Книга Курсом зюйд - Елена Валериевна Горелик

возникала опасность приближения чумы. Рядом с городами указом повелевалось создать по «чумному бараку», куда надлежало помещать людей с симптомами болезни — те подробно в указе перечислялись. Поощрялись крестные ходы с обязательным окуриванием ладаном. Не панацея, конечно, но хоть какая-то профилактика. Тоже совпадение, наверное, но то тут, то там каким-то монахам и богомольцам стали являться в видениях святые, которые советовали «можжевельник с ладаном воскурять в домах, да с молитвою Пречистой Деве, да в банях ежедневно париться с тем же можжевельником и ладаном». Клялись, что поможет.

А коты и кошки без всяких указов с давних времён обитали в русских деревнях, охраняя амбары от грызунов.

Россия в самое непростое для себя время готовилась встретить болезнь, от которой до сих пор не знали спасения. И плевать было русским на дружный хохот, поднявшийся в европейской прессе. Какие крысы и мыши? Все просвещённые люди знают, что чума — от тяжёлого запаха, и вообще это кара Божия.

Отвечать не стали: недосуг. Пусть жизнь сама всё расставит по местам.

3

Чума внесла свои коррективы и в Крыму, где головной корпус армии добивал остатки ханского войска.

Отправляясь в поход, Девлет-Герай менее всего ожидал, что в итоге придётся не добычу считать, а последних оставшихся ему верными воинов. Притом, не где-нибудь, а в Кырыме. Пока он был силён и пользовался поддержкой падишаха, вся эта сволочь, что нынче разбежалась по улусам, слушалась его беспрекословно. Но стоило потерпеть поражение… И от кого! От царя московов, который раньше пусть неявно, но продолжал платить «выход» в Орду. Как иначе можно было назвать бесконечные выкупы за пленных. Теперь часть мурз, и даже царевич Каплан-Герай сами в плену. Девлет и его сын Мехмед едва избежали этой участи. Но самый большой удар ждал их на родине.

Разбежавшиеся приспешники — это было бы полбеды. Девлет-Герай бросился в Кафу к сераскиру Али-паше, зная, что османы держат в этой крепости трёхтысячный гарнизон, распределив остальные четыре тысячи аскеров по иным гаваням Кырыма. Именно Али-паша и сообщил хану о чумном поветрии, которое пока ещё не вышло за пределы Речи Посполитой, но угрожало в любой момент поразить и воинов Аллаха.

— Благодари Всевышнего, о великий хан, что ты, едва избежав одной опасности, так же разминулся и с другой, — сказал сераскир, попивая крепко заваренный кофе. — Что московы? Они пришли и уйдут. Им не удержать Кырым, даже если они разграбят его в отместку за твой поход. Повелитель правоверных будет сильно разгневан, если с наступлением осени царь не покинет пределов твоих владений. Знаешь, что это означает?

— Это означает войну с московами. Но где мне взять ещё одно войско взамен утраченного, чтобы присоединиться к походу падишаха, когда он объявит о войне? — удручённо вопрошал хан. — Этот шелудивый пёс, царь Пётр, перебил три четверти моих воинов. Он захватил посла шведов. В плен попал даже кое-кто из франков, хотя я берёг их как зеницу ока.

— Плохо, что они попали к урусам, — покачал головой Али-паша. — Они могут начать болтать лишнее… Впрочем, всё в руках Аллаха. А где твой родич Каплан-Герай?

— У царя московов, — хан сказал это, словно плюнул. — У Каплана не хватило ума пробиваться к моему бунчуку, я видел, как его окружили, выбили из седла и связали. Теперь царь Пётр возит этого малоумного за собой по Кырыму и тот показывает ему все слабые места нашей обороны. Так они и Бахчисарай скоро возьмут.

— Всё в руках Аллаха, — повторил Али-паша, воздев очи горе. — Ступай в свои покои, о великий хан. Ни ты, ни я ничего не можем поделать с войском московов, что вторглось в твои владения. Всевышний решил за что-то наказать нас, послав это испытание.

— Разве ты не прикажешь своим аскерам выступить вместе с моими всадниками…

— Если я отдам такой приказ, то вскоре не будет ни меня, ни тебя, ни моих аскеров, ни твоих всадников, — грустно усмехнулся Али-паша. — Смирись, о великий хан. Предстоящая большая война стоит малой жертвы.

— Малой жертвы? — Девлет задохнулся от возмущения. — Больше тридцати тысяч воинов погибло в один день — это малая жертва?

