-либо, спрашивай, только без этого ернического, залихватского тона, поверь, он тебе не идет и не красит тебя.

Юра кивнул, как бы соглашаясь со мной.

— Наверно, ты права, не красит.

— Раз сам понимаешь — тем лучше.

— Больше не буду, — покорно сказал он.

Так же он говорил когда-то, когда мы ссорились и он хотел помириться, потому что мир его больше устраивал, он повторял тогда бездумно одно и то же:

— Больше не буду… Честное слово, больше не буду, веришь?

Но даже теперь, хорошо зная, как легко он относится к словам, не стараясь вдуматься в их смысл, хотя бы как-то осознать, что скрыто за ними, мне захотелось ему поверить. И я почти силой удержала себя, чтобы не сказать:

— Верю, конечно же, верю…

Он между тем продолжал свое:

— Больше никогда не буду так говорить, даю самое-пресамое честное слово…

Я не хотела спрашивать и все-таки не выдержала, спросила:

— Зачем тебе все это?

— Что именно? — не понял он.

Я кивнула на шест, который он все еще продолжал нести.

— Ах, вот ты о чем.

— Да, об этом самом.

— Понятно, — сказал он.

Я заставила себя улыбнуться.

— Хорошо, что понятно, уже известный прогресс.

Я старалась говорить мягко, отнюдь не зло, хотя мною владело раздражение, в самом деле, что за нелепая фантазия у взрослого, даже очень взрослого человека?

Он спросил:

— Ну хорошо, пусть будет по-твоему, только скажи, кому это мешает?

— Как кому? Тебе прежде всего.

— Мне не мешает, а, напротив, помогает жить.

Я усмехнулась.

— Что ж, иначе, выходит, нельзя?

Он сказал серьезно:

— А ты не смейся. У тебя, видно, все хорошо…

— И у тебя все как будто бы неплохо, — перебила я его. — Вон у тебя какая Лялечка!

Он пожал плечами:

— Будет тебе, Зоя, разве я о том?

— О чем же?

Он ответил не сразу:

— Мне нечем жить.

— Что значит нечем? — спросила я, тут же, впрочем, устыдившись своего вопроса.

— Вот так вот, очень просто, не-че-м.

Он произнес это короткое слово по слогам, глядя на меня в упор.

— Надеюсь, усвоила? Я могу жить только воспоминаниями или же окунувшись в условную форму.

— Что значит в условную форму?

— Это значит «бы», и ничего больше. Как было бы, если бы да кабы. Понимаешь?

— Понимаю.

— Можно, я приду к тебе как-нибудь? — помедлив, спросил он.

— Зачем?

— Я хочу видеть ее еще раз. Хотя бы один только разок.

Я промолчала.

— Она ничего не знает?

— Ты о чем?

— Она считает твоего мужа родным отцом?

— Естественно.

Он подпрыгнул, сорвал листок с дерева.

— Так как же?

— Никак. По-моему, ни к чему тебе приходить.

— Ты так думаешь?

— Да, — отрезала я. — Думаю. Более того, уверена в этом. Если бы мы сегодня не увиделись, тебе бы в голову никогда не пришло навестить нас, чтобы увидеть Вику.

Он медленно покачал головой.

— Я о ней часто думал, очень часто.

— Не верю, — сказала я.

Яркое солнце беспощадно высветило морщины под глазами, глубокие складки на лбу.

Невольно я бросила взгляд на его руку, державшую шест. Она была в крупных жилах, сухая, хрупкая на вид.

— Юра, — окликнула издали