Книга Стремнина - Галина Шкавронская

Женя налил в рюмки вина:

— Этого и следовало ожидать. Странно, что ты, Марина, не хотела осознавать это с самого начала!.. Ну, с прибытием!

— Да что моё прибытие? Давайте лучше выпьем за девочек наших, Яночку и Стеллочку! Пожелаем им счастья! И за Саида! Пусть он будет хорошим мужем и отцом! Как бы мне хотелось никогда не пожалеть о содеянном!

Поужинав, Марина принялась мыть посуду, а Женя пошёл выгулять собаку. Он привычно направился к собачьей площадке, думая о своём, вспоминая радостное лицо жены, когда она его увидела в аэропорту. И вдруг осознал, что сегодня он не трепетал так, как бывало в прежние времена при встречах с Мариной после долгих и не очень долгих разлук… Перед его глазами, заслонив Марину, встала Катя — и словно горячий шар прокатился по его телу. Он вновь переживал счастливые мгновения, видел её сияющие глаза, видел её тело, словно созданное для страсти — под струйками воды в душе. Он опять испытывал казавшееся уже неповторимым, несбыточным ощущение новизны. И тут саднящая болью, давящая на виски грусть овладела им. «Ну вот, ещё не хватало мне влюбиться всерьёз! Странно, я ведь раньше умел справляться с эмоциями! Что мне сейчас мешает забыть о ней? Э-эх, наверное, раньше, в молодости, я знал, что «любовей» и страстей земных у меня ещё будет навалом!.. Не ценил эти мгновения. А сейчас точно знаю, что спектакль по большей части сыгран, и готов смириться с этим. И вдруг… вдруг… под самый занавес случилось такое!.. Это как молния… ты готов умереть от её удара, лишь бы испытать, может быть, в последний раз потрясающий восторг, сладостный стресс, сильнейший оргазм! А дальше… дальше хоть трава не расти!..» Евгений вытер пот со лба.

Приблизившись к площадке, Ральф потянул поводок с утроенной силой. «Уже поздно. Кого он там учуял?» — только успел подумать он, как из темноты выскочила Ладка, а вслед за ней показалась фигура Кати. Евгений Иванович спустил Ральфа с поводка и остановился, вглядываясь в ту, о ком только что грезил.

— Катя? Почему так поздно сегодня гуляешь? Темно уже!

— Женя, наконец я тебя дождалась, мы уже было домой собрались с Ладой. Ты почему так опоздал?

— Ты что, ждала меня здесь до сих пор?! Но я был занят… Жена приехала, встречал в аэропорту… Пока добрались, то да сё…

— Уже приехала?.. Вот оно что! — ахнула Катя. — А как же… мы?.. Впрочем, понятно… — В её интонации было столько отчаяния. — Дорогой ты мой… ненаглядный… — Она крепко прижалась к нему и с жаром поцеловала, благо, было уже темно. Сквер, в котором находилась площадка, был совершенно безлюден. Евгений молча глядел на неё грустными глазами:

— Да, Катюшка, нам больше не следует встречаться. Я тебя предупреждал… Пойми меня.

Её глаза наполнились слезами. Женя взял её лицо в свои ладони, нежно сжал её порозовевшие щёки. Её пухлые губы чуть приоткрылись. Женя, не в силах более сопротивляться желанию, со стоном прильнул к её губам, и они стали неистово целоваться:

— Катенька, что ты со мной делаешь?

— А ты? Тебе не жаль со мной вот так, запросто… взять и расстаться, выкинув меня из головы и из своей жизни, а, Женя?!

— Катенька, я женат. Никогда не уважал лжецов. И поздно уже в жизни что-то менять, пойми! Продолжать отношения в такой ситуации рискованно. Прости меня, если сможешь.

Прощальный поцелуй… суровая реальность… А на губах горька налётом терпким грусть. И сколько ни ревнуй и слёз ни лей печальных, увядшим лепесткам уж свежесть не вернуть… Прощай, моя любовь! Тебя я отпускаю! Ни в чём тебя, поверь, ни словом не корю! Пройдёт ли, канет боль? Я, к боли привыкая, тебя, мой «нежный зверь», за всё благодарю!

— Вот тебе мой номер телефона… так, на всякий случай. Если когда-нибудь вспомнишь обо мне, позвони. Твой номер не прошу. Не позвоню и докучать не буду. Катя окликнула Ладку, и они ушли. Постояв немного, Женя подозвал Ральфа и побрёл по направлению к дому.

Дома Марина, разобрав багаж, принимала душ. В гостиной ею был раздвинут диван, постелено свежее постельное бельё. В раскрытое настежь окно врывался ветерок, наполняющий комнату, которая теперь станет служить им супружеской спальней, ночной прохладой и свежестью. Ожидая, пока жена выйдет из ванной, чтобы направиться туда самому, Евгений задумчиво присел на кресло, а затем, вытянув тело и усталые ноги, прилёг в нём. В голове была звенящая пустота. Силы словно покинули его. Он закрыл глаза и думал о том, что Марина, конечно же, судя по всему, ждёт от него любви.

В то время, когда он спал на кухне, вытягиваясь на брезентовой раскладушке, он иногда мечтал, что настанет день, когда они переживут это трудное для семьи время и снова будут принадлежать друг другу, как это было раньше. И вот сейчас, похоже, приближался этот миг, но Евгений чувствовал себя опустошённым и впервые как-то по-стариковски усталым.

Когда Марина вышла из ванной, благоухающая ароматами с тюрбаном из полотенца на голове, она застала мужа спящим в кресле. В замешательстве она смотрела на него и думала, что всё когда-то в жизни случается впервые. Вот и Женя, её замечательный, сильный, спортивный и всегда готовый к любовным утехам Женя, сейчас равнодушно спал. Будто и не было разлуки, словно ему всё равно, что она приехала… Марина тут же одёрнула себя: «Родной мой! Он просто устал, а я рисую себе чёрт те что»! Она мягко положила свою ладонь на его руку и тихо сказала:

— Женечка… Жень… проснись, мой хороший! — Когда он открыл глаза и сел в кресле, она продолжила. — Милый ты мой, я замордовала тебя, всё на те6я свалила, и вижу, как ты устал! — Присев на корточки, положив щёку на его руку, она нежно тёрлась об неё. — Он поднялся и обнял жену… — Мариш, ты ложись. А я сейчас… — Он скрылся в ванной.

Когда Евгений, наконец, лёг рядом, не делая никаких попыток обнять её, она сама поцеловала мужа и стала ласкать его прохладное после душа тело:

— Ох, разбужу! — шутливо прошептала она, — Ишь, придумал спать, будто и не скучал без меня! Помрём — успеем выспаться! А я очень соскучилась!..

— Да-да, конечно, и я тоже. Мне тебя действительно не хватало в эти дни. Хотя… особо скучать было совершенно некогда… Маришка моя… как хорошо, что ты у меня есть! — Евгений и вправду разбуженный нежностью жены, вновь, как прежде, горячий и страстный, был готов нежить её любовными словами и ласками.

Глава 19. КОРАБЛЬ, СБИВШИЙСЯ С КУРСА

Проснувшись, Евгений Иванович, как всегда, хотел пружинисто вскочить, но вдруг вспомнил, что сегодня спешить некуда и расслабился. Марина спала рядом, уютная близкая, родная. Чтобы не разбудить её, он тихо лежал и смотрел на жену. «Пусть ещё немного поспит, ей тоже нелегко приходится!»

В окно влетал лёгкий горный бриз. Он сбросил с себя покрывало, подставляя тело утренней свежести. Смотрел на Марину, а перед глазами вновь замаячила Катя. Заныло под ложечкой, глаза увлажнились. «Э-э, брат, что за сантименты! Да-а, на этот раз ты, чувствую, влип капитально! Знал бы, не начинал! Но я должен найти силы, чтобы справиться с этим! Катя, Катюша, ну отпусти меня!.. О чём можно говорить, если наше знакомство — короткие встречи во время прогулок с собаками и… всего две ночи! Всего две ночи! — Он мечтательно закрыл глаза. Потом, словно стегнул себя ремнём: «Я не знаю о ней ровно ничего! Даже фамилии не знаю! Любовничек!.. Это обычное «мимолётное» увлечение, Евгений! Сколько у тебя их было раньше!.. Слава богу, Маришка, как правило, не замечала твоих «походов налево». Не замечала, благодаря твоей чрезвычайной осторожности.»