Книга Огнетушитель для дракона - Наталья Метелева

Нам? Неужели дед собирается со мной в Москву?

Йага хлопнула в ладоши:

– И я ш вами, мальчики! Уж я поштараюшь, чтобы Горушка ш моей помощью дольше двух шуток протянул, пока не ражберёмся, что к чему.

Пожалуй, я не буду столько ждать. Сдохну здесь же. Сейчас. Немедленно!

И на эту отчаянную просьбу Небесный Дракон соизволил мгновенно откликнуться, подав знак.

Над нами прострекотал вертолёт, и дед объявил военную тревогу.

Нас не заметили, слава Ме. Вертолёт опустился на вершине холма верстах в семи от нас, если по прямой. И вскоре на склоне вспыхнуло три условных огня, словно на углах треугольника. Побратимы! В центре условного треугольника, как бы подтверждая мою догадку, вспыхнул еще один костер.

Только сейчас я вспомнил о том, что должен был сам подать сигнал. Но почему братья по разуму расположились так далеко? Или я опять что-то напутал, принял, например, за речку Эн устье широкого ручья, впадавшего в воды реки Камы. И как Дима с Семёнычем умудрились угнать вертолёт?

– Это точно они, Гор? – недоверчивый дед не торопился.

– А как мы отсюда проверим? Надо поближе посмотреть.

Дедова телега съехала к воде. Через минуту на поверхности реки красовались лебединые изгибы старинной раскрашенной лодьи, с деревянной головой дракона на носу. Я не успел полюбоваться диковинной формой – няня больше пинками, чем за загривок перетащила в лодью упиравшегося всеми копытами кабана и взялась за мой руль.

Ну-ну… Это вам не дрессированный поросёнок, ваше таёжное величество. Дракон куда тяжелее, пусть даже в этот момент он велосипед.

Бабка крякнула от натуги, и я испугался, что она рассыплется коричневым песочком.

– Не надо, – встряхнувшись, я сбросил с себя невесомые сухие ладошки. – У меня тоже лодка есть в запасе.

– Не смей, Гор! – прикрикнула лодья. – Не меняй сущности сверх необходимости. А ты, женщина, не вздумай его поднимать. Тебе, может, ещё детей рожать.

Я ужаснулся, представив, какие это будут дети – в бабкином-то возрасте, да с такой внешностью! С разбега запрыгнул на палубу и расслабился. Всегда любил ездить у деда шее. До сих пор приятно, свесив руль над бортом, смотреть на игру речных струй, окрашенных закатным солнцем в королевский золотисто-багряный цвет.

Йага, похоже, обиделась на неделикатное обращение – уселась с поджатыми губами на корме и закрыла глаза, словно видеть нас больше не могла. И когда это она успела сменить венок на седых волосах? И вообще помыться?

В прозрачной воде мелькнули длинные остроносые тела стерляди. Тоже королевский эскорт, наверняка Йагу сопровождают. А ведь бабка ни разу не предложила нам с дедом перекусить её подданными, – подумал я, когда в моё заднее колесо ткнулся любопытный пятачок Проси. Как бы ревнительница лесной экологии отреагировала, вздумай я при ней поужинать местной фауной? Дед тоже устроил разгрузочный день. Впрочем, есть не хотелось.

Семь вёрст до костров напрямик растянулись на пятнадцать речными изгибами.

Расписная лодья плыла беззвучно, отражаясь на волнах рваными цветными пятнами. Меня охватило ощущение, что когда-то я всё это видел – и закат с длинными и тонкими как перья аиста облаками, и безмолвные незнакомые берега – и плыл так же на лодье с драконьим носом много-много веков назад, и называлась она драккар. Какой-то глюк отцовской памяти.

Все сто лет я прожил в вечной мерзлоте сибирской тайги, выползая коротким летом к солнцу, в нашу летнюю нору, а на всю невыносимо долгую зиму впадал в спячку в сердце Гнезда – у тёплого серного озера глубоко под землёй, под ледниковым слоем, куда люди не пробьются даже бурами. Там не бывает землетрясений, столь частых в горах. Там в полной безопасности вылупляются нежные драконыши, потому драконы и выбрали для житья центр Сибири. Приспособились даже к полярной ночи и к лютым, как в Антарктиде, холодам.

