Книга Классный час-2 - Сергей Тамбовский

он, по-моему, до конца готов пойти…

— В милицию не пробовала обратиться? — спросил я.

— Толку-то от нашей милиции, — с вызовом ответила она, — когда изнасилуют, тогда и приходи, вот всё, что они могут сказать.

— Вот, значит, как, — тупо ответил я, — когда и где он тебя будет ждать?

— Возле северного конца футбольной трибуны, сегодня в три часа, — ответила она.

Я встал и посмотрел в окно — никакой хоккейной коробки там не имелось, а вместо неё был маленький футбольный стадион с маленькой же трибуной, рядов десять, не больше.

— Слушай, — вспомнил я сонины слова про неё, — а отец у тебя где работает?

— Нет у меня никакого отца, — обиделась Алла, — он десять лет назад умер — несчастный случай на заводе случился.

Значит, и это тоже поменялось, подумал я… надо и всё остальное проверить.

— А как наши ребята в Канаде сыграли? — спросил я, — что-то у меня из памяти вылетело.

— Ну вы ваще, Антон Палыч, — протянула она, — одна ничья и три поражения. Самое обидное в первом матче — вели же 7:3 и сумели пропустить пять шайб в последнем периоде, такое трудно забыть.

— Да, что-то это вылетело у меня из памяти, — признался я, — а кто у нас голы забил в том первом матче?

— Харламов же, — удивлённо ответила Алла, — а ещё Якушев, Зимин и Мальцев три штуки. У вас точно всё в порядке?

— Да, я в норме, — ответил я, — иди, Лосева, следующий урок вот-вот начнётся, встретимся в три часа у северной трибуны.

И она послушно исчезла из кабинета математики, а я с тоской ещё раз поглядел в окно и побрёл в учительскую комнату. Там меня встретил… угадайте кто… правильно, завуч по воспитательной работе с непонятной улыбкой.

— О, Антон Палыч, — сказала она, — вы не забыли, у вас сегодня мероприятие?

— Какое мероприятие? — не понял я.

— Я так и думала, что забыли — к нам приезжает съёмочная группа фильма «Джентльмены удачи», а мы с вами назначены встречающими и обеспечивающими.

— И точно забыл, — тупо отреагировал я, — а во сколько это дело назначено?

— Так в три часа же, в нашем актовом зале всё будет проходить. Я жду вас в два часа здесь, в учительской.

Вот блин, подумал я, а как же обещание Алле на три часа… ааа, как-нибудь выкручусь. А тут из соседней комнаты и Софья Павловна подтянулась.

— Антон Павлович, — сказала она с обидой в голосе, — что же это вы про меня забыли.

— Ничего я не забыл, — ответил я, не понимая, в общем и целом, о чём речь.

— Ну а раз не забыли, то тогда встречаемся в четыре в физкультурном зале, — и она вышла из учительской, гордо подняв голову.

Совсем плохо, сокрушённо подумал я, ни хрена я не понимаю в этом новом сверкающем мире, который создала Соня, нажав не на ту сторону пирамидки. Для полного счастья не хватает ещё Тимоши Жмени из районного наробраза…

И ведь накаркал — следующим человеком, с коим я столкнулся нос к носу, выйдя из учительской, был именно он, товарищ Жменя.

— О, Антон Палыч, — сказал он мне, растягивая губы в приветливой улыбке, — что же это вы не заходите на огонёк? А я всё жду-жду…

— На какой огонёк? — это всё, что я смог сформулировать в ответ.

— Как на какой, на зелёный, — всё с той же улыбочкой продолжал Жменя, — мы же с вами в одном спектакле задействованы, в нашем районном ДК.

— Да, совсем что-то заработался, — машинально пробормотал я, — завтра обязательно загляну.

— Не завтра, а сегодня, у нас же репетиция назначена на пять часов, — назидательно сообщил мне Жменя, — заходите обязательно, а то без вас всё разваливается.

— А что за спектакль-то? — спросил я, — извините, из головы совсем вылетело.

— Мастер и Маргарита же, — внимательно посмотрел на меня Жменя, — вы поэта Бездомного там играете, а я Коровьева.

— Вспомнил, — сделал деловой вид я, — непременно сегодня приду. А, я извиняюсь, что вы в нашей школе делаете? Вы же в РОНО работаете?

— Ушёл я оттуда, месяц уже как ушёл, — отвечал он с ехидной ухмылочкой, — и теперь у вас завучем числюсь. Что-то вы заработались совсем, Антон Палыч, что таких вещей не помните.

— Да, заработался, — согласился я, — пойду прилягу на часик, — и без задержек направился на выход.

Надеюсь, что место моего жительства Соня с помощью этой грёбаной пирамидки не изменила, думал я, заходя в подъезд своей хрущёбы. И надежды мои оправдались, ключ к 28 квартире на третьем этаже подошёл, и через две минуты я уже лежал на своём продавленном диване, пялясь в экран разгорающегося телевизора Чайка-4. А по нему транслировали настроечную таблицу, по обоим доступным в 72 году каналам, по второму и десятому…

Очнулся я через час примерно, не заметил, как и заснул. Посмотрел на часы — без пяти три, надо идти выручать Аллочку… быстро поднялся, сполоснул лицо и двинулся в строну северной трибуны. Успел почти вовремя, Алла стояла там, припёртая в угол двумя здоровенькими пареньками, и жалобно что-то бормотала.

— Эй вы, двое, — перешёл на командный голос я, — быстро отошли на два метра.

— А ты ещё кто такой? — с угрозой в голосе спросил Волобуев.

— Атас, Бык, — дёрнул его сзади за рукав второй парень, — это учитель из школы, Колесом его зовут.

Волобуев сразу сбавил тон, но не сдался сразу.

— Да хоть велосипедом, мне пох, — гордо ответил он этому второму, а потом добавил мне, — катись, пока цел, Колесо, — и громко заржал своей немудрящей шуточке.

— С хера ли мне валить, Бычара? — перешёл я на более понятный язык, — это ты щас свалишь, причём очень быстро.

И я поднял кстати валявшийся тут рядом прут от арматуры, а затем поигрался им в воздухе вправо-влево, так что воздух засвистел.

— Не связывайся, Бык, — угрюмо продолжил второй парень, — про этого Колесо разное рассказывают, будто у него с мозгами не всё ладно…

— Мы ещё увидимся, — сплюнул сквозь зубы Бык, и они оба быстрым шагом очистили место действия.

Финита ля трагедия

А я подошёл к Алле, которая всё это время прохлопала глазами.

— Ну ты как, — спросил я, — если в целом?

— В целом хорошо, — ответила она, вышла из ступора и впечатала мне в губы протяжный поцелуй.

— Спасибо, конечно, Аллочка, — с трудом отодрал я её от себя, — но больше не надо такого, что люди вокруг скажут?

— А мне всё равно, что они скажут, — гордо ответила она, — всё равно я вас люблю.

— Ну окей, — смешался я, — люби себе на