— Твои утраты будут возмещены сторицей, когда падишах обрушит свой гнев на московов. Рынки Кафы уже в будущем году снова переполнятся невольниками. А воины… Пройдёт немного времени и в сёдла сядут нынешние мальчики. Будет кому приводить ясырь на продажу…

Этот воистину исполненный мудрости разговор двух воинов не состоялся бы вовсе, если бы их ушей достигла интересная новость. А именно — дозорные на Арабате, проскользнув между русскими разъездами, увидели в море паруса. Но то не был флот правоверных: корабли шли от Азака, утраченного одиннадцать лет назад. Знай Али-паша об этом, он куда более серьёзно отнёсся бы к письму, что передал ему посланник царя Петра.

И тогда события могли бы пойти несколько иным путём. Но в том-то и беда, что слишком медленно тогда путешествовали новости. Когда Али-паша получил эту весть, хан Девлет-Герай уже покинул Кафу и двинулся с остатками своего воинства защищать свою последние твердыни — Карасубазар, Ак-Мечеть, Бахчисарай.

Та ещё твердыня Бахчисарай… Кочевники за многие века после Чингисхана так и не научились строить крепости, которые могли бы создать проблемы серьёзному войску. Крымчаки слишком полагались на свою естественную защиту — выжженную и обезлюженную степь Дикого Поля. Али-паша уже предвидел исход этой драки и крепко думал над ещё одной новостью. Вернее, письмом повелителя правоверных, который предписывал ему при первых же признаках приближения войска московов садиться на корабли и уводить свой экспедиционный корпус в Синоп. Очевидно, в Блистательной Порте тоже подумали, что сейчас не время для драки с московами. Позже, когда вернутся армии из похода в страны неверных.

И падишах тоже не верил, что царь задержится в Кырыме. В Истанбуле полагали, что у него не хватит сил и припасов, чтобы удержать завоёванное.

4

— Черти бы его драли, этого Девлетку… Скачет, словно блоха, ещё попробуй его поймать.

Алексашка ругался, на чём свет стоит. Казалось бы, сколько того Крыма, а беготни за ханом больше, чем год назад за шведами побегать пришлось. И шведов они тогда переловили — в отличие от прыткого хана.

— А поймать надобно, — сказал государь. — Он мне как заноза в седалище. Не изловим — будет беда. Уйдёт на Кубань, поднимет тамошних татар на набег.

— Что ж он сразу на Кубань не явился?

— Потому что дурак. На его месте я бы после афронта сразу туда помчался. А он побежал добро спасать да туркам плакаться.

— Дураков и в алтаре бьют, мин херц.

— То-то же.

Они получили известия, что Девлет-Герай собирает войска у Карасубазара[36], и двинулись туда. Но когда новости о приближении русской армии достигли ушей татар в точке сбора, они очень быстро оттуда…рассредоточились. Хан бросился к Бахчисараю — как-никак столица ханства. Попытался засесть там, организовать оборону. Но именно там однажды утром он обнаружил, что исчезли его европейские инструкторы. Видимо, они что-то подозревали и решили на всякий случай дать дёру. Ловить их? Может, хан и попытался бы, если бы не неотвратимо приближавшееся русское войско. Драгуны то и дело перехватывали небольшие отряды крымцев, пытавшиеся просочиться в различных направлениях, под угрозой оказался и сам хан, и его сын, и ближайшие сподвижники.

Что ему оставалось делать? Только одно: искать гавань и готовый к отплытию в Истанбул корабль. Ближайшая бухта как раз находилась в последнем городе, ещё подвластном Девлету — Ахтиаре[37]. Ак-Мечеть[38], кстати, тоже пришлось сдать практически без боя.

Хан рассчитывал, что русские надолго застрянут в богатом Бахчисарае, грабя его. Но он плохо знал Петра, который пресёк подобные поползновения на корню, приказав без пощады расстреливать мародёров. Оставив в ханской столице комендантом генерал-майора Келина, государь отправился следом за ханом — верхами, с одними лишь драгунами.

Вот тогда-то Алексашка и начал ругательски ругать этого «бегунка». И то сказать — гоняли они беглого хана без устали, не спавши уже третьи сутки, почти столько же не вылезая из седла. Гоняли — а поймать не могли. Он здесь каждую ложбинку знал, а русские сюда впервые за несколько столетий пришли не как полон на аркане, а как солдаты собственной армии.

Меншикова удивляло необыкновенное спокойствие государя. Сам же говорит: коль не изловят хана, тот с Кубани