Книга Конец эпохи - Юрий Ра

противопожарным соображениям. Я очень его хотел установить в мастерской. Не судьба. Телефон провели не отдельный, а на блокираторе. Есть такое страшное устройство, дающее возможность двум абонентам пользоваться одним номером. Когда звонят тебе, то кто первый трубу взял, тот и разговаривает. Второй ничего не слышит. А если звонишь ты, то твой клон вообще не при делах. И еще, когда один на связи, второй абонент заблокирован.

Вы будете смеяться, но первым, кому я позвонил, был Родимцев. Дядька меня или забыл, или потерял. Родители с квартиры уже съехали, телефонный номер сдан. Искать меня негде, спросить не у кого. Ну и еще один нюанс есть.

— Добрый вечер, Илья Борисыч! Это Милославский.

— Привет, пропащая душа! Мы тебя потеряли. Где ты?

Без подробностей дал ему расклад по своему нынешнему состоянию и занятиям, похоже, впечатлил фотографа.

— Интересно живешь, Жорж. А я же так и не занялся твоей просьбой, как-то всё некогда было и не к слову.

— Ну и не о чем печалиться. Мне сейчас не до прекрасного. У вас как?

— Всё по-старому, хвастаться нечем. То поработаю за деньги, то для души. После последней выставки стали приглашать почаще на официальные мероприятия, кое-что из старого оказалось востребованным. Обычное дело, засветился, пользуйся.

— Это да, реклама двигатель всего. Илья Борисович, запишите мой рабочий телефон, если чем могу пригодиться, звоните!

— Ты уже своим телефоном обзавелся. Молодец. Кабинет персональный тебе не выделили?

— Нет, кто мне его даст? Сам себе взял.

— Почему я не удивлен? Молодец, что позвонил. Всего хорошего, Жорж!

— Пока, Илья Борисович.

Что и требовалось доказать. Кроме хороших отношений с Родимцевым пока никаких интересных дел. Отношения тоже хорошо. Интересно, он догадается дать мой номер Онегину? Большой уже, должен уметь слушать между слов.

— Алло, Иван Дмитриевич здравствуйте! Милославский у аппарата! Запишите мой новый номер.

— Женя дорогая, привет! Бери ручку в ручку, пиши мой номер. Да, в кабинете у себя на базе поставил. И занавески повесил. Понял, дурак.

— Маша, добрый день! Товарищ Саенко трубку не берет, положи ему на стол мой номер телефона на базе, диктую. Ну потеряешь, значит потеряешь. Михаил человек не вспыльчивый, ничего тебе не скажет. А что он подумает про тебя, нас не касается.

Позвонил всем, чьи номера знал. Детство, скажете. А вот и да. На этом телефоне даже тетриса нет, по нему кроме как позвонить, никакого развлечения. Звонок! В дверь звонит кто-то, я обычно дверь запираю от всяких, еще и глазок поставил, вдруг открывать не захочется. Одна беда, чтоб принять решение открывать дверь или нет, нужно идти к это самой двери. А раз дошел уже, чего бы и не открыть. Этого типа я не знаю, да и фиг с ним. Чай не в Нью-Йорке живем, тут ни Черные Пантеры, ни прочие террористы не выживают — холодно.

Дурацкий глазок мне подсунули, он не смог определить национальность посетителя. А то бы я дверь не открыл — не люблю цыган.

— Добрый день. — В данном случае я не пожелал этого незваному гостю, я просто его уведомил, что у меня день добрый. А уж какой я окажусь, время покажет.

— Э-э, малой! Старшего позови.

— Мне излагай, крупный.

Посетитель крупным не был, даже чуть пониже меня, но шире в плечах, понятно-дело, взрослый дядька, матерый. Кожаная куртка по местным реалиям подчеркивает уровень нетрудовых доходов, золотые или как-золотые цацки на пальцах должны окончательно убедить любого в солидности гражданина. Грязные волосы свисают из-под кожаной кепки — кто видел одного цыгана на понтах, тот видел их всех.

— Ты не понял, пацан, старшего позови. Есть тут кто у вас, с кем говорить можно?

— Ты водички захотел попить или погадать? Иди болезный, сегодня тут не подают.

Крепкий такой цыган, он мне сразу показался серьезным противником. То есть я как раз ему не противник, а он вполне. Дядька просто распахнул придерживаемую мной дверь, а я уже внутри в двух метрах от входа сижу на полу задницей. И он внутри. Ну как так? Ведь не трогал никого, радиолу починял.

— Я тебя, малявка, сильно бить не буду. Я твоим старшим скажу, что нехорошо бросаться в честных людей палками, а потом накажу, как положено. Эй, есть кто тут?!

И всё сразу встало на свои места. Работодатель пришел осматривать производственную площадку, на которой его подчиненные чуть не получили производственные же травмы. Сам бы так сделал. Но я всё равно не удержался и заржал.

— Дядя, ты где честных цыганок видел? Вы же сиську сосете ползунками и уже впитываете вашу воровскую науку.

— А ты их за руку ловил? — Повелся на подначку идиот. Кто ж с профессиональными комсомольцами спорить берется?

— Если бы я за руку поймал, то сразу пальцы пообламывал бы на всякий случай. Дядя, ваш народ живет зря, вы ж как вши.

— Ты сам нарвался, падла!

Явно нож в кармане, но решил, что подростка и так затопчет. У него же все козыри на руках, а у меня только кистень. Не моё это всё, комсомольцы не дерутся. Первое дело в любой драке — отойти в сторонку, может рассосется. Не рассосалось, бей! Правый локоть, левое колено, правая ключица! Отскочил! Две секунды всего прошло, а уже передо мной пострадавший: правая висит плетью, на левую ногу припал, левой рукой пытается нож достать из правого кармана, а никак. Ничего, дядя, успеешь ты еще меня сегодня порезать! Отскакиваю еще назад, из зала хватаю палку — станцуем цыганочку. Я вслух это сказал? Сорри, его аж перекосило, с одной левой на меня ринулся, как мог. Палка чем хороша, лупи по макушке во всю дурь, скорее палку сломаешь, чем череп треснет. Но кровь будет, это да. Хорошо лежит, на животе как по заказу.

Достаю из кармана нож-выкидуху, протираю лезвие на всякий случай, мне чистое нужно, ну и рукоятку заодно. Теперь его пальчики шлепаем, беру тряпочкой: рубашка хррр, чуть он мне грудь не располосовал! По левому предплечью вскользь — достал-таки ирод! Нож в строну, руки ремешком фиксирую сзади. Номер я помню наизусть — 02. Алло, милиция! Вооруженное нападение, проспект Ленина восемьдесят семь дробь семь, преступник задержан, ждем наряд. Инструктор обкома ВЛКСМ Милославский. Ранение несерьезное, здоровью не угрожает.

Глава 21

Штурм базы

— Развяжи, сука! Хуже будет! — Очнулся душегуб, пойду пообщаюсь, может что интересное скажет в плане своей групповой принадлежности.

— Чего шумишь, работать мешаешь. Лежи, отдыхай!

— Руки развяжи, пока не убил нахрен!

— Не, посмотрю, как