Книга Архангелы Сталина - Сергей Шкенев

А он вышел за ограду и с удовольствием вдохнул сырой воздух. Воняло мазутом и копотью от оставшегося за спиной вокзала. А встречный ветер наносил едва уловимый запах зерна с Башкировских мельниц. Александр Фёдорович поправил мешок за плечами и неторопливо пошёл, оглядываясь по сторонам. А Предтеченская слобода за три года и не изменилась совсем. Хотя, что ей будет. И через сто лет, среди гладких булыжников мостовой, так же будут плескаться под ногами лужи, в которых отражаются облупленные фасады когда-то богатых купеческих домов. О, вот и перемены. Оказывается, успели построить через реку новый каменный мост. Беляков прошёл под ним, оценивая прочность кладки. Хорошо! А за Окой…, мать, за Окой исчезли золочёные стрелы собора Александра Невского. Рука, поднятая было перекреститься, упала вниз. И когда успели, сволочи?

Окская набережная сразу за мостом стала волжской. И здесь мало что изменилось. Только знакомый силуэт нагорной части города, сливающийся с низким небом, напоминал улыбку деревенского батюшки после престольного праздника. То тут, то там в рядах домов светились прорехи, из которых торчали фундаменты не до конца взорванных церквей. Не слишком верующий, так, иногда зайти к службе по привычке, Александр Фёдорович сокрушённо покачал головой. Жалко, красиво же было.

А пивнушку, что сразу за зданием биржи, не тронули. Да, сейчас бы кружечку холодненького…. И чтобы пена через край. Дунуть на неё, отгоняя белую шапку, и сделать первый, самый вкусный глоток. Причмокнуть губами, оценивая лёгкие оттенки горечи, и потом залпом, не отрываясь и не переводя дыхание. Вот тогда уже можно вздохнуть, вытереть усы, прислушиваясь к ощущению тепла в желудке, и закурить. Мир сразу станет тёплым и добрым, выглянет солнце, сам собой пройдёт хронический рудничный кашель. Даже перестанет беспокоить пуля у сердца, которую получил зимой восемнадцатого года от литовских дезертиров.

Бывший зек мысленно пересчитал деньги, надёжно зашитые за подкладку ватника. Триста рублей, их них две с половиной сотни были выручены за уворованный у лагерного кума костюм. Оно, конечно, стыдно на пятом десятке, но дома пятеро сыновей. Когда забирали, младшему только год исполнился. Так что, пиво подождёт лучших времён.

Но жалко-то как! Помнится, когда на войну забирали, пристань речного трамвайчика была как раз напротив "Северной Баварии". Ух, и гульнули напоследок! Проснулся только в Гороховецких лагерях, остриженный, помытый в бане и обмундированный. А вы говорите, путешествий в будущее не бывает. А как через двое суток перескочил?

Улыбнувшись воспоминаниям, Беляков ускорил шаг. "Красные казармы", когда-то дававшие приют нижегородской жандармерии. Тут и в мирное довоенное время старались проходить быстрее, старательно не замечая часовых у входа и редкие экипажи с зашторенными окошками, иногда выезжающие из массивных ворот.

Разбитая дорога вела дальше, мимо Кремля, почти спустившегося к воде с высокой кручи, по берегу Волги, в сторону Печёрского монастыря. Фигу им, а не крестное знамение. Было дело, и с монахами по молодости на гулянках схватываться приходилось. Ох, и здоровы лоси. И не пробьёшь зараз. Упитанный живот, свисая, самое болючее место надёжно закрывает. Но мы, чай волгари, против весла поперёк брюха редкий из братии устоять мог.

Скоро показались знакомые с детства кресты Николы. Уцелела. Тут уж сам Бог велел перекреститься и поклониться. В этой церкви многие поколения Беляковых крестились, венчались, причащались по великим праздникам и, по окончании срока земного, тут же и отпевались. Может и внуки в ней же венчаться будут? Хотелось бы надеяться.

Ну, вот и почти пришёл. Скоро покажутся громадные вётлы на берегу заливчика, а сразу вправо от них и начинается улица.

— Санька, ты? — Окликнул прохожего дед, привязывающий на берегу длинную лодку. — Отпустили?

— Здорово, — поприветствовал Беляков соседа. — Оправдали вчистую. А ты чего, Мефодий Асафыч, в такую погоду на Волге делаешь?

— Огурцы семенные перевёз. С огородов, что на острову. — Старик откинул брезент. — Да пару дынек. Хочешь попробовать?

— Колхозный урожай?

— Сдурел? Стану я на таком верну, да под дождём, чужое добро тягать. Свои, единоличные. Так будешь дыню, или нет?

— Они то откуда? Нешто сам вырастил?

— Не…, давеча баржа на мель села. Помогал разгружать, вот и заработал маненько. Чай не обеднеют.

За разговорами Мефодий Асафыч ловко нарезал крупные ломти, закапав подстеленную газету, и вытащил из рукава необъятного дождевика заткнутую морковиной бутылку. Её мутное содержимое наводило на мысль о том, что не так уж плохо с продуктами в родной слободе. И о попустительстве местного участкового. Сосед пошарил рукой в носовом ящике, и не найдя стакана, развёл руками.

— Ты, Санька, извини, придётся из горлышка.

— Погоди, будет тебе стакан и закуска одновременно. — Александр Фёдорович выбрал из кучи огурец помельче и позеленее, разрезал пополам и, вырезав сердцевину, протянул стаканчик соседу.

— Разливай.

Первая прошла хорошо. Не помешали даже мерзкий вкус и сивушный запах картофельной самогонки, быстро сбитые ароматом сочной дыни.

— Как оно там, Фёдорыч? — Поинтересовался дед? — Туго пришлось?

Ответить не получилось. За спиной послышалось чавканье лошадиных копыт по грязи, скрип колёс и голоса. Беляков оглянулся и торопливо встал, прикрыв бутылку краешком мокрой газеты. Потом удивлённо закрутил головой, переводя взгляд с портрета на бумаге на подъезжающего военного с громадными усами. Каменев? Он здесь откуда? Вообще-то таким чинам положено на автомобиле передвигаться. Разве что засели где-то в канаве. Недаром шинель чуть не по колено заляпана.

— Здравствуйте, товарищи, — Сергей Сергеевич соскочил с телеги и направился к пирующим. Сопровождающие начальники из вежливости или стыдливости остались на месте.

Надо же, товарищем назвал. Гражданин — оно последние годы как-то привычнее. Впрочем, ватник — обычная одежда советского крестьянина, и тут не определить кто есть кто.

— Доброго дня, товарищ нарком.

— Какой уж тут добрый, — проворчал Каменев. — Промок как собака. У вас всегда так сыро?

— Осень же.

— А, ну да…. Дороги кончаются вместе с летом. Ну, ничего, скоро и к вам доберётся цивилизация. Мост тут будем строить. Место уж больно удобное, как раз на два острова опоры встанут.

— Там же у нас огороды, — испугался Мефодий Асафович.

— И что там сеете, хлеб?

— Нет, товарищ Каменев, мы всё больше овощами промышляем. Про огурцы наши знаменитые слышали? — Ответил Александр Фёдорович. — А сейчас и не только их. Вот, попробовать не хотите?

Газета с портретом предательски открыла початую бутылку.

— А может, погреетесь, в такую-то погоду?

— Почему бы и нет? — Сергей Сергеевич оглянулся на свиту. — Товарищи, поезжайте в местный сельсовет, подождёте там. А мне потом дорогу покажут. Тут недалеко?