Книга Пари на красавицу - Ирина Муравская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В следующую секунду на всю улицу слышится истошный визг Дарины, когда в её драгоценные лохмы впитываются мои ногти. Кто-нибудь заказывал белобрысые патлы на завтрак без кетчупа, м-м-м?
Нормально потаскать эту стерву мне не дают. Почти сразу не пойми откуда появляется Глеб и отдирает меня от неё. Ну и ладно. Не больно-то хотелось. Я и сама уже не в восторге от того, что поддалась порыву. Чрезмерная импульсивность — та ещё заноза в моей заднице.
— Ненормальная! Лечись, придурошная! — скачет, как сайгак, орёт и трясёт башкой взлохмаченная Дарина. Красная, как тот рак, что так и не свистнул, оказавшись вместо этого в кипящей кастрюле.
— Вы что творите? Успокойтесь обе, — Воронцов продолжает меня держать, перехватив под грудью. В целом, это не обязательно. Мое кровожадное альтер-эго удовлетворённо, так как в кулаке зажат клок волос. Накладные. Я так и знала!
— Пускай сначала твоя Барби научится фильтроваться. Или придётся заткнуть её фонтан своим ботинком. Да отпусти ты меня! — сердито вырываюсь, отпихивая его локтями. — Блин, ноготь сломала из-за вас! — разочарованно прицыкиваю я, зализывая острый скол.
— Ноготь?! Ноготь? — блин, эта истеричка визжит похлеще сирены. В ушах заложило. — Да я знаешь, что с тобой сделаю? Ты хоть представляешь, кто мой отец?!
— Дарина, угомонись! — рыкает Глеб, но ещё раньше я начинаю громко хохотать. Капец. У меня сегодня явно что-то с кукушкой. Пора лечиться.
— Что-что? Серьёзно? — а вот и слёзы на глазах выступили. Хорошо хоть от смеха. Стадия "самосожаления" благополучно прошла. Хоть за это спасибо новой "знакомой". Смогла отвлечь. — Папочкой пугаешь? Это всё, на что хватает твоей воображалки? Однако это удручает.
— Удручаться будут другие, когда ты в один день внезапно исчезнешь.
— Дарина, закрой рот! — теперь уже рявкает на неё Воронцов, а я перестаю смеяться. Стоп. Я не ослышалась? Мне что, только что угрожали? Она блин, кто. Дон Карлеоне на минималках?
— Не боишься, что прежде я успею переломать твой хлипкий хребет, белобрысая ты овца? — собираюсь продолжить прерванный диалог и всё-таки помочь ей сделать ринопластику, но меня снова ловит Глеб, наваливаясь всем своим немалым весом.
— В палату тебя надо! Для буйно помешанных, — Дарина с ужасом вынимает из волос ещё одну оторвавшуюся прядь. Смотрится хриповенько. Кажется, кто-то сегодня первым делом побежит в салон красоты.
— ДАРИНА! — тоном, не терпящим возражения одёргивает её потерявший терпение женишок. — В квартиру, НЕМЕДЕЛЕННО. И ЖДИ МЕНЯ ТАМ.
Хрена себе какие у них высокие отношения. Я бы за такие децибелы долго бы не церемонилась, а эта белобрысая затихает и подчиняется. Офигеть. Нет, правда подчиняется, пусть и без особой охоты. Захлопывает дверцу тачки, ставит её на сигнализацию и, сверля меня прожигающим взором, исчезает в подъезде. Клёво. У меня появился свой персональный враг. Взрослеем, чё.
Едва она теряется из поля зрения, Воронцов насильно разворачивает меня к себе, удерживая голову руками. Твою мать. Я же ведь зла на него до невозможности! Настолько, что хочется проломить кирпичом его тупую черепушку, но вся злость улетучивается стоит просто заглянуть ему в глаза. Долбанный джедай. Как он это, бл***, делает?
— Мальвина, ну какого чёрта?
А его голос? Этот бархатистый взволнованный голос. Сирена в спортивках, успевшая обуться… Жаль, было бы куда романтичнее, если бы в порыве меня догнать он сейчас собирал плёвки и окурки босыми ногами. Так, стопэ… О чём я вообще думаю??? Нет, нет и нет. Больше не прокатит. Хорош уже по моим ушам ездить.
— Отвали, — вырываюсь и пячусь назад. Понятия не имею, где тут выход из этого закрытого жилого комплекса, но ничего. Разберусь. Главное, уйти как можно дальше. И как можно скорее. — Лучше поспеши к благоверной, пока тебе там заговорённых булавок не повтыкали в косяки. А то она может.
— Мальвина, стой, — в спину толкает меня его окрик. — Не занимайся ерундой. Подожди. Я тебя отвезу.
Не останавливаясь, вполоборота отвешиваю ему фак и как можно скорее теряюсь за пристройкой строительного магазинчика на первом этаже соседней башни, за которой притаилась навороченная детская площадка. Уже не пустая, несмотря на ранний час. И вот что людям не спится?
Проскакиваю мимо качелей, на которых радостно улюлюкают дошколята и ныряю в узкую аллею, прикрывающую лавочки ровно подстриженными кустами. Хорошее место. Там на какое-то время и решаю затаиться. Надо всё переварить.
Сижу сгорбившись и спрятав лицо в руки. Мимо периодически ходят местные. Не обращаю на них внимания, пока какой-то пацан мимоходом не отвешивает мне комплимент по поводу внешнего вида. Причём не очень приличный. Вот наглое поколение подрастает, сам то ещё школьник, класс десятый.
Но он прав. Пора избавиться от этих дурацких юбок. Достаю из глубин корсета телефон и вызываю такси. Благослови геолокации. Через три минуты машина уже на месте. Прячусь во вкусно пахнущем салоне и устало откидываюсь назад. Как иронично. В эту самую минуту, не заявись Дарина, мне могло бы быть очень хорошо. Очень, очень хорошо… А вместо этого мне дико плохо.
Еду, сама не зная пока куда, снимая с себя налипшие блондинистые искусственные волосинки. Какой-то театр абсурда. Мне нужно выговориться. Посоветоваться. Поэтому набираю короткое сообщение Анике и получаю ответ почти мгновенно. Подруга ещё со вчерашней болтовни в запертой ванной жаждет подробностей, вот только подробности будут далеко не те, на которые она рассчитывала.
Четверг, у них давно идут пары, на которые я благополучно сегодня забила болт, но Боря тоже сваливает из универа под предлогом проблем с кишечником. Ребята встречают меня на остановке недалеко от метро, но с вопросами пока не напирают. Вместо этого молча ведут к Борьке, он живёт ближе. Пока рассказываю вкратце о том, что произошло передо мной выстраиваются баррикады: печенье, вафли, кексы, кофе… с коньяком. Друг у нас тот ещё сладкоежка. И при этом тощий, как глиста.
— Все мужики одинаковые, — удручённо вздыхает он, когда я замолкаю и бездумно кромсаю кекс. Есть нет никакого желания. Я ещё не отошла от горячих бутербродов с шоколадом.
— Во бля*ун хитровыделанный, — сердито хмурится Аника, ломая вафлю пополам с таким ожесточением, словно это шея Воронцова. — Нигде не откажется от возможности присунуть. Надо было вчера тебя всё-таки ехать и забирать.
