Книга Чудовище Темного леса - Юлия Александровна Пульс

Только ему он позволил тебя забрать в дом, а потом ускакал обратно в лес. Эми твоя тоже озверела. Лежит третьи сутки под дверью покоев. Рычит. Никого к себе не подпускает. Ничего не ест и не пьет. Скулит по ночам. Ну, я пойду, сообщу Люцию? А то наругает.

— Иди, Северия, — нехотя отпустила я девушку.

Как только дверь распахнулась, в комнату ворвалась собака. Никогда я не видела Эми такой счастливой. С разбегу запрыгнула на кровать и, виляя хвостом, легла ко мне под бочок.

— Здравствуй, милая, — я улыбнулась и погладила мягкую шерстку любимицы, а уже через несколько минут на пороге появился Люций. Сердце мое зашлось и дыхание перехватило. В памяти всплыли картины нашей светлой любви. Все начиналось так красиво, а закончилось… А закончилось ли? Он улыбался тепло и искренне.

— Как же я рад, что ты проснулась, Синти, — подошел к кровати и сел на край. Накрыл мою руку горячей ладонью и заглянул в глаза.

— Я тоже, — шепнула в ответ и внутри все перевернулось. Уже совсем другие воспоминания подкинуло сознание. В нем большой и сильный зверь с любовью прижимал меня к мощной груди.

Глава 39

— Признаться, я даже не знаю, с чего начать, — Люций крепко держал меня за руку. Его дрожь и на мне сказывалась, передавалась трепещущими волнами. Я смотрела в родные глаза и не знала, как унять выпрыгивающее из груди сердце. — Если ты еще слаба для откровенных разговоров, я уйду. Может, пригласить лекаря? Пусть тебя осмотрит? — он засуетился и не знал, что делать, ведь я слишком долго просто смотрела на него и молчала.

— Я прекрасно себя чувствую, — это была истинная правда. Та самая сила, которую выпил проклятый колдун, вернулась в мое тело, когда гад пытался меня убить. Теперь я не нуждалась в услугах лекаря. Более того, сама могла помочь страждущим. Но инквизитору ни к чему об этом знать. Магия все еще вне закона, а разбираться в том светлая она или темная никто не будет. Хватило мне сполна уже одного обвинения в ведьмовстве. Не то, чтобы я не доверяла прежнему Люцию… Хотя… После того, что случилось в моей жизни, проще вообще никому не доверять. — Ты можешь начать с того, как оказался в амбаре.

— С того дня я как раз уже ничего и не помню, — он тяжело вздохнул и виновато пожал плечами, а Эми засопела под одеялом. — Но тетка Тамми во всех красках описала, что вытворял мой двойник, — Люций опустил взгляд в пол, крупно задрожал и побледнел. — И про измены рассказала и про то, как объявил тебя ведьмой и хотел сжечь…

— Надеюсь, вы сожгли этого, — пока подбирала слово, которое могло бы сполна описать колдуна, Люций закивал.

— Да. И амбар вчера снесли, похоронив погреб под землей. Теперь все будет хорошо, Синти. Обещаю, — поднял на меня наполненный надеждой взгляд и душу разбередил. Она заметалась внутри, терзаемая сомнениями. Люций к чему-то ведет, но ходит вокруг да около. Не решается начать важный разговор. Поэтому я вытянула руку из его захвата и сняла кольцо с пальца. Положила семейную реликвию ему в ладонь, возвращая, ведь это не он мне делал предложение.

Люций посмотрел на кольцо и сжал его в кулаке, а потом придвинулся ближе. Так, что наши лбы почти соприкоснулись. Провел кончиками пальцев по моей щеке и его глаза наполнились слезами. Я и сама едва не сорвалась в плач, но сумела сдержать эмоции, ощущая отчаянную пустоту в груди.

— Я люблю тебя, Синти, — прошептал на надрыве, и скупая мужская слеза сорвалась с черных ресниц. И тогда я не выдержала. Обняла его так крепко, как только могла. Зарылась лицом в густые волосы, вбирая их приятный пряный аромат. До дрожи родной, но одновременно чужой. Эти проклятые чувства терзали, рвали меня на мелкие кусочки. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — резанул по сердцу словами, услышать которые я всегда мечтала, а сейчас… Сейчас я ничего не понимала. Все так запуталось, что захотелось обратно в долгий сон забвения. — Не отвечай сразу. Подумай, — трепетно гладил он меня по волосам и теснее сжимал талию, будто перед расставанием.

— Ты говорил с братом? — решилась на тяжелый вопрос и зажмурилась в ожидании ответа.

— Да.

Дыхание оборвалось, и слезы покатились по щекам.

— Значит, ты знаешь, что мы…

— Да, — выдохнул еле слышно. — Я благодарен ему за твое спасение, а подробности вашей жизни в лесу меня не волнуют. Потому вопрос о женитьбе остается открытым. Буду надеяться на положительный ответ, — Люций выпустил меня из объятий и отстранился, чтобы достать из кармана брюк свернутый листок.

Он снова тяжело вздохнул и поднялся с постели. Начал нервно расхаживать по комнате, а я молча за ним наблюдала, покусывая губы. Никогда еще не видела Люция таким потерянным, да и сама пребывала в пограничном состоянии. Больше всего на свете хотела спросить о Лексе, но никак не могла решиться, понимая, что это причинит ему боль. Как мне дальше жить теперь? О беременности знала только я и тот, тело которого сожгли на площади. Как сказать, что жду ребенка от его родного брата?

— Лекс не захотел жить в родовом поместье, — остановился Люций напротив зашторенного окна спиной ко мне. Напряженный весь, будто стрела прошила позвоночник. — Куда отправился — неизвестно. Вычеркнул себя из нашей жизни и попросил никогда его не искать, — подошел к столику у камина и положил на него кольцо. — Я пообещал, что так и будет. А еще, — рядом с кольцом опустил на деревянную поверхность листок, — пообещал передать тебе его послание, — повернулся ко мне лицом и вымученно улыбнулся. — Я буду рядом. Если захочешь поговорить, пришли за мной Северию, — и ушел, плотно закрыв за собой дверь. А я еще долго сидела в кровати без движения, прикипев взглядом к столу. Мысли путались, сплетаясь в тугой клубок. И внутри все замирало всякий раз, когда порывалась встать и подойти к письму. Боялась прочитать слова прощания, ведь не дождался, скотина, моего пробуждения! Сбежал, как подлый трус! Даже в глаза мне посмотреть не захотел, и сказать все в лицо. Записку оставил! Вот же гад!

Внезапно вспыхнувшая ненависть заставила подскочить с места, стиснув зубы до скрежета. Чувство злости на время затмило остальные и стало легче дышать. Размашистым, уверенным шагом я подошла к столу и остервенело развернула лощеную бумагу.

«Синтия,»

— Паршивое начало! — выпалила гневно,