Книга Настоящий Спасатель. Назад в СССР - Адам Хлебов

лица.

Эдик неопределенно повел худощавыми плечами, как-то отстранился, еще раз посмотрел внимательно на фото и сказал изменившимся голосом, в котором уже не было прежнего дружелюбия:

— Не помню я. Столько лет прошло. Память уже дырявая стала. Ну бывай, Макс. Тороплюсь я.

Глава 23

— А вот его вы помните? — я ткнул пальцем в Солдатенко.

— Конечно, это Солдатенко! А что?

— А они с отцом дружили? В каких они были отношениях?

У моего собеседника изменилось выражение лица.

Эдик неопределенно повел худощавыми плечами, как-то отстранился, еще раз посмотрел внимательно на фото и сказал изменившимся голосом, в котором уже не было прежнего дружелюбия:

— Не помню я. Столько лет прошло. Память уже дырявая стала. Ну бывай, Макс. Тороплюсь я.

* * *

Эдик развернулся и ушел. Я все же поблагодарил и попрощался с ним, глядя в его удаляющуюся спину. Его поведение в конце наше встречи очень озадачило меня. Он явно что-то вспомнил, как только я назвал фамилию Солдатенко.

Он знал об отношениях в классе между отцом и моим недоброжелателем и не хотел говорить со мной об этом. Поэтому так заспешил.

Я еще больше утвердился в своих подозрениях. Нужно было найти кого-нибудь ещё из одноклассников и одноклассниц отца.

Отец сразу после школы поступил в мореходку подплава (подводного плавания) в Ленинграде, скорее всего, мало с кем из одноклассников общался. Я посмотрел на фотографию, попытавшись еще раз узнать кого-нибудь из юношей, запечатленных на ней. Но тщетно.

Мама, красивая в белом ученической фартуке с косичками стояла среди девочек.

С матушкой — другое дело. У нее всегда было много приятельниц.

Пока отец ходил в курсантах, мама училась в педагогическом. Ее подруги по школе и институту должны были знать что-нибудь о Солдатенко, если между ним и отцом было соперничество или конфликт.

Я не помнил никого из школьных подруг мамы, но вот с институтским было полегче.

Пару таких приятельниц, не то чтобы они опекали меня, точнее Макса Бодрова, в детстве, но они часто заскакивали проведать меня, бабушку и деда. Особенно в первые два три года после гибели отца и ухода мамы.

Потом они стали появляться все реже и реже, чаще звонили. Потом и звонки прекратились. И как-то так получилось, что к моему пятнадцатилетию это общение сошло на нет.

Я даже не знаю поздравляли ли мамины подруги бабушку и деда с основными всенародными праздниками, такими как 1-ое мая, 7-ое ноября, 8-ое марта и Новый год

Я не испытывал особой нужды в их внимании, и не навязывал себя никому. То, что они перестали появляться в нашей жизни я счел естественным. Видимо, когда я был ещё ребенком, они старались оказать заботу и внимание. Но, когда уже вымахал во взрослого парня было не принято проявлять участие. Излишнее внимание напрягало бы меня.

Я вспомнил про тетю Наташу, которая училась в ПЕДе с матушкой. Нужно будет узнать ее номер телефона у бабушки. Вечером после дежурства и тренировок, Ба продиктовала мне телефон телефон этой женщины.

Дозвонившись ее соседям, я ждал минут десять пока ее позовут к трубке.

Мамина подруга жила в частном секторе, где телефоны были настоящей роскошью и были пока установлены еще не у всех.

Мужской голос, ответивший на мой звонок вернулся и сообщил узнал, что Наташа уехала в отпуск до конца июля. Телефон второй мы не нашли. Я решил дождаться ее возвращения из отпуска.

Выходя на дежурства, я продолжал готовится к вступительным экзаменам.

Я записался в ДОСААФ на курс подводного плавания с аквалангом. Жизнь кипела и бурлила. Каждый день был наполнен ощущением полноты, энергии и бесконечности жизни.

Я успевал тренироваться, готовиться к вступительным экзаменам, посвящать время семье и друзьям.

Я крепко подружиться с двумя Серёгами и познакомить их с Тёмой. Новые друзья оказались надежными и добрыми ребятами. Мы делились всем. От еды до сокровенных историй из жизни каждого.

Через некоторое время мои инструктора сообщили, что я готов к сдаче квалификационных экзаменов в ОСВОД.

Специальная комиссия из трех человек во главе с председателем совета города принимала экзамены на нашей станции.

