Книга Тоннель без света - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эту тропу, поди, как свои пять пальцев знаете?
– Да уж, выучил за восемь лет. Это начальный уровень, всего лишь проверка на выносливость. Захочет человек что-то посложнее – пожалуйста, дважды пройдет со мной этим маршрутом, а там посмотрим, кто он, чем владеет – физическими качествами, морально-волевыми, поможет ли в трудную минуту. Эгоисты в горах не нужны, тут важен дух коллективизма. Есть и другие тропы – но они стартуют от Камышловского водопада, уходят в глубь Илимского кряжа. Там и пропасти преодолеваем, и на скалы с альпинистским снаряжением поднимаемся. Запись осуществляется за месяц. Люди отпуска берут, отгулы – за выходные никак не управиться. Такие походы – нечастые, в основном в летнее время.
– Несчастные случаи бывают?
– Не летальные, слава богу. Под моим руководством их точно не было, иначе не ходил бы этими крутыми маршрутами. Так, пара растяжений, один перелом – слава богу, что на завершающем отрезке пути, донесли человека до города…
– Маловато туристов-то? Или это с пожаром на «Ониксе» связано?
– Да, видать, и это повлияло, – Васильченко посмотрел как-то странно, взгляд не задерживал. – Пункт сбора у нас на спортивной площадке в конце улицы Пархоменко. Четверо не пришли – записались и не пришли. Еще один – кажется, Терехов его фамилия – прибежал без вещей, извинился и был таков. От него и узнали, что в учреждении «Оникс» пожар. Коротнуло вроде в проводке, но ситуация под контролем, пожарные делают свою работу. Когда мы на Пархоменко собрались, там уже больше часа горело…
«Значит, успел устроить пожар, сбегал домой, переоделся – и на сборный пункт», – мысленно отметил Михаил.
– И вы не отказались от похода в горы?
– Не нашел оснований, – пожал плечами Васильченко. – Люди, оставшиеся со мной, не имеют отношения к «Ониксу», это не их проблема. Ликвидировать всем миром последствия несчастного случая – дела давно минувших дней, сейчас такое не практикуется. Работают специалисты. Нам сказали, что ничего страшного, пострадавшие есть, но немного, полыхнуло после окончания рабочего дня. А почему вы интересуетесь, товарищ Кольцов?
– Самому не по себе было, когда зарево увидел, – признался Михаил. – Мысли черные в голову полезли. Ладно, всякое случается, короткое замыкание у людей разрешения не спрашивает… Знаете кого-то из этих людей? – кивнул он подбородком на цепочку туристов, ползущих по тропе. – Ходили с ними в горы?
– У двоих вроде лица знакомые, – допустил Васильченко. – Вон, у Дениса, который с фотоаппаратом, и у того рослого, Владимира, кажется. Возможно, ходили с ними когда-то, почему нет? Давно это было, годы прошли. Но могу и ошибаться, много людей за эти годы перевидал. В горы ведь ходят не только те, кто альпинистом хочет стать. Разные причины. С женой поссорился, от работы отвлечься, лишние кило сбросить…
– Часто отказываете людям?
– Ну, справку от психиатра не требую, – Васильченко усмехнулся. – И без справки все видно. Зазнайки, задиры, чересчур самоуверенные, мнящие из себя невесть что – от них предпочитаю избавляться под разными предлогами. Пусть на рыбалку едут, если обстановку надо сменить. Горы не для них. Алкоголю – решительное «нет». Если пьющий, сразу вижу. Если от случая к случаю, то надо смотреть. С собой в горы – никакого алкоголя. Увижу, что прикладывается человек к фляжке, – пусть топает обратно. С этим поблажек не бывает. А почему спрашиваете, товарищ Кольцов? – Васильченко прищурился, осторожно покосился на идущего рядом человека. – Вы странные вопросы задаете. И сами довольно странный, взялись непонятно откуда, экипировка у вас… скажем так, хромает, на горы смотрите, как на волка – не любите вы горы, верно? Явно не по зову сердца пошли. И то, что вы работаете снабженцем – позвольте усомниться. Не похожи вы на снабженца, товарищ Кольцов, не та у вас манера, порода, если угодно. Вы присматриваетесь к моим людям, словно что-то замышляете…
– Комитет государственной безопасности, – решился Кольцов, убедившись, что никто их не подслушивает. – Не меняйтесь в лице, Дмитрий Карпович, ведите себя естественно. Удостоверение покажу, но только когда останемся одни. Верьте на слово. Один из этих людей опасен. Не знаю, кто… да, такая вот смешная штука – не знаю. Но хочу узнать и отконвоировать его обратно в Кыжму, пока не зашли слишком далеко. Как выявить преступника, пока не знаю. Когда он почувствует себя загнанным, может пойти на все. Не задавайте вопросов, так сложилась ситуация – я один, личность предателя Родины неизвестна, а подкрепление то ли будет, то ли нет. Сможете не выдать себя и меня заодно?
– Ну, артист из меня хреновенький… – Васильченко немного побледнел, как-то съежился.
– Забыл сказать, Дмитрий Карпович, я не сумасшедший, и лечебница по мне не плачет. Преступник может быть вооружен. Он не тот, за кого себя выдает. Есть подозрение, что именно он устроил пожар в «Ониксе».
– Вот же угораздило, мать его… – шепотом выругался Васильченко. – От меня-то вы что хотите?
– У вас есть рация?
– Нет… и не было никогда.
– Вам не кажется это нарушением техники безопасности? В горах всякое случается. Как без связи? А если потребуется эвакуировать пострадавшего?
– Мы ставили этот вопрос перед заместителем председателя горисполкома – получили ответ, что вопрос не актуален. Маршрут считается безопасным, средства связи не требуются… И это действительно так, в последние годы происшествий практически не было.
– И вдруг появилась необходимость… Ладно, не будем толочь воду в ступе. Присматривайтесь. Но не переусердствуйте. Ведите себя натурально. Для этого не требуется большой артистичности, достаточно выдержки.
– Дурдом какой-то… – буркнул Васильченко. – Простите, товарищ, крик души…
– Понимаю, Дмитрий Карпович, ситуация нестандартная. Надеюсь с вашей помощью из нее выпутаться.
Мерно колыхались спины идущих впереди людей. Исподлобья глянула через плечо Люба – хотела выжать улыбку, но передумала. А может, не удалось. Обернулся Субботин, про-кричал:
– Эй, тренер, почему отстаете? Намекаете на привал? Так мы еще не выдохлись, готовы идти! – Он мазнул взглядом идущего рядом с «тренером» майора, отвернулся. В глазах блеснуло что-то недоброе. Или почудилось. Когда натянуты нервы, любое действие расцениваешь как улику!
– Кто же ты, товарищ? – бормотал про себя Кольцов. – Проявись, выдай себя чем-нибудь.
Васильченко побледнел, потом покрылся пунцовыми пятнами – создалось ощущение, будто он что-то знает, но не решается сказать. Стукачество в советском обществе не приветствуется. Половина населения стучит на другую половину, а все равно считается позорным…
– Держу пари, Дмитрий Карпович, это и есть Зуб Фараона! – звонко выкрикнул Артем Троицкий и некультурно ткнул пальцем.
Все дружно ускорились. Васильченко взял себя в руки, пошел на обгон. Когда подтянулись отстающие, он уже стоял на краю обрыва с деловой миной.
– Ух ты, красотища-то какая! – сказала Люба.
– Ага,
