Книга Тайна древнего кургана - Евгений Волков

— Интересно, какова судьба самого Стрельцова? — задумчиво произнесла Оксана.

— Спит вечным сном на Сент-Женевьев-де-Буа, а может быть, где-нибудь в кубанских или донских степях, — предположил Сошников. — Во всяком случае, в Южноград он уже не вернулся.

Сидящие за кухонным столом замолчали, каждый думал сейчас о своем.

— Вы, конечно, будете участвовать в новых раскопках этого захоронения? — спросил Лопатину после долгой паузы Сергей Леонидович.

Оксана покачала головой:

— Нет, слишком много я выстрадала в последние дни, папа убедил меня переехать в Москву. Раскопками займутся москвичи и ростовчане, экспедиция скоро начнет свою работу.

Через полчаса гости стали прощаться, и тут Парфенов вдруг сказал Сошникову:

— Сергей Леонидович, чуть не забыл, а ведь директор агентства «Префект» готов зачислить вас в штат, он сказал мне, что такие частные детективы ему очень нужны. Вы как на такое предложение смотрите?

— Я подумаю, — улыбнулся Сошников.

Поздно вечером, проводив гостей, Сергей Леонидович стоял у окна, смотрел на звезды и вспоминал события последних недель. Он снова чувствовал себя их активным участником, а не созерцателем, снова оказался нужен, снова занимался любимым делом. И, самое главное, сумел добиться результата. Это радовало, придавало смысл дальнейшей жизни. Сошников не любил холодное и равнодушное слово «доживание», оно казалось ему обидным и даже оскорбительным.

43

Прошло лето, в киммерийском кургане под хутором Прохладным археологическая экспедиция обнаружила богатейшее захоронение с золотыми, серебряными и бронзовыми предметами, часть из которых была привезена киммерийцами из победоносных походов в Переднюю Азию, что вызвало большой интерес у мирового научного сообщества исследователей Древнего мира. Звонарев и Кульков за совершенные преступления были приговорены к десяти годам колонии строгого режима, Анна ни разу не пришла на заседания суда, а занялась процедурой развода и оформлением на себя квартиры бывшего мужа. Не встречалась она больше ни разу и с Георгием Горецким, посчитав его уже пройденным этапом в своей личной жизни. Зато Таня Рощина выполнила свое обещание, и с июля Гоша стал начинающим журналистом-фрилансером, а в августе состоялась их свадьба, скромная и незаметная для общих знакомых. Кафедру вместо убитого Свиридова и осужденного Звонарева возглавила Надежда Михайловна Карасева, совмещая административную и преподавательскую деятельность с участием в раскопках.

Арест Звонарева стал в городе настоящей сенсацией. Уголовный репортер Данила Елизаров попытался взять интервью у бывшего заведующего кафедрой, но Николай Семенович отказался с ним разговаривать. Тогда Елизаров встретился с деканом, который с удовольствием сообщил, что всегда сомневался в профессионализме и порядочности доцента Звонарева, но тот получил в свое время хороший отзыв от покойного Свиридова и только поэтому временно его замещал.

На заседание суда ходили толпы любопытных, зал не мог вместить всех желающих, приговор был встречен аплодисментами. После этого интерес к произошедшим событиям начал ослабевать, к началу осени он и совсем исчез, вытесненный более свежими скандалами и происшествиями…

Все еще жарким сентябрьским днем на скамейке у фонтана в Октябрьском сквере снова сидели Сергей Леонидович Сошников и капитан Парфенов. Они давно не виделись и теперь обменивались новостями, которые накопились у каждого.

— Мне предложили перейти в убойный отдел, но я отказался, — сказал Олег, щуря глаза под лучами солнца.

— Почему же, это ведь важное направление? — удивился Сошников.

Парфенов задумался, потом ответил, стараясь правильно объяснить свое решение:

— Понимаете, поиск пропавших людей — очень нервная работа, приходится постоянно общаться со страдающими от неизвестности родственниками, часто извещать их о самом страшном. Но иногда, как в случае с Оксаной Лопатиной… Когда я с вашей помощью ее освободил и привез к отцу, то почувствовал, что недаром живу на свете. Наверное, те же чувства испытывает пожарный, вынесший беспомощного человека из огня, хирург после тяжелейшей и успешной операции, спасатель, вытащивший из воды утопающего.

— Я вас понимаю, Олег, — кивнул Сошников. — Ну а мне бывшая жена звонила несколько раз, предлагала переехать к ней в Москву и начать все сначала. И я тоже отказался, окончательно и бесповоротно. И ничуть не жалею.

— Не смогли ее простить?

— Да нет, что вы, прощать мне Алену не за что. Не сложилось у нас, ей захотелось жить комфортно и полноценно, полностью реализовать себя в профессии. Она, кстати, очень квалифицированный врач. Но потом, после смерти матери, пришло одиночество. Мне, например, оно не в тягость, выручают книги, рыбалка, тот же футбол. А вот моей бывшей стало… тоскливо, безрадостно — словом, неуютно, такое вот определение пришло мне в голову после первого ее звонка. Но, как говорится, наш общий поезд ушел, теперь каждому ехать до конечной порознь. Конечно, грустно, ведь полжизни прожито вместе. Но что поделаешь… Знаете, Олег, с возрастом приходит какое-то иное понимание человеческого бытия, уж простите за высокопарность. Недаром ведь даже некоторые правители уходили на старости в монастыри.

— А над моим предложением вы подумали? — улыбнулся Парфенов.

— О том, чтобы перейти в частное детективное агентство? Оно остается в силе?

— Конечно, директор «Префекта» вас ждет.

— Знаете, я согласен. Все повеселей, хотя, действительно, работа нервная.

— Тогда я ему позвоню завтра, съездим вместе и обговорим условия для вас.

— Хорошо. Вспоминаете Звонарева и его знакомого-рецидивиста?

Парфенов помрачнел:

— Да, иногда. Как трагически оказались связаны прошедшее и настоящее время, раскопки кургана в семнадцатом году прошлого века и преступления последних месяцев. Даже трудно представить, каким образом Кульков и Забродин могли начать выбивать признания у Лопатиной.

— Но эти двое уже совершали преступления в прошлом. А вот Звонарев… Приличный с виду человек, чистый перед законом, ничем ранее себя не запятнавший. Но вот возникло искушение, и он поддался, решился на подобное. Не сработал внутренний ограничитель, быстро стерлась внешняя благопристойная лакировка. Кстати, а что с этим иностранным антикваром, который своим предложением спровоцировал Звонарева?

— Сведения о деятельности гражданина Дании Петерсена переданы кому следует. Думаю, рано или поздно его задержат за контрабанду произведений искусства. Что касается Николая Семеновича Звонарева, то он получил сполна. Десять лет — срок основательный.

— Да, исковеркал свою жизнь. Жаль, что страсть и безволие превратили ученого в преступника.

— В любом случае Звонарев сделал выбор и обязан отвечать за него, — отреагировал на эти слова Парфенов.

— Свобода выбора — величайшее право любого человека, — согласился с ним Сошников и процитировал строки поэта Юрия Левитанского: