Книга Дневник (1918-1919) - Евгений Харлампиевич Чикаленко

наверное, за деньги, против Скоропадского и выдвигают на должность гетмана или короля украинского Василя Вышиваного, о котором я уже писал, и, очевидно, эта вся агитация, которая ведется здесь за него, исходит из правительственных австрийских кругов. Австрийские агенты и здесь доказывают, что Скоропадский с немцами ведут к объединению с Россией, и что Австрия к нему не благоволит, а искренне хотела бы отстроить украинскую державу. Галицкие парламентские круги — напротив, стоят полностью за германскую ориентацию, говоря, что нам выгоднее держаться с немцами, потому габсбургская династия издавна склонна к измене, лживая, искренне преданная католичеству, а потому будет в Украине поддерживать поляков и скорее всего, что она замышляет приобщить к Австрии правобережные губернии, где преобладают польские помещики, которые наверняка и хлопочут об этом перед австрийским правительством.

Представители галицких парламентских кругов ездили в Берлин, чтобы разведать германские планы по Украине и их ближайшую политику. Кюльман{258} заверял их, что Германия искренне стоит за построение украинской державы, и что переворот 29/IV вовсе не свидетельствует об изменении германской политики в Украине. Переворот произошел из-за того, что социалистическое правительство не могло и не хотело навести порядок на Украине, нерадиво выполняло обязательства свои перед Германией т.е. не заботилось о сборе хлеба для немцев, а теперь сложился во главе с гетманом вполне солидный и деловитый кабинет, который ведет к установлению спокойствия в Украине. А на замечания галицких парламентариев, что это правительство не украинское и ведет к объединению с Россией, Кюльман ответил, что по сведениям, которые он получил от германского командования на Украине, это правительство вполне украинское, и это видно и из речей Лизогуба и Ржепецкого, которые они часто произносят.

Либо Кюльман неверно осведомлен о состоянии дел на Украине, либо он обманывал галичан так, как здешние немцы обманывают представителей наших партий, успокаивая их, что они не ведут к объединению с Россией, а между тем похоже на то, что немцы действительно, как заверяют австрийцы, ведут к восстановлению старой России, но без западных провинций, которые отойдут к ним.

1 июля

Почти десять дней прожил я на плавучей земской даче «Чайка»{259}, у могилы Т.Г.Шевченко. Хорошо там жить: прекрасный воздух, чудесные купания на бархатном песчаном пляже, которых нанесло почти по всему Днепру так, что через месяц и воды не будет, а все русло будет грандиозным пляжем. Хорошо было бы, если бы государство выкупило весь незастроенный и не засаженный деревьями правый берег Днепра, облесило его, а где удобно для поселков — распродало бы мелкими участками с условием застроить и засадить деревьями их, потому что сейчас на этих берегах образуются оползни, и они размываются дождями; борозды превращаются в огромные пропасти, из которых весенняя и дождевая вода несет в Днепр глину, камни, песок, которыми заносится фарватер и образуется везде уже слишком много пляжей, на расчистку которых для прохождения пароходов затрачиваются ежегодно огромные деньги… Проводить лето на даче гораздо приятнее, чем в Перешорах или в Кононовке: здесь никто у тебя не рубит деревья, не ворует фрукты, не травит посевы, не запахивается в твою землю — вообще нет никаких неприятностей от работников и крестьян, которые то и дело случаются, если проживаешь на своей собственности, к которой я утратил уже всякий вкус и от которой избавлюсь при первой возможности. Вместе со мной проживали на «Чайке» экс-министры Голубович, Шаповал, бывший командующий армией Павленко{260}, а недалеко от «Чайки» на даче Беляшевского проживает Винниченко, который написал сейчас очень хорошую драму из современной жизни, про период большевистского нападения на Украину. Драма эта, может, и имеет много недостатков с литературной стороны, но производит тяжелое впечатление, однако, как часто у Винниченко, в бочке меда есть ложка дегтя, которую нам вместе удалось уменьшить до чайной ложечки. Под этим дегтем я имею в виду выведенного в драме помещика, который при большевиках подделывался под пролетария, а когда пришли немцы, то злорадствовал, что теперь пришел конец ненавистной «самостийной Украине» тогда как в действительности угроза существованию независимой Украины появилась только месяца через три после прихода немцев на Украину, то есть уже после переворота 29 апреля.

Много страшно интересного рассказывал о закулисной жизни эсеровского кабинета Н.Шаповал. Я наседал, чтобы он все это записал для потомства; он обещал, но я не уверен — сделает ли он это, а я тем временем не решаюсь что-то записать из его рассказа, потому что боюсь напутать и, может, невинно кого-нибудь очернить перед историей. Вообще среди социалистов, как теперь оказалось, мало было людей безупречно чистых.

Голубович рассказал Винниченко о том, как распределили те 5 миллионов, которые захватил Ковалевский, но я помню только, что большую цифру передали Комитету крестьянского союза, не меньшую сумму — комитету эсеровской партии, также немалую цифру ассигновали газете «Боротьба»{261}, которая уже не выходит после того, как в конторе ее во время обыска немцы нашли большую сумму денег в немецких марках, но самая интересная ассигновка — это М.С.Грушевскому лично 250 тыс. рублей в качестве компенсации за сожженный большевиками дом. И неужели он будет настолько неосмотрительным, что возьмет эти деньги?! Хотя всем известно особое пристрастие М.С.Грушевского к деньгам, однако все, кто был на «Чайке», уверены, что он так дорожит своим именем перед историей, что не решится взять те 250 000 рублей. Если же он не устоит и возьмет эти деньги, то навеки себя опозорит — перед потомками.

Вчера я слышал от нескольких человек, что М.С. купил на имя сестры своей Анны Сергеевны{262} книжный магазин напротив клуба «Родина»{263}, на Владимирской улице, в котором будет торговать в основном своими книгами, чтобы не платить комиссию другим книжным магазинам. Вполне возможно, потому что М.С. при всех своих незаурядных по ценности чертах, обладает массой мелкомещанских черт, которые неприятно поражают даже обычных, не идейных людей и допускают возможность всех тех обвинений, помещенных в напечатанной в 1913 году во Львове анонимной брошюрке{264}, направленной против Грушевского.

2 июля

Вчера на «понедельнике» снова разговор крутился вокруг списков нового кабинета. Вернулись из Берлина Мумм и Гренер, как говорят, с приказом организовать национальный украинский кабинет, и вот публика сейчас начала как пасьянс составлять кабинеты; кажется, нет свидомой украинской семьи, которая не составляла бы свой кабинет, либо не обдумывала другие списки. В еврейские газеты, говорят, попало уже два черносотенных списка — один Трепова{265}, второй кн. Кочубея и три