Книга Граф Рысев 3 - Алексей Игоревич Ильин

но, по-моему, ты недооцениваешь мои силы, — тихо заявила Маша.

— Молчи, женщина, не выставляй своего мужчину изнеженным созданием, которое слабее тебя, — я поднял палец вверх.

Учитывая, что тот огромный панцирь я таскал в одну харю, неудивительно, что так выдохся. Маша же переглянулась с Жу-Жу и обе хихикнули. Фыра же носилась по коридорам, весело пофыркивая. Она, как и я, радовалась тому, что этот странный медовый месяц, наконец-то, закончился.

На лестнице появился Вискас и кивком головы показал, что транспорт готов.

— Всё, поехали. Разборы полётов потом, — и я направился вниз, чтобы уже попасть, наконец, домой.

Глава 23

— Женя, я рада, что могу подойти к тебе и взять за руку, — я распахнул глаза и увидел подходящую ко мне красавицу с рыжевато-пегими волосами.

Огромные зелёно-жёлтые глаза смотрели немного снисходительно. Она шла очень мягко, но оставалось впечатление, что подкрадывается, на мягких лапах. На ней было надето весьма откровенное платье, которое того и гляди, свалится с неё, обнажив прекрасное тело.

— Оно не свалится, — проговорила она с лёгкой полуулыбкой. Странно, я думал, что мысли невозможно прочесть. Неужели я настолько предсказуем и подобные мысли у меня на лбу написаны? — Это платье специально так сшито, чтобы создавать иллюзию того, что вот-вот упадёт. Мужчины любят верить в подобные иллюзии.

— А женщины?

— Женщин они больше раздражают. Ведь внимание практически всех приковано к этому платью, в ожидании пикантной сцены. — Она крутанулась вокруг своей оси. — Ну, и как ты меня находишь?

— В виде рыси ты мне нравишься больше, — ответил я, оглядываясь по сторонам. Я опять находился в том странном помещении в облаках, где передо мной предстали боги.

— Неужели я настолько не в твоём вкусе? — она прищурилась и провела длинным ногтем по моей щеке.

— Ну, почему же, — скорее, по привычке, я окинул её раздевающим взглядом. — Я реалист. Зачем доводить себя напрасными надеждами и мечтать о несбыточном?

— Странно. Художник, и вдруг реалист. Разве тебе не положено быть мечтателем? — она приблизилась и теперь стояла совсем близко. Так близко, что я ощущал тепло её тела.

Как и в прошлый раз на мне были надеты пижамные штаны. Сначала я немного замёрз, но сейчас мне стало жарковато.

— Возможно я неправильно представляю себе, что такое быть художником? — спросил я. Наши губы практически соприкасались. Она была высокой, а высоченный каблук позволял быть того же роста, что и я.

— Ты вообще не представляешь, что такое, быть художником. Женя, ты никогда об этом не задумывался. Ты просто им являешься. — Прошептала она, а я закрыл глаза, ожидая, что последует за этим. Поцелуй был очень легкий. В нём не было страсти. — Когда-нибудь, мы, возможно, попробуем, что из этого может получиться, — она тихонько рассмеялась и отошла в сторону.

— Если ты скажешь, зачем, это делаешь, я буду благодарен, — открыв глаза, я наблюдал за ней.

Зрение играло со мной злую шутку, потому что, чем дальше она отходила, тем чаще её силуэт казался размытым и сквозь него проступала рысь. Помотав головой, несколько раз закрыл и открыл глаза. Кажется, всё пришло в норму, во всяком случае это мельтешение образов больше меня не доставало.

— Ты воссоздал пентакль разума. — Понятно, ответа на свой вопрос я не получу. Но послушать про символ, который сумел дорисовать на изнанке, я был не против.

— Значит, у этой картинки есть название?

— Есть, и это не просто безобидная картинка. — Рысь, стоящая ко мне вполоборота, резко развернулась, так, что блестящая грива её волос взлетела и расплескалась по обнажённым плечам. — Если ты найдёшь хорошего мастера, который сумеет создать на основании рисунка артефакт, то сумеешь использовать некоторые его свойства.

— Какие свойства, и как я смогу это сделать? Я не универсал и не маг разума. — Возразил я ей.

— Эта дрянь, Амара, оставила на тебе свою метку. И даже я, являясь твоим тотемом не могу её убрать, — теперь она почти шипела.

— Мне тут одна птичка прочирикала, что у тебя с этой дамочкой вышла ссора. Это, между прочим, подло с вашей стороны. Вы же делили меня. Правда, для разных целей, но не суть, не будем в эту тему углубляться. А свои разборки устраивали в моё отсутствие. Это нечестно. Надо было в таких открытых купальниках в грязи… И, чтобы я всё это видел.

— Женя, ты когда-нибудь договоришься, — предупредила Рысь.

— Что? Даже у приговорённых к смерти есть последнее желание. От вас же я не знаю, чего ждать. Вы же мне не говорите, какого хрена вам всем от меня надо! — Я посмотрел на неё, гордо вскинув голову. Она мне её скоро открутит за такое непочтение. — Что с пентаклем можно сделать и как мне поможет эта замечательная метка на щеке?

— Ты сможешь кратковременно связываться с любым разумным, вызывая в голове его образ и пропуская его через артефакт. Примерно, как Амара связалась с тобой. Это больно, неприятно, и должно применяться в исключительных случаях.

— Неплохо, — я приподнял бровь. — А инструкция по применению этого артефакта будет?

— Сначала, найди мастера, — фыркнула Рысь. — Ну, а потом поэкспериментируй. Точных инструкций тебе никто не даст. Хотя, можешь спросить у Амары. Она с удовольствием тебя проинструктирует.

— Нет уж, спасибо, — я содрогнулся, представляя перспективу новой встречи с той дамочкой. — Я как-нибудь сам справлюсь.

— Что же, это правильный выбор. — Резюмировала Рысь.

— А ты что не могла от неё раз и навсегда избавиться? — я недоверчиво посмотрел на богиню.

— С существом десятого уровня изнанки очень непросто справиться даже богам. Единственное, что может её убить быстро и наверняка — это длительное пребывание на низших уровнях и в реальном мире. Так что, ты, скорее всего с ней больше не встретишься, если, конечно на десятый уровень не полезешь.

— Что мне там делать? — я пожал плечами. Наваждение прошло, и я снова начал замерзать.

— Хорошо, — она наклонила голову, рассматривая меня, а потом выпрямилась и проговорила деловитым тоном. — А теперь, к делу. На каком этапе картина?

— Э-э-э, — протянул я. — Ну-у-у. Я работаю над ней.

— Женя, я прекрасно знаю, что ты чем только не занимался в последнее время, даже точную копию пентакля разума воссоздал. Но ты ни разу даже не приблизился к холсту. — Ласково проговорила Рысь.

— У меня кризис, — я попытался оправдаться. — Совершенно не представляю себе, как должна выглядеть эта картина. Я не вижу на ней твоих приятелей, в каком бы обличье они ни были. Можно сказать, что у меня нет вдохновения.

— Так, найди его! — рявкнула Рысь. — Мне надоело нелепо оправдывать тебя. Займись уже, наконец, делом! А не тем, чем ты в последнее время занимаешься.

* * *

Я резко открыл глаза и сел в кровати. Как же меня уже задрали эти ночные выдёргивания непонятно куда. Иди, Женя, работай. Как я буду работать, если не понимаю, что делать? Я не понимаю, как их всех разместить на картине, чтобы никого не обидеть ненароком. И ведь видел-то я далеко не всех. А вдруг кто-то их обделённых зло затаит. Не на них, на них опасно наезжать. На меня. Я-то всего лишь человек, и вряд ли смогу справиться даже со слабым божеством. Так как…

И тут до меня дошло, как именно должна выглядеть картина.

— Женя, — Маша уже в какую ночь просыпалась из-за меня. Она вообще очень чутко спала, реагируя на многие мои телодвижения. — Что-то случилось?

— Нет, маленькая, спи. Я буду в кабинете. Мне нужно кое-что доделать.

Встав и накинув футболку, не меняя пижамных штанов, я пошёл к картине. Долго смотрел на неё. Настолько долго, что изображение поплыло перед глазами, выстраиваясь во вполне законченное произведение. На этот раз я даже успел почувствовать, что падаю в какой-то транс, прежде, чем потянуться за красками и кистями.

Не знаю, сколько прошло времени, наверное, много. Какая-то свободная часть моего мозга отмечала, что дверь в кабинет несколько раз открывалась и появлялись то егеря, то Маша, а один раз заглядывал дед. Но моё внимание было целиком и полностью поглощено картиной.

Пару раз я замечал, как по полотну пробегает волна странного синего пламя. Оно запекало краску, создавая совершенно причудливые формы, не влияя на холст.

Наконец, я нанёс последний штрих, и опустил руку с кистью. Палетка с красками полетела на стоящий передо мной стул, а я стоял и смотрел на то, что у меня получилось. Это было странно. Это была очень странно, но, даже на меня производило