Книга Крест в законе - Борис Седов

- Ну хорошо! Найди какой-нибудь способ! Попроси своего Честера, пусть организует переправку документов в Москву! Я больше чем уверена, у Алекса есть оперативные каналы, по которым можно доставить все что угодно и кому угодно. Да хоть по той же дипломатической почте! Зачем тебе самолично лететь туда, где тебя прикончат?!

- Я и без того многое доверил Честеру. Отдать в его руки именно эти документы - не могу. Пойми, я должен это сделать сам.

- Поразительное ослиное упрямство! Ты не только на своей, но и на моей жизни крест ставишь… - Настя обессилено опустилась в кресло, обхватила обеими руками голову.

- С твоей жизнью будет все в порядке. А моя - кончилась. Слишком гадко я ее прожил, чтобы теперь спокойно кайфовать в Америке. В конечном счете, каждый человек обязан совершить в своей жизни что-то значимое, чтобы потом не стыдно было умирать.

- Да-да-да! - насмешливо воскликнула Настя. - Жизнь дается человеку один раз! И прожить ее надо так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы! Это ты хочешь сказать?! Слова этого советского классика давно устарели, Андрюша! О каком долге ты мне сейчас говоришь? Кому и что ты должен, в конце концов?! Забудь! Живи в радости! Да с такими деньгами, какие у нас уже есть, мы в любом уголке мира устроимся! Будем считать, что Америка в данном случае всего лишь перевалочная база! Здесь все хорошее может только начаться!

- Нет, - мрачно возразил Таганка. - Именно здесь для меня все кончено.

- Милый мой! - Настя подошла к нему и нежно обняла, сменив свое агрессивное настроение на ласку. - Хороший мой Андрюша! Единственный мой! Не бросай меня! Не уезжай никуда! Ты погубишь себя… Поцелуй меня!

Она всем телом прижалась к нему, и он, позабыв о навалившихся проблемах, потянулся к ней, как страждущий к роднику.

Настя торопливо целовала его лицо, шею, руки, задыхаясь от страсти и срывая с Андрея одежду. Она делала это как-то неловко, неумело, путаясь, чем еще больше разжигала его.

Таганка снимал с Насти свитер, с излишней, наверное, неаккуратностью сдирал с нее джинсы и трусики…

Касался теплыми влажными губами ее груди, живота, шелковистой внутренней поверхности бедер…

В спальню нужно было подниматься на второй этаж. Немыслимое расстояние, если учесть, что эти двое так желали друг друга, так спешили насытиться своей любовью!

Таганка повалил Настю прямо на пол и овладел ею бурно, напористо и, как показалось бы со стороны, довольно грубо, отпихнув в сторону журнальный столик на колесах и мешающее в данной ситуации кресло-качалку.

А женщине нравилась эта сила и этот напор, опасно граничащий с первобытной животной похотью. Она стонала и кричала в его объятиях, еще более возбуждая возлюбленного встречными импульсивными движениями.

Да, вот таким и только таким нравился ей Андрей - решительным, жестким, бескомпромиссным. Она чувствовала себя пушинкой в его руках - легкой и незащищенной. Она видела в этом большом сильном мужчине своего повелителя, могущего всецело распоряжаться ею. И ей нравилось сейчас быть его послушной рабой.

Готова ли была она пожертвовать своей жизнью ради него? В эту минуту - да. Потому что истекающая любовью женщина, с ума сходящая от страсти и сладкой боли любовных утех, способна на все, на любые жертвы.

Таганка не мог остановиться довольно долго.

Когда пол показался слишком жестким, он, не выходя из Насти, подхватил ее и перенес на диван. Она крепко обнимала его за шею и коротко вскрикивала, лишь на небольшие мгновения прерывая поцелуи.

Уже оказавшись на мягком диване, женщина сама, слегка отстранившись, поменяла положение, повернувшись к возлюбленному спиной и упав обнаженной и разгоряченной грудью на высокий обитый кожей подлокотник. Когда Таганка вошел в нее, с силой поводя своими пальцами по ее изогнувшейся спине, всасываясь в ее шею сзади ненасытными губами, Настя буквально взревела от обуявшего наслаждения, пальцами и зубами впилась в тот самый подлокотник, а из глаз ручьем полились слезы радости.

В силу многих обстоятельств физической близости у них не было до того почти месяц. И Насте временами казалось, что Таганка становится к ней равнодушным, что она перестала волновать его, интересовать как женщина. Но теперь она с радостью отбросила эти мысли. Андрей был по-прежнему горяч, неутомим и желал ее, как может желать только до безумия любящий мужчина. Он овладевал ею, боясь не обласкать хотя бы миллиметр ее тела, сам упивался страстью и невероятно жарко разжигал эту страсть в Насте.

Она почувствовала, что до оргазма совсем недалеко, что Андрей больше не сможет терпеть, что сладострастие его готово выплеснуться наружу. Оторвавшись от любимого, Настя тут же повернулась к нему лицом. Обняв Таганку ногами за бедра, а руками обхватив за широкие мускулистые плечи, она, как в первый раз, почувствовала его стремительную плоть, входящую в ее недра, и сама устремилась навстречу…

Крики двух влюбленных людей - мужчины и женщины - буквально сотрясли комнату.

Настя и Андрей еще долго лежали, плотно прижавшись друг к другу и не шевелясь, боясь спугнуть такое зыбкое и, как зависшая на воздушном потоке легкая паутинка, призрачное ощущение абсолютного счастья…

- Он думает, что самый умный! - Серега Лопатин по кличке Кнут опрокинул в себя очередные полстакана виски и взбешенными глазами посмотрел на Мэри. - Всех «кинуть» хочет! Ты думаешь что, он на самом деле в Москву собрался?! Как бы не так! Не такой он дебил, чтобы по собственной воле в западню голову пихать! Ссучился кореш! А ты?! Чего ты молчишь, как рыба?!

- Сережа, я ничего не понимаю в происходящем, - виновато отвечала ему Мэри, посасывая через трубочку густой и сладкий коктейль розового цвета. - Это ваши мужские дела, я не хочу в них вмешиваться.

- Она не хочет! - с насмешкой воскликнул Лопатин. - А жить хорошо хочешь?!

Оставив Настю с Андреем наедине, они нашли пристанище в одном из Нью-Йоркских баров. Лопатин заказал себе литр виски Joni One Channel и десяток сэндвичей с тунцом. Мэри попросила, чтобы ей принесли коктейль Kiss Rouse - водка с клубничным сиропом, ледяной крошкой и бисерными каплями застывшей карамели - и сливочное пирожное.

- Хорошо жить, Сережа, все хотят, - сдержанно ответила Мэри. - Даже я.

- Что значит «даже я»?! - раздраженно проговорил он. - Что ты хочешь этим сказать?!

- Ну, ты же взял меня сюда в качестве шлюхи. И использовал как проститутку, подложив под этого Честера. А в ваших кругах говорят, что шлюха не человек. Так вот, даже шлюха по-человечески жить хочет. Уж поверь мне на слово.

- А кем ты хотела здесь быть?! - вылупился Лопатин на девушку, пьяно хлопая ресницами. - Ты и есть проститутка! Иначе не согласилась бы лечь под Алекса. Да я бы, блин, нормальной бабе и не предложил этого, если хочешь знать!

- Тварь… - тихо, совсем тихо проговорила Мэри, до смерти испугавшись, что Лопатин может услышать это ее слово.