За зиму мой сон пару раз прерывался недели на две, когда наступала моя очередь дозора на поверхности, и явь была кошмарнее самого страшного сна. Существовать в это время можно только на втором уровне сознания Ме. И даже в таком состоянии я однажды замерз, попав в буран на Подкаменной Тунгуске. Меня вытащила Ларика, руководившая второй дозорной тройкой.

Потом наступала бурная весна, мы чистили летние норы, или рыли новые, охотились, обменивались добычей, драгоценными камнями и плазменной почтой. Моя жизнь мало чем отличалась летом от жизни эвенков и якутов. Но я ни разу сам не плавал по узким провалам в Плато, заполненным ледяной водой, то и дело срывающейся в водопады. Для таких вылазок у меня был Юй с его крылатой моторной лодкой. Учитель, который меня предал.

Я почувствовал осторожное прикосновение.

Няня стояла рядом и в закатных лучах выглядела величественно, как настоящая королева. Сгорбленная спина каким-то образом выпрямилась, распущенные по плечам седые волнистые волосы казались бронзовыми. Венок сидел на них причудливой короной. Морщинистое лицо разгладилось, кожа порозовела. Меховая душегрейка и костяное ожерелье тоже куда-то делись. Я скосил руль вниз – может, хотя бы костяная нога уцелела? Те же болотные сапоги, только помытые. Ничего не разобрать, но выглядит вполне объёмно.

Она положила ладони на борт. Ногти постриженные, без лака, тугая кожа лоснится. Йага улыбнулась. Сверкнули белые зубы без единого изъяна.

Меня взяла оторопь. Может, эта женщина лет тридцати – вовсе не моя няня Йага?

Как страшно жить! Особенно, когда вокруг сплошные оборотни.

– Удивлён, Гор? Тебе ли, дракону, знакомому с искусством метаморфоз, удивляться? Можешь считать эту мою внешность иноформой. Половину своего времени я выгляжу как старуха, половину – вот так. Уже сотни лет. Какую цену я за это заплатила Зуверрону, не знает даже Горыхрыч.

– Скажи, Йаганна, – откликнулась лодья.

– У меня никогда не будет детей, Змей. Слышишь? – она сжала бортик так, что костяшки пальцев побелели.

– Прости. Прости старого болтливого дурака. Я причинил тебе боль.

– Простила уже. Иначе и не заговорила бы об этом. Я не имела права обижаться на несведущего.

– Великую цену взял с тебя маг, принцесса.

– Я не знала, чем пожертвовала, и теперь никогда не узнаю. Тогда я была глупее, чем даже… – она осеклась, в глазах мелькнули лукавые искры, – … чем моя избушка. Впрочем, мне было всё равно. У человека и дракона не может быть детей. А я… я хотела остаться молодой для тебя, хотя бы иногда.

– Ты всегда прекрасна, – резная драконья голова на носу лодьи изогнулась и поцеловала лежавшую на бортике руку.

Йаганна сняла венок, заплела бронзовую косу, обмотала вокруг головы, а цветы бросила в воду, оставив себе одну ромашку. Стайка рыб кинулась тормошить венок на сувениры. Да, без короны и поклонников эта женщина не останется в любом облике.

У меня потемнело в глазах. С ума сойти! Так вот почему дед не женился второй раз после того, как в битве лишился двух голов и своей жены, моей бабушки. Сначала оправдывался ранениями и воспитанием сына, потом объявил тысячелетний обет безбрачия во славу Ме, а там и вовсе заговорил о тибетском монастыре. Влюбился в человеческую женщину! Дракон! Разве такое возможно, пусть даже женщина не совсем обычна? Впрочем, я мало что знал о человеческих женщинах, может, они все такие – то ангелы, то ведьмы. Под настроение.