Со мной на потоке училось еще восемь человек и в середине июля. Испытание делилось на три части. Мы рассказывали теорию в учебном классе, отвечали на вопросы, а потом и показывали приобретенные навыки в условиях близких к реальным. Прямо на воде. На небольшом пляже-площадке у эллинга.

Для меня самым сложным оказалось задание на вёсельной шлюпке, на которой нужно было вдвоем проплыть между сигнальными буями, подгрести к «утопающему» и вытащить его на берег. При этом один оставался в лодке, второй же прыгал в воду и подхватив «тонущего» цеплялся рукой за борт.

Роль тонущего выполняли чужие инструктора. Так было задумано видимо для того, чтобы свои не подыгрывали. На самом деле «тонущий» оказывал большое влияние на процесс и мог как тормозить, так и ускорять движение лодки.

Изюминка задания оказалась в том,что кроме маневрирования на волнующемся море, нужно выполнить задание в строго отведенное нормативом время. Потом пара экзаменуемых менялась. Сначала на веслах сидел один, потом второй.

Мы шли первыми по алфавиту и я ощутил давно забытое чувство волнения перед экзаменом. Каждому давалось две попытки, но нам повезло и мы уложились в норматив с первого раза.

Я хоть и занимался с двумя Серёгами греблей на этом шлюпе, и не был неженкой, а всё же стер себе ладони в кровь. Признаться — выполнять остальные задания в соленой воде с открытыми мозолями было ещё тем «удовольствием». Но я сжал зубы и ничем не показывал, что испытываю боль.

Я видел взволнованные глаза двух Серёг понимающих, что у нас, у испытуемых происходило с ладонями.

В третьей части экзамена, мы показывали всевозможные приемы транспортировки и реанимации «утопающих».

Комиссия была строга и никому не делала поблажек. Но я прошел аттестацию в числе первых, после которой стал смотреть на корочку дружинника Общества спасания на водах совершенно по-другому.

Конечно, это не экзамен на получение крапового берета, но и не легкая увеселительная прогулка.

Двое из восьми не справились и их отправили на повторное обучение. Я понял, что система отсеивает неподготовленных и работает не для галочки.

Остальных приняли в дружную семью спасателей на собрании. Николай Иванович лично вручил нам значки и удостоверения. Он был рад, что я не отказался от членства и работы в Обществе. Меня без особых формальностей зачислили в штат, дали минимальную зарплату в девяносто семь рублей, назначили график дежурств, пообещав поднять ее через пол года.

Многие молодые люди без квалификации или прошедшие начальные ступени обучения в самых разных отраслях получали примерно такую же зарплату, поэтому меня не сильно заботил ее размер.

Буду теперь помогать деду и бабушке. Мои собственные потребности были очень скромными.

Но тем не менее подумать о дополнительном доходе не мешало. Молодой крепкий организм поможет мне подработать грузчиком или строителем на шабашке.

Мы продолжали играть с генералом. Я не ошибся, когда воспользовался его зевком и сумел восстановить свои позиции. Даже укрепить их.

По вечерам, на прогулках мы встречались с Тёмой, и как было принято у парней нашего возраста, взахлеб рассказывали о том, как прошел день.

На моих дежурствах ничего экстраординарного не происходило, что расценивалось руководством, как положительный результат нашей работы.

Чего не скажешь о работе дружинников ДНД. Я сделал вид, что впервые услышал о том, что существует план по профилактике и раскрытию правонарушений. Хотя, всегда относился к рассказам о плане скептически.

Банду карманников пока не поймали. Гончаренко больше с ними не светился, но гастролеры щипачи все ещё находились в городе.

После пары провалов, в том числе и ситуации с задержанием Гончаренко, они перестали действовать на пляжах и сменили стратегию. Сначала они затаились на пару дней, и в милиции с облегчением подумали, что банда покинула город. Но не тут-то было. Слишком лакомым куском был наш приморский город полный курортников — ротозеев.

Щипачи теперь не работали днем. Они сменили график и выходили на свой преступный промысел по утрам и вечерам

Теперь часть из них выщипывали своих клиентов в столовых, ресторанах. Другие обворовывали только прибывших отдыхающих прямо на вокзалах.

Нашим ментам удалось установить, что банду возглавлял очень хитрый и искусный вор по кличке Шельма, который неоднократно попадал в поле зрения милиции, но пока его ни разу не сумели задержать и посадить.

Он был умен и расчетлив, как лис. Шельма всегда был начеку, и практически каждый раз на шаг опережал следователей и оперов.

Его поимка стала делом