Книга Черные паруса - Аластер Рейнольдс

– Красивая рука, – согласилась я. – Но ты получила эту штуку без единой царапины в обмен на старую. Сомневаюсь, что Страмбли так повезет. – Я решила слегка испытать решимость сестры. – Боюсь, она начнет бредить и болтать всякую чушь в присутствии чужаков. Она может стать обузой.

– И что ты предлагаешь? Выкинуть ее за борт, как Босу?

– Всего лишь предугадываю проблему.

– Тогда я тебя успокою. Пока мы придерживаемся наших биографий – ваших с Прозор превосходных биографий, – у нас не будет повода для беспокойства. Ты сама это сказала. Пускай Страмбли бредит. Никто не обращает внимания на бредящих, особенно врачи. На своем веку они какого только безумия не наслушались. Кстати, мне нравится роль, которую ты для меня придумала. Капитан Маранс… звучит, не правда ли?

– Пора убирать паруса, – сказала я.

Мне очень хотелось, чтобы Тиндуф остался на борту, а Фура присоединилась к нам на снастях. Но Тиндуф подсобрал слишком много второстепенных знаний о парусах, чтобы тратить их на ведение домашнего хозяйства, и поскольку Сурт, Прозор и я также нужны были за бортом, на вахте с Паладином осталась Фура.

Работая снаружи, было неприятно сознавать, что в любой момент к нам может прилететь рой парус-сечи, и еще неприятней думать о том, что поглотитель очень близок, но при этом неуловим для зрения, дарованного нам природой. Не была ли я счастливее в своем прежнем невежестве? Или знать о местоположении поглотителя все-таки лучше, чем не знать? Сумею ли я когда-нибудь снова смотреть в бескрайнюю космическую пустоту и испытывать что-либо, кроме страха, зная о том, какие ловушки она может в себе таить?

А ведь этот поглотитель был не из крупных. В центре Вихря, как учили нас старые книги, в особенности те, что мы поглощали в детстве, – с множеством картинок, со страницами, которые раскладывались и увеличивались вдвое, – находился поглотитель, состоящий из миллионов мертвых Старых Солнц, а может, и больше. Даже одиночная звезда, умирая, могла оставить после себя поглотитель, причем не менее массивный, чем наш собственный прародитель. Голый поглотитель, если он подчинялся тем же законам природы, что и поглотители внутри миров Собрания, должен быть намного меньше. Говорят, когда Землю разобрали, сырья хватило на сто тысяч поглотителей, а из восьми миров хватило бы на много миллионов этих штук, и еще осталось бы достаточно щебня, чтобы соорудить новые миры и шарльеры.

Можно предположить, что поглотитель, созданный из стотысячной части старого мира, может быть размером с небольшую гору, или с крупный особняк, или хотя бы с тот шар, что чуть не убил нас в Грохотуне. Но математика поглотителей была чрезвычайно мудреной. Я мысленно вернулась к тем книгам с иллюстрациями, где сравнивались поглотители с разными предметами: железнодорожными станциями, китами, лошадьми, собаками, канарейками, жуками, рисовыми зернышками и так далее. Хотя мы видели, как искажался свет далекой звезды, в качестве линзы действовал не сам поглотитель, а пространство вокруг него. Поглотитель был черным пятнышком, мельче чернильной точки на странице – без увеличительного стекла не рассмотреть.

Но, оказавшись в четырех лигах от поглотителя, я бы почувствовала, что меня тянет к нему, как если бы я шла по поверхности Мазариля. Вот как близко Паладин намеревался нас подвести; это было необходимо, чтобы использовать поглотитель в соответствии с нашим планом, но малейшая ошибка в курсе обернулась бы катастрофой. На лигу ближе – и сила притяжения почти удвоится, а потом нагрузка на корабль будет пропорционально возрастать по мере погружения в гравитационный колодец. Даже если Паладин выведет нас на оптимальный курс, сила воздействия на паруса окажется больше, чем предусмотрели создатели корабля, и даже малая погрешность приведет к тому, что внутри корпуса станет весьма неуютно.

Тысяча вещей могла пойти не так с того момента, как мы надели шлемы и выбрались наружу. Но странное дело: почти все шло как надо. Мы быстро убрали паруса, и если какая-нибудь снасть застревала или запутывался парус, все были готовы с этим разобраться. Паладин управлял лебедками, Тиндуф следил за тензометрическими датчиками, а остальные – то есть мы втроем – бросались выполнять любой его приказ.

По-прежнему не было никаких признаков страшного поглотителя. Но мы подлетели уже близко. Когда я, выбравшись из скафандра, пришла в рубку управления, Фура стояла там, согнувшись над схемами, а Паладин жужжащим голосом выдавал новые сведения по интеркому.

– Начинаем поворот, – сказала сестра, ухмыляясь с диким энтузиазмом. – Ни малейшего участия парусов или ионов, только тяга поглотителя, уводящая нас с прежней траектории. Паладин, ты же дашь мне знать, когда нас засекут?

– Конечно, мисс Арафура.

Она повернулась ко мне с дружеской улыбкой:

– У них пока нет причин пускать в ход подметалу, так что я ничего не жду. Они все еще должны думать, что мы идем старым курсом.

Прозор, Сурт и Тиндуф прибыли друг за другом. Прозор снова вытягивала пряди волос, чтобы торчали, как шипы, Сурт посасывала сломанный ноготь, а Тиндуф изучал восковой налет на кончике большого пальца, который, как я догадывалась, только что выковырял из уха.

– Пушки левого борта заряжены, водяное охлаждение работает, к стрельбе готовы, – доложила Прозор.

– Хорошо, – сказала Фура тихим, серьезным голосом. – Мы включим подметалу в тот момент, когда пройдем точку наибольшего приближения к поглотителю. Паладин говорит, что для точного наведения хватит одного сильного импульса, но, если возникнут сомнения, я рискну вторым. Он выполнит расчет данных для стрельбы, и мы проведем короткий артобстрел одним бортом – скажем, по десять снарядов на орудие. Это вызовет отдачу – какую именно, трудно предугадать, но мы сверимся с компасами и звездными датчиками, а потом рассчитаем второй залп.

– Помни, что мы хотим их остановить, а не уничтожить, – сказала я, словно опасаясь, что это маленькое различие ускользнуло от внимания Фуры.

– Как только мы дадим локационный импульс, Паладин сместит прицел, – пообещала Фура. – Перестраховаться не мешает. Лучше я промахнусь мимо такелажа, чем случайно задену корпус. – Она бросила на меня вопросительный взгляд. – Сомневаешься во мне? Я готова убивать, когда мне намеренно причиняют зло и особенно когда противник известен. Сейчас совсем другая ситуация.

– Очень рада это слышать, – сказала я.

– Я сильно удивлюсь, если они, получив повреждения, не воспользуются трещальником или комнатой костей. Мы будем нести усиленную вахту, пока не окажемся в порту.

– Хорошо, – сказала я, не найдя ничего, с чем можно было бы не согласиться, по крайней мере в этом вопросе. – Пойду проверю, удобно ли устроилась Страмбли.

Фура посмотрела на карту, испещренную замысловатыми каракулями.

– У тебя тридцать минут. Потом все должны быть на боевых постах. Передай от меня привет Страмбли.

* * *

Страмбли оказалась без сознания – что ж, ей же лучше. Я убедилась, что она надежно привязана к койке, губкой вытерла пот с ее лица и лба и вообще устроила ее как можно удобнее. Страмбли даже не пошевелилась, и я предположила, что она проведет в отключке всю схватку и ее не разбудит даже грохот бортовых залпов.