Книга Соавторы - Светлана Васильевна Волкова

убиваю вот время. Но купила Апдайка, пойду в зал ожидания и нырну в чтение.

– Нашла, что читать! – фыркнул Лёшка. – Твой Апдайк тебе и без того голову замусорит! Лучше бы журнал дамский купила. «Космополитен» какой-нибудь, всё в дороге не тяжёлое чтение.

Мы поболтали ещё немного, и мне стало легче от того, что я поговорила с живым человеком. С ним, с Лёшкой, с живым. Мне стало в очередной раз стыдно, что я с удовольствием «мочила» его в прошлых своих текстах. Но так, наверное, надо было. Чтобы он возродился в моей жизни живым.

– Маш?

– Что?

Я вдруг отчётливо поняла, что он сейчас скажет.

– Слушай… Давай встречаться. Ну, без обязательств, конечно… Просто. Ну, ты выросла, мне интересно тебя такую всю новую…

– Трахнуть?

– Ну и это тоже.

Сколько раз я мечтала это услышать, сколько бессонных ночей когда-то фантазировала, писала диалоги к сценарию подобного разговора! У меня, кажется, было вариантов двадцать или тридцать, что я отвечу, если когда-нибудь, когда-нибудь…

– Нет, Лёш.

– Ты уверена? Ведь я знаю, у тебя никого.

– У меня есть любимый, если тебе это важно. Просто прими это. Всё, будь здоров.

Я повесила трубку и почувствовала себя невероятно лёгкой. Господи, да у меня за сутки мир перевернулся в самом настоящем цирковом кульбите. Отец… Белка… Славик… Лёшка…

В кафе витал запах яблока с корицей. Белкин запах…

Я вышла на улицу. Встречные прохожие на Невском разглядывали меня и улыбались краешками губ. Случайно заметив своё отражение в отмытой до блеска витрине ювелирного магазина, я поняла, что вызывало их улыбку: волосы мои стояли дыбом, и в комбинезоне я походила на всклоченного мультяшного героя. Кого-то из «Чип и Дейл», наверное.

* * *

На Московском вокзале было суетно и пестро. Я валилась с ног, потому что из шести часов, остававшихся до поезда, пять я фланировала по городу, от площади Восстания до Фонтанки, от Фонтанки до Крюкова канала, потом на Мойку, на Неву, на Стрелку Васильевского острова и обратно через весь Невский снова к площади Восстания и Московскому вокзалу.

До поезда оставался час, и в голове наконец-то было пусто до степени раскатистого эха. Я знала, что может вылечить мою голову: из сложных мыслей и стресса надо выходить ногами. И когда усталость будет валить с ног – вот тогда ты почувствуешь, что мозг вычищен до скрипа отмытой посуды.

Но только стоило плюхнуться на неудобный стул в зале ожидания, как тут же полезли мысли об отце. Я почувствовала такую острую несправедливость, что его не было в моей жизни, что он отсутствует даже в моих воспоминаниях, а это, наверное, самое важное – воспоминания, а я вот обижаться не могу на него, мама, ведь невозможно обижаться на того, кого совсем не знаешь… Несправедливость, да, мама, несправедливость. Моя жизнь – жизнь без него – сложилась, в общем-то, чего кривить душой, неплохо. Так, во всяком случае, хотелось думать. А какой бы она оказалась, если бы в ней было место отцу? Живому, не мёртвому…

И до нестерпимости в этот самый момент захотелось позвонить маме.

Я даже достала телефон и покрутила в руках. Ну же, Машка, сделай это! Набери маму! Я дотронулась пальцем до экрана, и тут же возник перечень исходящих и входящих вызовов за последнюю неделю. Белка. Белка. Белка.

Моя жизнь, мама, это Белка. Если бы ты знала, мама, как больно её терять.

Я попыталась представить её, четырнадцатилетнюю, беременную. Её, пятнадцатилетнюю, рожающую. Её, одинокую, преданную парнем. Её, предающую. И её, двадцатидвухлетнюю, сегодняшнюю, сожалеющую об ошибках юности, хранящую от всех свою тайну, в которую ненароком залезла я… Сердце разрывалось от жалости к ней, и так остро захотелось услышать её голос, что я готова была простить ей всё на свете.

Но набрать её я не решилась.

Я убрала телефон и вдруг кожей ощутила, что на меня кто-то смотрит. Я подняла голову и увидела прямо перед собой долговязого парня с бородкой визиря из какой-то восточной сказки. Бритая голова в капюшоне толстовки, бандана с черепушками на шее и огромный оранжевый рюкзак довершали отдалённо-знакомый образ.

– Приветы. – Он плюхнулся в кресло рядом.

– Привет. – Я напрягла мозги, усиленно пытаясь его вспомнить.

– Ты ведь Маня Келдыш? Или это псевдоним?

– Нет. Настоящее имя.

– Круто. Повезло. Хороший лейбл.

Парень достал из кармана мятные сосульки, предложил одну мне и, кинув себе в рот сразу несколько штук, принялся меня разглядывать, не стесняясь.

– Классный комбез. Ты стильная.

И я его вспомнила. Он писал рассказы, печатался в сборниках, иногда в толстых журналах, прыгал из жанра в жанр, от фэнтези и хоррора до мейнстрима, «тискал» (как сам выражался) статейки на какой-то невразумительный новостной канал и бесконечно терроризировал нашего единорожного издателя очень плохими романами, написанными якобы от лица девочки-подростка. Имени его я не помнила, фамилия была Мокрицын. В редакции его за глаза называли «Тутовый Шелкопряд», потому что в текстах у него в каждом абзаце было слово «тут». «Тут герой побежал…», «Тут героиня поняла…», «Тут у чёрного рыцаря заржал конь…» Редактор мучился с ним, вычищая эти «туты», и почему его вообще печатали, оставалось для нас с Белкой загадкой. За эти «туты» он и получил прозвище, и, на мой взгляд, было бы неплохо ему взять такой псевдоним, потому что «Мокрицын» – явно хуже.

– Слушай, Мань, а ты вообще куда исчезла?

Тутовый Шелкопряд уставился на меня и даже изобразил сочувствие на лице.

– В смысле? Я никуда не исчезала.

– Тут все пишут, а тебя давно не видно – не слышно.

– А… Мы роман с Закревской пишем. Почти закончили.

– Закревская молодец. Не знал, что вы теперь порознь. Все как-то привыкли, что вы соавторы.

– Порознь? – Я чуть не подавилась мятной сосулькой.

– Тут она, по слухам, сценарий крутой написала. Тиснула его уже «Глобусу». А ты куда запропала?

– Какой сценарий?

– Да я толком не знаю. Тут знакомый скаут из вашего бывшего издательства слил инфу. Про маньяка сценарий. А вы что, даже не общаетесь, если не знаешь?

– Постой. – Я перевела дыхание. – Как сценарий про маньяка?

– А что ты так взволновалась? Экранизация, кажется.

– Экранизация чего? Роман про маньяка мы пишем с ней вдвоём, и его будут печатать в «Пандоре».

– Ну не знаю. – Он протяжно зевнул. – Это же сценарий, не роман. Мне рассказывали, там триллер у неё про врача, который ку-ку оказался. А прикол знаешь в чём? У главного продюсера фамилия Платонов, ну а у Закревской маньяк этот тоже Платонов. Прикинь? Тут ей и ввернули,